[91].
Точные французские потери мы вряд ли когда-нибудь установим; но пусть неизвестно общее количество потерь, ясно одно: великая французская армия прекратила свое существование. Генуэзцы, не получив никакого жалованья по причине гибели начальства, покинули армию и вернулись домой, в далекую Италию (откуда новости о поражении распространились по всей Европе). Остальные разошлись по домам, – как наши солдаты после поражения в Войне Алой и Белой розы. Английские потери на удивление малочисленны (хотя и не настолько, как свидетельствует один летописец, – что только два рыцаря убиты).
Король Богемии похоронен с особыми почестями; Эдуард присутствовал в траурном облачении, как и принц Уэльский[92].
Прежде чем писари закончили свою ужасную работу, туман рассеялся и Нортхемптона и Варвика отправили в погоню за врагом, если тот еще существовал. А это оказалось так: на некотором расстоянии, не очень далеком от места сражения, они увидели, что к ним приближается неприятельский отряд, и стали готовиться к схватке. Далее перед нами предстает редкий пример того военного противоречия, которое в большей мере, чем сейчас, превалировало в боевых операциях. Этот корпус состоял из ополченцев Руана и Бовези, спешивших принять участие в сражении. Вряд ли они не сознавали, что сражение уже произошло, – очевидно, встретили бежавших с поля боя союзников и потому, возможно, из-за туманной погоды приняли приближающийся отряд за французов. Приближаясь к предполагаемому союзнику без всяких предосторожностей, вскоре поняли свою ошибку; английские лучники немедленно открыли ураганный огонь по противнику, а затем тяжеловооруженные всадники гнали французов несколько километров и, как говорят, уничтожили «несколько тысяч»[93].
ПРИЧИНА ПОБЕДЫ
Как объяснить удивительный и шокирующий на первый взгляд результат сражения при Креси? Обычно, анализируя результаты сражения, приводят несколько факторов, сыгравших в ходе его ту или иную роль. Совместив все факторы и взвесив все «за» и «против», получим истинную картину. Как мне кажется, на результат сражения повлиял только один фактор, и он важнее всех остальных, – качество двух армий. На одной стороне – армия обученная, дисциплинированная, хорошо вооруженная и уверенная в себе; она сражалась изо всех сил – ведь за спиной у нее только море и отступать в случае поражения некуда. На другой – солдаты в значительной степени необученные, в спешке собранные в разных странах; говорят на нескольких языках, не знают своих союзников и не доверяют им; ни сплоченности, ни порядка, ни уважения к командирам. Для такой армии естественно распасться после первого же столкновения с сильным противником, что в итоге и произошло. Нет никаких оснований искать другие причины или оправдания французского бедствия в «печальной битве при Креси»[94].
Приложение
ЧИСЛЕННОСТЬ ФРАНЦУЗОВ В СРАЖЕНИИ ПРИ КРЕСИ
Последнее слово в этом вопросе, но, будем надеяться, не заключительное, предоставим историку Фердинанду Лоту, автору работы «Военное искусство и армии в эпоху Средневековья» (1946). Отметив, что английская армия состояла из менее чем 9 тысяч человек, он пишет: «Все говорит о том, что французская армия была малочисленнее, чем английская».
Что подтолкнуло его прийти к этому поразительному заключению, неизвестно. Ведь все письменные свидетельства и сочинения с тех времен и до наших дней говорят совсем обратное. Лот утверждает, что к этому выводу его подтолкнули два фактора. Во-первых, письмо Эдуарда, содержащее такие данные: французская армия состоит из «более чем 12 тысяч тяжеловооруженных всадников, из них 8 тысяч – дворяне, рыцари и оруженосцы». Итак, численность французской армии 12 тысяч; получается, что генуэзцев, пехотинцев, ополчения и союзников при Филиппе всего 4 тысячи – в два раза меньше, чем его дворян. Эдуард – опытный солдат, – когда он говорит «тяжеловооруженные всадники», он их и имеет в виду. Потому и духовник его Уинкли дает ту же цифру – 12 тысяч тяжеловооруженных всадников.
