Левый фланг: Хоругви польских добровольцев Яна Тарновского и отряд придворных рыцарей В. Самполинского (до 2500 человек).
Центр: До 11 полевых орудий, 16 рот драбов-пехотинцев Спергальдта и 20 конных рот Януша Сверчовского (до 6600 человек).
Но, по неясной причине, в ряде изданий, в частности, в коллективном труде Варшавского военно-исторического института, литовские войска показаны на левом фланге, а польские — на правом.[348] Данная схема присутствует в нескольких современных польских работах.[349] На наш взгляд, она не подтверждается основными источниками.
Уместно снова вернуться к вопросу о пропорции литвинов и поляков. Сам факт того, что последние заняли основную часть боевого построения, и центр, и левый фланг, говорит о численном превосходстве подданных Короны над союзниками-литвинами.
Какова же диспозиция русских соединений? Имело ли место объединение ратей М. Булгакова и И. Челядина в одну армию, или же на поле боя воеводы действовали самостоятельно?
Диспозиция, нарисованная в польских источниках, напоминает единую рать, разделенную традиционно на несколько полков (Передовой, Большой полки и «крылья»).[350] Факт гибели воеводы Передового полка кн. И. Темки-Ростовского от пушечного ядра, зафиксированный в летописях,[351] свидетельствует о нахождении того в Передовом полку у И. Челядина, напротив поставленных неприятелем орудий, а не у М. Булгакова на правом фланге, как было бы в случае, если группировки действовали обособленно (кн. Темка-Ростовский изначально был в подчинении М. Булгакова). Следовательно, имело место объединение отрядов в одну армию.
Слияние ратей происходило по традиционному принципу: «передовому с передовым полком, большому полку с большим, а правой руки с правою, а левой с левою».[352] Видимо, также происходило объединение полков и в 1514 г. В этом случае воеводы должны поменяться местами согласно своему статусу. Воеводой Большого полка должен стать Иван Андреевич Челядин — он указан в большинстве источников, в том числе в некоторых «Томицианских актах». «Jan Zeladin», как главнокомандующий армией «московитов», потерпевший поражение 8 сентября 1514 г. под Оршей («bey Orsa»), фигурирует и в имперской дипломатической и частной переписке.[353]
Факт смещения М. Булгакова-Голицы с поста воеводы Большого полка на менее почетную должность подтверждается известием С. Сарницкого и С. Гурского. Они называют командиром полка Правой руки «Михайло Голицу».[354]
Анализ источников помогает выявить причины соперничества между двумя воеводами. В 1510 г. Булгаков и Челядин были оба пожалованы в бояре. В списке бояр и окольничих под 1510 г. отмечалось: «Сказано, бояре: князь Михайло Ивановичъ Голица Булгаков, Иван Андреевичь Челяднин». И. А. Челядин, как видим, пожалован после Булгакова. Но на следующий год боярин И. А. Челядин уже пожалован в конюшие, в высший боярский чин.[355]
В 1511/12 гг. они вместе были на Угре в Большом полку. Согласно разрядам, «в большом полку быти боярину князю Михаилу Ивановичю Булгакову да конюшему Ивану Андреевичю».[356] Обратим внимание: Челядин указан вторым, т. е. «товарищем» Булгакова. В средневековой Руси существовало так называемое местничество — порядок распределения служебных мест с учётом происхождения и служебного положения предков лица. Система местничества была основана на критериях знатности происхождения.
При слиянии двух корпусов Булгаков должен был занять подчинённое положение — стать вторым воеводой после конюшего Челядина. Естественно, подчиняться своему бывшему «товарищу» не хотелось — объединение полков, где воевода небольшой рати должен был подчиняться воеводе более крупной рати, шло вразрез с «боярской честью» Булгакова-Голицы. Став первым воеводой второго по значимости полка Правой руки, он со своими братьями мог действовать независимо от главного командующего, хотя формально должен был ему подчиняться.
К слову сказать, даже в иностранных источниках нет единого мнения относительно главнокомандующего войском. Имя «Michael Holitza» также можно встретить в ряде источников, где он представлен главным воеводой.[357] В Типографской летописи воевода назван первым — «многих поимаша воевод, князя Михаила Голицу с товарищи».[358] Причина путаницы заключается в том, что полковой архив 1514 г. не дошел до наших дней, а летописи черпали свои сведения из рассказов уцелевших воинов, состоявших в разных воеводских корпусах.
