бригад на мелкие группы по одному-два танка (43-я и 61-я армии);
б) плохая разведка противотанковых средств противника в полосе действий танков и особенно фланкирующих (50-я и 5-я армии);
в) орудия танковой поддержки не выделяются, а если и выделяются, то конкретных задач не получают, в результате чего противотанковые орудия противника своевременно не уничтожаются;
г) взаимодействие родов войск с началом боя и в его динамике отсутствует. На бумаге оно организуется, но проводится практически без учета готовности родов войск, в ходе боя изменения обстановки не учитываются и планы боя не корректируются, так, например:
При наступлении танковой группы, созданной 43-й армией, на д. Березки 2.3.42 г. артиллерия в течение 15–20 минут обрабатывала передний край обороны противника, а танки только через 2 1/2 часа после этого начали атаку, действуя без артиллерийского обеспечения, в результате три танка сожжены и шесть повреждены.
При атаке 20-й танковой бригадой 5-й армии д. Чурилово танки и пехота были встречены сильным фланговым огнем со стороны д. Кострова. Несмотря на требования танковых и общевойсковых командиров сосредоточить огонь по д. Кострово, артиллерийские начальники отвечали: «Огонь ведется по плану», в результате чего девять танков вышло из строя.
3. Особенно плохо с выполнением приказов № 057 и 091/оп в 43-й и 50-й армиях.
4. Несмотря на мои требования в приказе № 091/оп о немедленном расследовании случаев потерь танков и привлечении виновных к ответственности, до сих пор, кроме Военного Совета 5-й армии, расследование не окончено и виновные к ответственности не привлечены. Особенно халатно к исполнению приказов относится командование 50-й армии.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Военным Советам армий к 20.3.42 г. провести в жизнь все практические мероприятия согласно моему приказу № 091/оп, расследовать и привлечь к ответственности конкретных виновников потерь танков.
2. За большие потери в танках, которые имели место исключительно [вследствие] невыполнения приказа Ставки Верховного Главнокомандования № 057 и моего приказа № 091/оп, Военным Советам 43-й и 50-й армий ОБЪЯВЛЯЮ ВЫГОВОР.
3. В связи с низкой проходимостью легких танков по снегу использование их в наступлении запрещаю. Эти танки использовать в обороне целыми подразделениями для стрельбы с места и действий из засад по заранее подготовленным направлениям.
4. Особо обращаю внимание на отработку вопросов взаимодействия исключительно на местности, для чего предоставлять не менее четырех часов светлого времени в звене полк, танковый батальон, артиллерийская группа поддержки пехоты.
5. Предупреждаю, что за неправильное использование приданных танков и за бесцельные потери в них в первую очередь буду привлекать к ответственности командующих армиями.
6. Моему заместителю по танковым войскам о всех случаях нарушения данного приказа докладывать Военному Совету фронта.
7. Приказ проработать с командным составом до командира стрелкового батальона, танковой роты и артиллерийского дивизиона включительно.
Командующий войсками Западного фронта (подпись)
Член Военного Совета Западного фронта (подпись)
Начальник штаба Западного фронта (подпись)
14 марта
На одном из участков Западного фронта противник в течение суток трижды переходил в контратаки. Наши бойцы во главе с командирами Бахметьевым и Марковым подпускали немцев на близкое расстояние, а затем огнем всех видов оружия отражали контратаки врага. Потеряв свыше 300 человек убитыми, немцы были вынуждены отойти. В этом бою отличился находившийся в дозоре красноармеец тов. Клячко. На него напали 30 вражеских автоматчиков. Красноармеец Клячко смело вступил в бой и метким огнем уничтожил 7 немецких солдат.
Летчик, младший лейтенант Усенко встретил в воздухе три немецких самолета и смело атаковал их. Два Ю-88 были подбиты, третий вражеский самолет поспешно скрылся.
Красноармеец П. Д. Долгов, находясь в разведке, заметил вблизи немецких позиций наш подбитый танк. Из танка доносились стоны раненых танкистов. Боец стал пробираться к танку, чтобы оказать помощь раненым товарищам. Немцы заметили отважного разведчика и открыли по нему огонь из автоматов и пулеметов. Несмотря на угрожавшую опасность, красноармеец подполз к танку, вынес из него двух раненых танкистов, положил их на связанные лыжи и вывез в расположение своей части.
17 марта
На одном из участков Калининского фронта группа немецких танков атаковала наше стрелковое подразделение. Красноармеец тов. Набока выдвинулся с противотанковым ружьем на опушку леса и, выбрав удобный момент, двумя выстрелами подбил вражескую машину. Вскоре появился еще один немецкий танк. Тов. Набока несколькими выстрелами вывел из строя и этот танк. Немецкие танкисты пытались скрыться, но были уничтожены советскими бойцами.