Даже не исследуя далее этот вопрос, придем к выводу, что, исходя из цифр, данных Лотом, французская армия по численности превосходила английскую (12 тысяч французов и «менее чем 9 тысяч англичан»). Почему тогда, по Лоту же, французов меньше чем 9 тысяч? Филипп отправил бóльшую часть войск с герцогом Нормандским в Гасконь. «Поэтому Филипп выставил против Эдуарда III только наспех собранное ополчение. В то время феодальные контингента собирались очень медленно, и вероятнее всего, что французскому королю не удалось собрать серьезные силы за короткое время между высадкой 12 июля противника в Сен-Ваасте и сражением».
Рассмотрим это заявление. Приближение огромной английской экспедиционной армии, несомненно, замечено французскими судами, охранявшими все побережье Франции. Чтобы сообщить о приближении противника в Гарфлер[95], требовалось от двух до трех дней; новости оттуда обычно достигали Парижа за неделю. Мы знаем точно, что Филипп, скорее всего, услышал о высадке англичан уже к 19 июля, поскольку вернулся из своей резиденции в столицу и в этот день, вероятно, объявил то, что Фердинанд Лот назвал «мобилизацией». Прошла она так быстро, что уже десять дней спустя Филипп собрал многочисленную армию и решил непременно сразиться с противником. На протяжении последующих четырех недель сражение так и не состоялось, и с каждым днем к армии присоединялись все новые отряды, особенно в Амьене; английская армия, напротив, постоянно уменьшалась из-за военных потерь и болезней. Значит, даже без учета письменных свидетельств (а их достоверность не вызывает сомнений) французская армия к 26 августа априори многочисленнее английской; да и, будь французов и впрямь меньше, ни один французский летописец не умолчал бы об этом, что сразу уменьшило бы горечь поражения и оправдало ужасные потери! К потерям «наспех собранного ополчения» приходится добавить 1542 человека, рыцарей и тяжеловооруженных всадников, павших на поле боя, и еще – многочисленных союзников и наемников. Кроме того, погибших генуэзцев не причислишь к «наспех собранному ополчению». Лот считает: «все» указывает – французы слабее и малочисленнее противника. По моему убеждению, «ничто» не указывает на это.
ПОРАЖЕНИЕ ГЕНУЭЗЦЕВ
Французские источники объясняют разгром генуэзцев по-разному: дождь намочил тетивы; стрелы, в отличие от английских, не долетали до противника; часть стрел и доспехов осталась в обозе, в тылу.
Все эти оправдания надуманны, не стоит принимать их в расчет. Дождь «падал на праведных и неправедных», трудно представить, что опытных генуэзцев он захватил врасплох, а английских лучников – нет. То же касается недолета стрел; все вряд ли заняли бы невыгодные для стрельбы позиции, чтобы стрелы не поражали англичан, и пусть большой лук имел больший диапазон дальности стрельбы, чем арбалет. Факт, что англичане поражали противников не за счет преимущества в дальности, а с наиболее эффективного расстояния. Высказывалось мнение, что они легко экипированы, но и английские лучники не носили доспехов; без сомнения, то, что им недоступны запасы стрел, находящиеся в тылу, не оправдывает поражение – их разбили еще до того, как их колчаны оказались опустошенными; в любом случае, если стрелы не долетают до противника, не важно, сколько их в наличии и почему нет новых, так что вторым оправданием исключается третье.
Главная причина поражения – слабость боевого духа, поколебленного недавними столкновениями с английскими лучниками, особенно при Бланштаке, и неожиданной встречей с «новым оружием» – артиллерией, – примененным англичанами.
