11 августа соединения 2-й танковой армии внезапным ударом прорвали оборону на стыке 16-й и 61-й армий и вклинились на узком участке на 35–40 км, выйдя к реке Жиздра на участке Восты, Белокамень. Три стрелковые дивизии генерала Белова оказались отрезанными от основных сил. Одновременно другая группировка немецких войск нанесла удар на участке левофланговой 322-й сд 16-й армии Баграмяна, оборонявшей рубеж по реке Россета. Немцы стремились выйти к реке Жиздра и сомкнуться со своей основной ударной группировкой, действовавшей против армии Белова.
Героем битвы за Ржев стал пулеметчик Хабибулла Хайруллович Якин (1923–2009). Принимал участие в кровопролитных боях на Западном фронте. Воевал в составе 618-го сп 215-й сд, старшим телефонистом роты связи. В оборонительных и наступательных боях находился на самых ответственных участках, обеспечивал бесперебойную связь командира полка с батальонами, огневыми позициями подразделений. В сентябре 1942-го был контужен, но остался в строю. В годы войны награжден орденом Славы трех степеней, другими орденами и медалями.
12 августа
Войска 16-й армии Западного фронта заставили врага прекратить наступление и перейти к обороне. Генерал Баграмян ввел в дело армейские резервы, но все же противнику удалось выйти к Жиздре на участке Гретня, Восты. 322-я дивизия потерпела значительный урон, но окружения избежала, отступив за реку. Выйдя к Жиздре, немцы на протяжении нескольких дней стремились форсировать ее и развить успех в направлении Сухиничей. Ценой больших потерь им удалось крупными силами при поддержке танков форсировать реку в районе населенного пункта Глинная, проникнуть на узком участке в лес, что южнее Алешинки, и выйти на ближайшие подступы к этому населенному пункту. Но здесь германская мотопехота была остановлена мощным огнем крупнокалиберных орудий армейской артиллерийской бригады, а контратаками 146-й танковой бригады и частей 11-й гвардейской стрелковой дивизии отброшена в глубь леса. При попытке возобновить наступление на Алешинку танковые дивизии противника потерпели тяжелое поражение от контрудара вовремя подоспевшего из резерва фронта 9-го танкового корпуса генерал-майора А. В. Куркина.
Одновременно другая немецкая группировка стремилась прорваться из района Гретня на северо-запад в общем направлении на Сухиничи, но огнем и контр– атаками наших войск была отброшена в исходное положение. Это стало кульминационным моментом. Войска 16-й армии выстояли и заставили врага прекратить наступление и перейти к обороне.
В боях подо Ржевом погиб рядовой Петр Иванович Лабренцев (1905–1942).
15 августа
В 106-й медсанбат 52-й сд за всю войну не поступало такого количества раненых, как подо Ржевом. Во время летнего наступления 1942 года поля, болота и рощи в районе боев были сплошь устланы трупами сотен и сотен людей, а поток раненых в медсанбат исчислялся тысячами. Медсанбат располагался в районе деревень Бельково и Харино, в близлежащих рощах, в старых немецких блиндажах и санитарных палатках (пригодные для этого строения в округе были выжжены немцами). Порой наплыв раненых был настолько велик, что их располагали рядами на носилках среди лесных полян. Особенно много было раненых в августе, когда после проливных дождей застопорилось наше продвижение вперед, и бои приняли жесточайший характер. На раскисших дорогах вязли машины и повозки. Кони, утопая по брюхо в грязи, не в состоянии были двигаться. Ни днем, ни ночью медсанбат не оставляли в покое немецкие самолеты и дальнобойные орудия. Постоянные артобстрелы сменялись налетами авиации, не обращающей никакого внимания на разложенные поблизости красные кресты. Мощные разрывы сметали санитарные палатки и разбрасывали тесные ряды носилок с ранеными, засыпали их грязью, убивали и наносили новые увечья. Трещали деревья, падали огромные сучья, уничтожались подвешенные капельницы. Метались среди разрывов окровавленные врачи, медсестры и санитары. Особенно страшны обстрелы и бомбежки операционных. Вдруг, среди ночи, от взрыва бомбы или снаряда рушится палатка, гаснет свет, разливается керосин, все вспыхивает огнем, окутывается дымом и гарью. Опрокидываются операционные столы с ранеными, у которых вскрыты грудные клетки и полости живота. В стерильных халатах и масках со скальпелями и шприцами в руках падают навзничь хирурги и их ассистенты. Гибнут люди, уничтожаются бесценные лекарства и оборудование. Снова надо обмывать раненых, заново перевязывать их, ставить шины, а то и делать новые операции.
Прямо со студенческой скамьи окунулись в эту страшную круговерть фронтовой обстановки молодые врачи Зоя Васильевна Овсянникова и Варвара Александровна Сомова. До ста операций в сутки делала хирург Зоя Овсянникова. Сотни тяжелораненых были на руках у Вари Сомовой. Четверо хирургов, включая и командира медсанбата, круглосуточно стояли у операционных столов при свете керосиновых ламп. Когда же от напряжения и усталости они валились с ног и глаза их закрывались сами собой, им поочередно на час-другой делали перерыв.