Выше всех по статусу стоял боярин Г. Ф. Давыдов-Челядин. Летописи упоминают Григория Федоровича, описывая ситуацию за несколько дней до битвы, когда проходило объединение отрядов.[359] Но ни один источник прямо не говорит об участии этого именитого воеводы непосредственно в сражении. Либо он накануне битвы отъехал (а приезжал он, следовательно, для наведения порядка на воеводских «местах»), либо же официальные летописи сознательно не упоминают имени знатного боярина в неудачном сражении.
Сравнивая между собой источники, можно найти короткие, затерявшиеся в общих текстах, ценные фразы, которые поясняют некоторые моменты диспозиции. Герберштейн пишет: «Оба крыла московитов отошли несколько дальше от остального войска, чтобы окружить врага с тыла; главные же силы стояли в боевых порядках посредине, а некоторые были выдвинуты вперед, чтобы вызвать врага на бой».[360] Описанная Герберштейном диспозиция вполне соответствует традиционной расстановке русских сил на поле боя.
По словам С. Сарницкого, полк Правой руки (in dexstro cornu) состоял из трех «гуфов» под командованием Михаила Ивановича Булгакова-Голицы. Правое крыло русских в польских источниках показано очень мощным, уступающим лишь Большому полку. Скорее всего, Сарницкий имел в виду построение правого крыла московитов в глубину на три линии. Подтверждает это и описание битвы С. Гурским: «Московиты встали выстроенными рядами, которые вдвойне плохо подходили к начавшейся битве, как потому, что они стояли близко к [нашим] бомбардам, так и потому, что вопреки обычаю против сильных ударов снабдили себя многими доспехами, и теперь для быстрой битвы были отягощены, к тому же широко вытянули фронт и выстроились своими легионами в 3 линии».[361]
Впереди войска, по традиции, выстроился Передовой полк И. Темки-Ростовского. За ним у подножья холма расположился Большой полк И. А. Челядина. Справа и слева от главных сил выстроились полки Правой и Левой руки. С обозом остался Сторожевой полк (в описаниях поляков — «полк тыльной стражи»).
Несмотря на то, что на поле была четырехполковая рать, в польских источниках упоминается еще и пятый полк — «полк тыльной стражи». Скорее всего, это был обоз, в котором находились кошевые холопы и господские слуги.
Мещерские татары Сивиндук-мурзы Мадыхова находились, вероятно, в Передовом полку — в разрядах часто подчёркивалось, чтоб «татаром быти у передового полку на праве».[362]
Исходя из данных разрядных книг и особенностей комплектования и слияния полков, можно примерно реконструировать диспозицию русского войска:
Большой полк
боярин и конюший Иван Андреевич Челядин
князь Борис Васильевич Ромодановский
князь Иван Семенович Селеховский
Передовой полк
князь Иван Темка Ростовский
князь Никита Васильевич Оболенский
Дмитрий Васильевич Китаев Новосильцев
Сивиндук-мурза Мадыхов
Полк правой руки
боярин князь Михаил Иванович Булгаков-Голица
князь Дмитрий Иванович Булгаков
князь Андрей Иванович Булгаков
князь Иван Дмитриевич Пронский (?)
Полк левой руки
князь Андрей Михайлович Оболенский
Иван Семенович Колычев
князь Иван Семенович Семейка Ярославский
Сторожевой полк
Константин Давыдович Засекин (?)
С одной стороны, польско-литовские войска превосходили русских совершенством и разнообразием организационно-тактических форм, вооружением. С другой стороны, силы короля оказались прижаты к берегу Днепра, и возможность использования знаменитой ударной конницы на пересеченной местности, изобилующей естественными преградами (холмами, оврагами, ельниками), была ограничена.
Наличие очень мощного центра определил и выбор направления атаки на противника — русским воеводам ничего не оставалось, как бить по слабым флангам врага с надеждой зайти в тыл неприятеля, избегая сильного центра, которому им нечего было противопоставить. Но при такой конфигурации построений королевские войска могли выделять из глубокоэшелонированного центра силы для контрударов и перебрасывать их на фланги в помощь своим легким соединениям. Помимо этого, местнический спор воевод мог привести к несогласованности их действий. В конечном итоге все это и произошло на Оршанском поле 8 сентября 1514 г.
В день Куликовской битвы
Генеральное сражение между русскими и польско-литовскими войсками произошло в знаменательный день — Рождество Богородицы. Ста двадцатью четырьмя годами ранее в этот день сошлись в кровавой сечи войска великого князя Дмитрия Ивановича и хана Мамая.
Наверное, каждая из противоборствующих сторон утром 8 сентября молилась Богородице о даровании победы. Одни совершали молебен о помощи против