СРАЖЕНИЕ
За последние несколько лет местные власти построили на месте битвы фабрику по переработке свеклы – в долине Клер, где впервые вступили в бой и впоследствии разбиты генуэзцы. В конце прошлого столетия на этом месте замечались следы одного из крупных захоронений. Фабрика ужасно портит панораму поля боя, открывающуюся с холма, где стояла ветряная мельница. Сама она снесена «французами-патриотами» в 1898 году – в отместку, как говорят, за Фашоду[96]. Фундамент разрушенной мельницы сохранился, но недавно это место выбрали для установки резервуара с водой, – быть может, результат еще одного «патриотического порыва».
Кроме этих «вторжений», местность осталась практически без изменений, – стоя на том месте, где была ветряная мельница, легко проследить, как происходило сражение. Еще в 1844 году замечалось два захоронения, появившиеся сразу после битвы: одно – там, где сейчас фабрика, а другое – выше долины, где ров отходит в сторону, к Вадикуру на севере. Это свидетельствует: левый фланг английских позиций очень страдал от атак неприятеля. Старая дорога, идущая от Маршевиля, – по ней наступала французская армия, – почти исчезла, но местные жители до сих пор называют ее дорогой Армии.
Французские источники подчеркивают, что англичане при помощи траншей, насыпей, баррикад из телег и повозок создали сильно укрепленную оборонительную линию. Единственное свидетельство, подтверждающее это, приводит ле Бейкер – говорит о каких-то вырытых «отверстиях», или ямах. Видимо, это углубления в земле, вырытые лучниками для хранения стрел, – так они делали при Баннокберне и Морле. Существуй на пути французских тяжеловооруженных всадников какое-то серьезное препятствие, мы, несомненно, о нем что-нибудь да услышали бы – ведь конница в сражении обязательно с ним столкнулась бы. Да и французы непременно использовали бы этот факт, объясняя свое поражение. Английский обоз, несомненно, располагался в тылу – нет оснований в этом сомневаться.
Местность, где произошла битва, никогда не наносилась на карту; только в период войны 1939 – 1945 годов англичане составили схему сражения (очень неточную) в масштабе 1:20 000. Из современных карт лучшие те, что составлены Рамсеем (они есть в его книге «Происхождение Ланкастеров»), но полностью с данной им диспозицией не соглашусь. Карта Беллока была бы более полезна, чем предыдущая, но в ней использован неправильный масштаб (наполовину не соответствует действительности) .
ПОВЕДЕНИЕ ФИЛИППА VI
Не так уж много деталей сражения столь же трудно восстановить, как поведение в ходе его французского короля. Действия его объясняют по-разному: слишком импульсивный, с горя и от ненависти к англичанам приказал на них напасть; его так удивило присутствие англичан, что он изо всех сил пытался удержать свою армию от сражения; пока оно шло, пребывал далеко в тылу, и о ходе его спрашивал у Иоанна Геннегауского – тот в гуще битвы, под ним убиты две лошади, а однажды он выбит из седла Эдуардом; в конце сражения пытался попасть на передовые позиции, но ему силой помешали. Как видно, все эти истории противоречат одна другой и большинство их – результат намеренной пропаганды (сообщали, например, что кем-то из рыцарей захвачен принц Уэльский, спасся только благодаря бегству). Легко понять, почему такие истории получают распространение.
Поведение французского короля после битвы требует комментариев. «Большие французские хроники» заявляют, что он возвратился в Париж; по-моему, нам не стоит отклонять историю, рассказанную летописцем, известным как Буржуа из Валансьена, – «Валансьенскую хронику», изданную Леттенховом. Летописец далек от приверженности одной из сторон, и труд его, судя по содержанию, не направлен против французов. Филипп настолько подавлен своим поражением, что на несколько недель фактически выпустил из рук контроль над государством.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АРТИЛЛЕРИИ ПРИ КРЕСИ
Долгое время историки спорили, использовали ли англичане при Креси артиллерию. В 1942 году М. Пауль Шапелинк зачитал перед одним из обществ Аббевиля доклад (с выводами его общество согласилось), высказавшись: по его мнению, орудия англичанами не использовались[97]. Та же точка зрения выражена в одном из выпусков «Санди таймс». Рассмотрим аргументы «за» и «против» присутствия орудий и попробуем прийти к выводу, можно ли выяснить истину и поставить точку в этом вопросе. Сначала перечислю объяснения в пользу их присутствия, затем – говорящие об обратном.
