Квентин посмотрел на сына так, словно тот неожиданно ударил его по лицу.
– Ты решил назвать себя… Харконненом? Что за идиотизм? Почему именно теперь? Ксавьер умер много десятилетий назад. Зачем бередить старые раны?
– Это лишь первый шаг к устранению несправедливости, которая преследует наш род в течение этих десятилетий. Я уже начал оформлять свое дело документально. Надеюсь, что ты сможешь проявить уважение к моему выбору.
Было видно, что Квентин разгневан.
– Батлер – это самое уважаемое имя в Лиге. Это одно из самых могущественных семейств. Мы ведем свой род от Серены и вице-короля Маниона Батлера – но ты предпочитаешь связать свое имя с преступником, трусом и предателем.
– Я не считаю, что Ксавьер Харконнен был трусом и предателем, – расправив плечи, объявил Абулурд, не смутившись откровенным недовольством примеро Квентина Батлера. Как ему хотелось, чтобы рядом оказался Вориан Атрейдес, который смог бы подтвердить его правоту. – История, которую мы изучали, искажена и неточна.
Старший Батлер излучал ледяной холод. Примеро встал из-за стола.
– Вы – взрослый человек, кварто. Вы можете и имеете законное право принимать самостоятельные решения, независимо от того, нравятся ли они мне или кому-то еще. Но вы должны понимать, какие могут быть последствия у вашего решения.
– Я знаю это, отец.
– В этом кабинете вы будете обращаться ко мне как к старшему по званию.
– Да, сэр.
– Вы свободны.
Абулурд, находясь на борту своего штурмовика, патрулировал прилегающие к Салузе космические коридоры и орбитальные стоянки, забитые до отказа многочисленными группами прибывших кораблей. Операторы, находившиеся на периферических орбитах, тщательно следили за всеми прибывающими судами и вели журналы их прохождения в околопланетном пространстве. Так как ни один из этих кораблей не мог сворачивать пространство, то каждое путешествие от инфицированных планет до Салузы Секундус тянулось неделями. Если на борту оказывались зараженные, то Бич проявлялся уже в пути.
На спасательных кораблях Лиги эвакуированных выдерживали в изоляции для того, чтобы предупредить возможную вспышку в случае, если среди спасенных все же окажутся инфицированные в инкубационном периоде болезни. После истечения срока карантина беженцев переводили в камеры для прохождения двух дополнительных процедур дезинфекции, после чего им разрешалось выходить на планету и ехать в лагеря беженцев. Затем предполагалось после некоторого времени либо вернуть их на родину, либо переселить на другие планеты Лиги.
Во время одного из патрульных полетов по периферии системы Абулурд неожиданно обнаружил группу приближавшихся кораблей, дорогих прогулочных яхт, явно построенных по заказу богатых аристократов. Абулурд приказал изменить курс, чтобы перехватить незваных гостей.
Установив связь с флагманским кораблем странной эскадры, Абулурд увидел на экране худощавое лицо человека с яркими живыми глазами. Рядом с ним стояла группа хорошо одетых людей.
– Я лорд Порсе Бладд, бывший правитель Поритрина. Я доставил беженцев – все они здоровы – это я гарантирую…
Абулурд расправил плечи, жалея, что на нем нет сейчас парадной формы.
– Я кварто Абулурд… Харконнен. Вам надлежит пройти полную карантинную процедуру и медицинский осмотр, чтобы мы могли убедиться в истинности ваших слов.
– Мы к этому готовы, – внезапно Бладд прищурил глаза, поняв в чем дело. – Абулурд, говорите вы? Вы сын Квентина, не так ли? Почему вы называете себя Харконненом?
Ошеломленный этим узнаванием и не ожидавший такого прямого вопроса, Абулурд в волнении едва перевел дух.
– Да, я сын примеро Батлера. Откуда вы знаете моего отца?
– Очень давно мы вместе с вашим отцом работали на строительстве Новой Старды на берегу реки Исана. Он провел у нас год, работая инженером Армии джихада. Это было задолго до того, как он женился на вашей матушке.
– Появилась ли зараза на Поритрине? – спросил Абулурд. На Салузе до сих пор не получали никаких сведений об этой планете.
– Болезнь зарегистрирована в нескольких деревнях, но столица находится в относительной безопасности. После великого восстания рабов населенные пункты Поритрина рассеяны по планете довольно редко. Я немедленно издал распоряжение о строгой изоляции и наблюдении. У нас было много меланжа – уровень его индивидуального потребления у нас очень высок – мы на втором месте после Салузы.
– Тогда зачем вы прибыли сюда? – Абулурд не сдвинул с места свой штурмовик. Караван Бладда был пока блокирован.
В глазах аристократа отразилась глубокая затаенная печаль.
– Представители этих семей решили пожертвовать всем своим состоянием, всей накопленной ими специей. Добавив к этим пожертвованиям мои собственные, я намерен внести свой вклад в гуманитарные усилия. Мне кажется, что у семейства Бладдов накопилось немало грехов. Бич Омниуса – это самое страшное испытание и бедствие, с каким пришлось человечеству столкнуться со времен титанов. И если есть время, когда я могу чем-то помочь, то это именно теперь.