18 марта
Газета «Правда» публикует заметку с Западного фронта:
«Это произошло в расположении артиллерийской части, которой командует майор И. В. Гудимов. В глубь нашей территории прошел немецкий тяжелый транспортный самолет. Как выяснилось позже, он направлялся в Гжатск, но сбился с пути. В нескольких километрах от фронта неприятельский самолет был атакован нашими истребителями, быстро снизился и пытался на бреющем полете убраться восвояси. Таким образом, он вновь появился над нашими артиллеристами – теперь уже на высоте десяти-двадцати метров. На опушке леса в этот момент находились комиссар части тов. Пономарев и один из командиров – тов. Кашин. У Кашина был пистолет-пулемет. «Стреляй скорее!»– закричал комиссар. Кашин вскинул ППШ, прицелился и выстрелил очередью. Видимо, пули попали в бензиновый бак. Сразу же огонь охватил крыло, самолет пролетел еще около километра, упал на землю и сгорел. Сгорели немцы, находившиеся в самолете, и груз – мука, предназначавшаяся для гжатского гарнизона».
20 марта
Ставка отдала директиву войскам Западного и Калининского фронтов разгромить ржевско-вяземско-юхновскую группировку противника и выйти к 20 апреля на рубежи, которые наши войска занимали в конце сентября 1941 года. Подобная задача ставилась Ставкой перед войсками фронтов еще 16 февраля, и выполнена она должна была быть к 5 марта. Но войска, истощенные контрнаступлением под Москвой, не имели нужных для этого людских резервов и вооружения. Наступление захлебывалось, и 20 апреля советские войска окончательно перешли к обороне.
Как вспоминал Жуков, «переутомленным и ослабленным войскам становилось все труднее преодолевать сопротивление врага. Наши неоднократные доклады и предложения о необходимости остановиться и закрепиться на достигнутых рубежах отклонялись Ставкой. Наоборот, директивой от 20 марта 1942 года Верховный вновь потребовал энергичнее продолжать выполнение ранее поставленной задачи».
21 марта
Подразделения 32-го сп 19-й сд успешно отразили контратаку превосходящих сил противника и заставили его отступить. Преследуя фашистов, группа из 16 бойцов во главе со старшим сержантом Петром Тимофеевичем Лихачевым ворвалась в их окопы и захватила 2 вражеских дзота с пулеметами. Гитлеровцы сосредоточили минометный и пулеметный огонь на подступах к захваченным дзотам и отрезали группу старшего сержанта от других подразделений стрелкового полка. Лихачев организовал круговую оборону. Фашисты открыли артиллерийский огонь, а затем начали атаковать группу. Бой не прекращался 30 часов. Яростные атаки врага были отбиты с большими для него потерями. Фашисты никак не могли захватить выгодный рубеж, который защищала горстка храбрецов. Несмотря на ранение, Лихачев продолжал руководить группой. Уже были израсходованы все патроны, а подкрепление не подходило. Старший сержант Лихачев поднял оставшихся в живых бойцов и повел их в рукопашную. Вместе с боевыми товарищами 22 марта 1942 года Лихачев пал в этом бою смертью героя.
Танковая часть под командованием тов. Токарева, действующая на Западном фронте, за последние дни боев разрушила 90 немецких ДЗОТов и блиндажей и уничтожила 14 вражеских танков, 4 артиллерийские и 9 минометных батарей, 34 орудия, 19 станковых и 27 ручных пулеметов и 8 автомашин. Наши танкисты захватили следующие трофеи: 5 орудий, 10 минометов, станковых и 41 ручной пулемет, 50 автоматов, 337 винтовок, свыше 5 000 снарядов, 500 гранат, 2 склада с бое– припасами и различное другое военное имущество. Противник потерял убитыми около 1 500 солдат и офицеров.
Из сводки Совинформбюро:
Войсками КАЛИНИНСКОГО фронта в боях с противником за период с 11 по 21 марта ЗАХВАЧЕНЫ следующие трофеи: орудий разных калибров – 66, танков – 5, минометов – 54, пулеметов – 257, автоматов – 88, винтовок – свыше 1 000, радиостанций – 7, повозок с боеприпасами – 42, гранат – более 2 000, снарядов – более 5 000, патронов винтовочных – свыше 200 000. За это же время УНИЧТОЖЕНО: 23 немецких самолета, 240 автомашин, 17 орудий, до 200 повозок с грузом и 2 склада с боеприпасами.
За период с 11 по 21 марта немцы потеряли в районе Калининского фронта убитыми около 12 000 солдат и офицеров.
23 марта
В боях за населенный пункт (Калининский фронт) наша танковая часть уничтожила два немецких тяжелых орудия, две минометные батареи, 15 пулеметов, 10 противотанковых орудий, разрушила 27 ДЗОТов и блиндажей. На поле боя осталось свыше 100 вражеских трупов.
24 марта
Отличился в боях на Ржевском направлении старший лейтенант Геннадий Габайдулович Габайдулин. Когда его часть попала в окружение, группе старшего лейтенанта было дано задание: найти проход в позициях врага. Во время разведки произошло столкновение разведгрупп, в ходе которого получивший четыре ранения Габайдулин в одиночку огнем из стрелкового оружия уничтожил до 10 солдат противника. За проявленное мужество и отвагу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1942 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.