А делать приходилось просто сложнейшие операции. Так, в августовских боях под Ржевом был тяжело ранен артиллерист Чеханов. Осколком снаряда пробило грудную клетку, повредило легкие. Осколок прошел в полость живота и раздробил правую ногу. Медсестры Бахметьева и Маслова быстро раздели больного, перелили кровь и подготовили к операции, которую делала хирург Овсянникова. После операции борьба за жизнь продолжилась в госпитальном взводе, где раненый находился под неусыпным наблюдением врача Сомовой и медсестер Трофимовой, Ковалевой и Шандориной. На девятые сутки Чеханов был эвакуирован в тыловой госпиталь в хорошем состоянии. Подобных примеров были тысячи и тысячи. Командование высоко оценило труд медиков. За высокопрофессиональную работу и отвагу медики 106-го медсанбата были награждены боевыми орденами и медалями.
50-летие встретил советский военачальник, генерал-полковник Иван Васильевич Болдин (1892–1965). Руководил войсками 50-й армии в Ржевско-Вяземской наступательной операции.
17 августа
Сталин отправил руководству Западным фронтом телеграмму: «По донесениям штаба Западного фронта 387, 350 и часть 346 стрелковых дивизий 61-й армии продолжают вести бой в обстановке окружения, и, несмотря на неоднократные указания Ставки, помощь им до сих пор не оказывается. Немцы никогда не покидают свои части, окруженные советскими войсками, и всеми возможными силами и средствами стараются во что бы то ни стало пробиться к ним и спасти их. У советского командования должно быть больше товарищеского чувства к своим окруженным частям, чем у немецко-фашистского командования. На деле, однако, оказывается, что советское командование проявляет гораздо меньше заботы о своих окруженных частях, чем немецкое. Это кладет пятно позора на советское командование».
Историк Д. А. Волкогонов, имевший доступ к закрытым архивам, писал в книге «Триумф и трагедия. Политический портрет Сталина», что это – чуть ли не единственный документ, в котором Сталин поставил задачу беречь людей. Но и в нем Сталин взывал к заботе «о своих окруженных частях» потому, что «немцы никогда не покидают свои части, окруженные советскими войсками». «Мотив не только странный, но и унизительный. Проявить заботу об окруженных потому, что противник ее проявляет… – писал Волкогонов. – Сталин считал, что война, жестокая по своей сути, оправдывает и самые крупные потери. Неумелые наступательные операции, лобовые прямолинейные атаки немецких позиций были долгими и кровавыми, пока командиры и войска не научились воевать по правилам военного искусства. А их суть в конечном счете сводится к простой максиме: достигать поставленных целей, победы с минимально возможными жертвами».
В боях отличился старший лейтенант, командир танкового взвода Арташес Александрович Гамарян. О его подвиге сообщалось:
«17.8.42 года в боях за деревню Кумово Гамарян водил свою роту в ночную атаку, уничтожил много огневых точек врага. Сам Гамарян вышел из танка, воодушевлял пехоту, повел ее в атаку. Заняв деревню Кумово, рота Гамаряна согласно приказу продержалась на занятой позиции до четырех часов утра».
Арташес Гамарян погиб в бою 27 августа 1942 года у деревни Леоново. В тот день Гамарян дважды водил роту в атаку. «Его танк уничтожил противотанковое орудие и три пулеметные точки врага. Арташес получил ранение, но машину не покинул, продолжал вести огонь, давя гусеницами фашистов. При вторичном попадании термитного снаряда в лобовую часть танка были убиты стрелок-радист и Гамарян…»
В бою подо Ржевом ранен лейтенант Николай Гаванский. Как он вспоминал, от взвода тогда осталось всего десять человек, но по приказу командира роты они ударили по флангу противника. Немцы не выдержали внезапного натиска и попятились назад. Убит политрук роты, командир второго взвода Иванчиков, а командир первого взвода тяжело ранен. «На бегу перепрыгиваю воронку, на краю которой лежит разорванный пополам солдат, рядом другой с оторванными ногами кричит мне вслед: «Лейтенант, пристрели меня, больше не могу». На другой стороне воронки лежит солдат, рядом с ним его каска, наполовину наполненная кровью, в агонии он ковыряет рваную рану за ухом. Вот уже немецкая траншея. Еще немного, и рукопашная. Внезапный удар в ногу свалил меня на землю. В горячке вскакиваю, пытаюсь бежать и падаю, адская боль парализует все тело… Слышу, накал боя постепенно стихает, наша взяла. В полусознательном состоянии слышу, как автоматчики положили меня на плащ-палатку, вот уже волокут в тыл».
18 августа
К исходу 18 августа 6-й танковый корпус и части 251-й сд в районе Ржева потеснили противника на обоих направлениях, форсировали Осугу на ряде участков и вели бои на рубеже Лучково – Сады – Зеваловка – Печора. Упорной обороной войск 16-й армии и контрударами 3-го, 9-го и 10-го танковых корпусов и стрелковых соединений наступление противника в ходе операции «Смерч» было остановлено. Немцы потеряли до 10 000 убитыми и свыше 200 танков и отказались от дальнейших планов наступления.