«Лета 7026-го году в сентебре преступил король литовской кресное целованья, и помыслом злым по опасным грамотам умысля, и пришол в Полотеск со всеми своими людьми и, умысля с воеводы со князь Костентином Острожским и з желныри, пришли ко псковскому пригородку к Опочке с норядом и к городу к Опочке приступали».[464]
В Опочке, действительно, было мало сил. Воевода Василий Салтыков уведомил об этом великого князя. С учетом того, что основные силы русской армии М. Щени и А. Бутурлина стояли «для крымского царя приходу» на южном направлении, оказать помощь Опочке русское командование не могло. К псковскому пригороду был послан лишь небольшой отряд из нескольких сотен дворян: «да к Василью же в ту пору прислан был от великого князя Иван Васильевич Ляцкой, был тут с Васильем в меньших».[465]
20 сентября к стенам маленького городка подошла армия, которой руководили оршанские победители — Острожский, Сверчовский, Радзивилл. Псковская I летопись подробно перечисляет силы осаждающих, и сведения эти находят подтверждение в других источниках. Согласно летописцу, в войске противника были «многих земель люди, Чахи, Ляхи, Угрове Литва и Немцы», а также «Мураве, Мозовшане, Волохи и Сербове и Татарове».[466] Отмечены также «от цысаря Максимьяна короля Римского были люди мудрые, ротмистры, арахтыктаны, аристотели».
На Великих Луках «в заставе» стояла приграничная рать, отряд из нескольких сотен детей боярских под командованием А. В. Ростовского. На помощь Опочке были отправлены отряды «легких воевод» Ф. В. Оболенского Лопаты и И. В. Ляцкого. Но эти отряды действовали с внешней стороны, совершая стремительные удары по силам осаждающих: «от всех сторон войску Литовскому мешати начаша».[467]
Со стороны Вязьмы в сторону Литвы выдвинулась рать В. В. Шуйского, отвлекая на себя часть сил противника.
На рассвете 6 октября начался штурм Опочки, который продолжался с утра до вечера.
Сама Опочка, как говорили поляки, была «укреплена как водою, так и неприятельскою армией, готовой с решимостью сражаться». После обстрела деревянноземляных укреплений польско-литовское войско князя К. И. Острожского пошло на штурм. Жолнеров встретила хорошо организованная оборона, «и побита многое множество людей королева войска… и воеводу их болшого Лядской рати Сокола убиша и знамя его взяша».[468] О гибели одного из предводителей наёмников сообщается также и в польских известиях. С горечью епископ П. Томицкий писал, что «убитых в этом деле было более 60, среди них и командир Сокол (Sokol), и 1400 ранено».[469] Большое количество раненных косвенно могут подтвердить и русские летописи — в них говориться об использовании осажденными каменьев, неких «катков больших» и «слонов» (имелись в виду, наверное, бочки, начиненные камнем и горючим составом), которые наносили увечья штурмующим. Что касается убитых, то, надо полагать, речь в сообщении шла только о потерях в одном штурме именно наемников, поскольку письмо предназначалось одному из организаторов наемного войска — гетману Николаю Фирлею, сандомирскому воеводичу.
Летописные рассказы повествуют о сражениях вне осажденного города. Во время одной вылазки гарнизона «передние воеводы» Ф. В. Оболенский и И. В. Ляцкий «удариша с трех сторон» на осаждающих, «литовского войска многых людей побиша, а иных живых поимаша и к большим воеводам послаша». Очевидно, от пленных воевода И. В. Ляцкий получил сведения о том, что «многие ляхове идут на пособ королеву войску». Шедшие подкрепления были разбиты: «воевод лядских 4000 войска побиша, а иных живых поимаша, Черкаса Хрептова, и брата его Мисюра, да Ивана Зелепугина и многих людей живых поимаша, и пушки и пищали поотняша».[470]
Важные детали сражений под Опочкой содержат официальные речи московских послов. При этом надо отдавать себе отчет в том, что в них, естественно, данные о численности и потерях противника могут быть завышены. В изложении посла дьяка В. Племянникова, в ходе рейда воеводы Оболенского русские сбили первую заставу из 5000 человек, в другом месте сотни детей боярский Ивана Колычева уничтожили вторую заставу (якобы 3000 человек), а воевода Ляцкий за пять верст до Опочки разгромил третью заставу (якобы 6000 человек). Пленные сказали, что у Красного городка стоят еще части противника. В ходе скоротечного боя и были захвачены упомянутые «воеводы» Черкас и Мисюра Хрептовы, И. Зелепуга (очевидно, командиры рот или хоругвей). При штурме Опочки оборонявшиеся, по словам дипломатов, «шесть тысяч убили».[471]
В то же время посольству в Крым были переданы другие данные: якобы А. В. Ростовский разбил заставу из 5000, И. Колычев — из 2000, И. Ляцкий — из 5000 человек.[472]
Потери противника под Опочкой, таким образом, официальные русские источники оценивают в 3600–6000 человек.