Абулурд не мог не оценить храбрость и решимость, которые выказал лорд Поритрина. Молчание, однако, затянулось, и аристократ начал проявлять нетерпение.
– Так вы собираетесь пропустить нас, Абулурд? Я надеялся, что смогу перевести своих пассажиров в карантинные помещения, прежде чем отправиться на другие планеты оказывать помощь их населению.
– Разрешение дано. – Абулурд приказал пилотам освободить путь кораблям с Поритрина. – Пусть они следуют в карантинную зону.
– Скажите, Абулурд, ваш отец все еще на Салузе? – спросил Бладд. – Я бы хотел обсудить с ним мои расчеты. Он всегда умел правильно планировать любые операции.
– Думаю, что он пока находится в здании центрального штаба в Зимии, – ответил Абулурд, хотя Квентин и не посвятил его в свои планы, когда отправлял в патрульный полет.
– Ну я так или иначе его найду. А пока, молодой человек, не будете ли вы так любезны проводить меня до орбиты, где я мог бы сдать свой груз? Возможно, мне понадобится ваша помощь, чтобы преодолеть какие-то бюрократические рогатки.
– Принято, лорд Бладд. У вас будет масса времени обратиться с посланием к моему отцу, пока вы будете ждать.
Абулурд развернул штурмовик и повел караван к Салузе Секундус.
Трагедия давала о себе знать непрерывно и ежедневно. Среди пассажиров и экипажей кораблей, сгрудившихся на орбитах Салузы, слухи о ней распространялись со скоростью лесного пожара. Разведывательные корабли доставили весть о том, что еще четыре планеты Лиги оказались поражены Бичом Дьявола. Потери от эпидемии были невообразимо велики. Там, где наряду с эпидемией случались бури, пожары или иные стихийные бедствия, ослабленное население не могло ни бороться с ними, ни устранять последствия. В таких случаях смертность достигала девяноста процентов.
Еще более ужасным стало то, что произошло на одном из переполненных кораблей с эвакуированными. После прохождения карантина люди были выведены из стерильных камер и переведены на планету для окончательной дезинфекции и осмотра. Экипаж, наемники и солдаты смешались со счастливыми беженцами, собравшись отметить выпивкой это радостное событие. Прибывшие медики наскоро провели привычный осмотр и взяли рутинные анализы крови. Они были настолько уверены, что прошло достаточно времени для проявления заболевания, что расслабились, позволив себе общение с эвакуированными, поздравления и дружеские объятия.
Ко всеобщему ужасу, у одного из эвакуированных появились начальные признаки поражения РНК-содержащим ретровирусом. Потрясенные врачи начали повторно снова и снова брать анализы. До исхода дня первые симптомы болезни появились еще у трех человек.
К этому времени все карантинные мероприятия были отменены и началась подготовка к высадке эвакуированных, поэтому очень многие – эвакуированные, солдаты, наемники и даже некоторые медики – напрямую контактировали с больными. Возвращение в карантинные помещения потеряло всякий смысл. Спасательный корабль был окружен кордоном военных судов, в чью задачу входило расстреливать любой челнок, если он попытается покинуть борт зараженного корабля.
Абулурд находился на этой ужасающей вахте в течение четырех дней, слушая отчаянные мольбы и вопли людей, запертых на зараженном судне. Больные взывали о помощи. Через воздушные замки им доставляли большие порции меланжа, и пассажиры дрались между собой за специю, изо всех сил пытаясь хоть как-то укрепить свой иммунитет.
Трагичность положения повергла в шок Абулурда Харконнена. Он был потрясен горем до глубины души. Все эти люди думали, что они чисты от инфекции; но теперь оказалось, что многие из них не выживут, чтобы ступить на твердую землю. Солдаты и медики – люди, которые прежде не подвергались реальной опасности, которые всего лишь делали свою работу, чтобы защитить других от Дьявольского Бича, – заплатят слишком дорогую цену за кратковременную потерю бдительности. Ни Абулурд, ни даже самые блистательные ученые Лиги ничего не могли сделать, и им оставалось только стеречь зараженный корабль и ждать.
Мучаясь от собственного бессилия, он сидел в командирской каюте и слушал отчаянные сообщения, которые слали беженцы перед тем, как заболеть. Они надеялись сообщить о себе своим родным и близким, чтобы те знали, где они находятся и что с ними произошло.
Экипаж Абулурда был встревожен и морально надломлен. Абальурд был близок к тому, чтобы выключить передатчик, но потом передумал. Он не имеет никакого права отключать от мира этих несчастных, лишить их последней возможности связаться с людьми. Он не может сделать вид, что они не существуют, и не может игнорировать их безнадежные мольбы о помощи.
Он считал это малым вкладом в доблесть, какую на его месте наверняка бы проявил Ксавьер Харконнен. Абулурду оставалось лишь надеяться, что со временем и экипаж, и его собственная семья правильно поймут и истолкуют его поступок.