Большие потери, понесенные в ходе штурма, указываются в донесении Некраса Харламова (июнь–июль 1520 г.), — в нем упоминается о бежавшем из польского плена Тимохе Рупосове. Рупосов поведал, что в плену «его вспрашивал король про Опочку, которой деи город боле, Луки ли или Опочка? И Тимоха ему отвечал: как, господине, у села деревня, так и у Лук Опочки малое городишко; а Луки город великой. И король де молвит: бесова деревна Опочки. И Копот писарь Тимохе говорт: того деля тебя король о Опочке вспрашивал, что болши пяти тысяч людей под нею легло (выделено мной — А. Л.)».[473] Не доверять сведениям Рупосова у нас повода нет, тем более что его информация о том, что королевские «все городы заложены в Опочке, да и до сех мест ни один город не выкуплен», находит полное подтверждение в актах Литовской Метрики. Действительно, случаев крупных королевских займов за 1516–1517 гг. отмечено множество, их гораздо больше, чем за предыдущие годы.
Можно сделать лишь уточнение, что «болши» 5000 человек — это, по-видимому, общие потери, включая не только убитых, но также раненных, пленных[474] и больных, ибо войско, частью состоящее из «посполитого рушения», частью из наемников, не могло превышать того количества воинов, которое было выставлено в «Великую битву» 1514 г.
Описанные выше боевые действия проходили с 6 по 18 октября. С наступлением распутицы князь Острожский снял осаду «деревни» и отвел войска в Полоцк, где они были распущены на зиму.
Ни литовские, ни русские войска в течение 1515–1517 гг. так и не взяли ни одной крепости. Обе стороны, ведя непрерывные войны, существенно выдохлись. Но и надежды на перемирие в условиях наступающего 1518 г. не было.
Король в поисках денег по-прежнему закладывает имения. По неполным сведениям, с января по декабрь у панов и князей было одолжено под залог ок. 11 000 коп грошей[475] (для сравнения: за наем в 1514 г. 4000 воинов ушло более 4000 коп грошей). Но и этих средств не хватало.
В течение всего 1518 г. происходили периодические стычки в приграничье. Набеги на сопредельные территории, захваты полона зерна и скота были частыми явлениями в порубежных землях.
Крупные операции были предприняты летом 1518 г.
Одним из главных ударов был поход к Полоцку. В посольских документах говориться, что войска В. В. Шуйского «из пушек и пищалей по городу били» и «посады пожгли», а затем «из Литовские земли вышли все поздорову» с большим полоном.[476]
Размер великолуцкой рати можно оценить до 3000 всадников — традиционно новгородско-псковская земля могла выставить в поход не более этого количества. Под транспортировку новгородкой артиллерии были реквизированы даже лошади у священников.
Под Полоцком состоялся бой — вряд ли у нас есть основания доверять русской дипломатической службе о том, что «из Литовские земли вышли все поздорову».
Избавителем Полоцка от блокады «московитов» летописи называют некоего «воеводу Волынца». В историографии существуют несколько версий относительно того, кем был этот военачальник. Еще С. Герберштейн говорил, что Полоцк деблокировал Ольбрахт Гаштольд. Польский историк Т. Нарбутт считал «Волынцем» Петра Гаштольда,[477] а Ярушевич — К. И. Острожского (т. к. он родом с Волыни).[478]
Интересные подробности осады Полоцка можно обнаружить в «листе с Кракова» от 28 августа 1518 г. в 7-й книге записей Литовской Метрики, хрониках Б. Ваповского и М. Бельского.
Полоцкая крепость оборонялась как жителями полоцкого повета, так и наемниками. Первыми руководил Ольбрехт Гаштольд, вторыми — Ян Боратинский, возможно, тот самый воевода «Волынец». Прозвище «Волынец», «Волынский» могло быть неправильным прочтением Воlatinski или Boratinski.
Конница московитов (якобы 7000 человек) подошла к Полоцку, переправилась на лодках и занялась осадой города. Воспользовавшись тем, что русские беспечно оставили свои лодки, полочане отогнали их к своей пристани, после чего наемник Ян Боратинский и «тяжелая польская конница» («Poloni equites cataphracti»[479]) атаковали русских во фронт. Не выдержав плотного натиска закованных в железо латников, русские бросились к Двине, где, как описывается в актах Литовской Метрики,