Аргументы «за» можно сгруппировать так: 1) подтвержденные документально; 2) наиболее вероятные; 3) свидетельства раскопок.
Существует пять подтвержденных документально свидетельств того времени, очевидно независимых друг от друга. Приведем сначала отрывки из двух наиболее объективных.
Джованни Виллани: «Английские орудия метали железные ядра посредством огня... Они издавали звук, подобный раскату грома, и причиняли много вреда людям и лошадям... Генуэзцы непрерывно поражались лучниками и артиллеристами... В конце сражения вся равнина в результате обстрела – тут и стрелы, и орудийные ядра – покрылась телами людей».
«История Пистолези»: «Английские рыцари, предводительствуемые принцем Уэльским и располагавшие большим количеством бомбард, атаковали французов».
Виллани, как и автор «Истории Пистолези», вероятно, умерли от «черной смерти»[98] в 1348 году, спустя два года после сражения, так что оба свидетельства абсолютно современны событиям. Оба писателя пользовались непогрешимой репутацией. Откуда же они получили сведения для своих записей? Практически нет сомнений – от бежавших с поля боя генуэзцев: возвращаясь домой в Италию, они первыми сообщили о сражении. Почти во всех историях, рассказанных беглецами, много преувеличений, и они явно носят оправдательный характер: генуэзцы, стараясь обелить свое поражение, гипертрофировали роль «нового оружия». С другой стороны, вряд ли они выдумали его – лишь немногие вообще о нем слышали. Между двумя вышеупомянутыми свидетельствами нет ничего общего. «История Пистолези» по ошибке утверждает: английские рыцари наступали с принцем Уэльским. Это говорит о том, что автор получил неверную информацию; различие в описании обоих показывает: они пользовались разными свидетельствами, но, несмотря на это, оба утверждали: англичане применяли при Креси орудия. Подведем итог: даже по прошествии двух лет после битвы по Италии ходили слухи о присутствии на поле боя артиллерии.
Теперь идем далее.
«Большие французские хроники» (или хроника святого Дени): «Таким образом, король со всеми своими людьми отправился на встречу англичанам; те выстрелили из трех орудий – генуэзские арбалетчики, они на передней линии, обратились в бегство».
«Большие французские хроники» – лучшее французское свидетельство: автор, монах Дени, когда их писал, тесно соприкасался с французским двором.
Уильям де Нанжи: «Тогда англичане начали стрелять по нашим людям; выстрелили из трех орудий, да так, что арбалетчики были уничтожены».
Вначале я расценивал этот эпизод просто как копию из «Больших французских хроник» и решил его не использовать, но в дальнейшем, тщательно изучив этот документ, обнаружил, что в нем и в хронике святого Дени совпадают только три слова, а именно «выстрелили тремя орудиями». По общему признанию, это ключевые слова и указывают они на большую вероятность, что оба пассажа основаны на одном источнике; но использование этих слов не говорит о том, что документы составлялись одним и тем же лицом или один – копия другого. Не утверждаю, что источников два, и не по этой причине привел два документа, – просто думаю, что два независимых друг от друга летописца в одно время услышали о применении англичанами орудий. С другой стороны, отчет, содержащийся в «Больших французских хрониках», подтвержден другим современным им писателем, Огюстом Молинье, непревзойденным французским экспертом того периода, чей труд Джин де Венетт назвал «хроникой высшего порядка».
«Хроники» Фруассара (Амьенская рукопись): «И англичане стояли на месте и выстрелили из нескольких пушек, которые были у них, чтобы смутить генуэзцев». Эта версия «Хроник» Фруассара появилась только в 1839 году в Амьене; до этого считалось, что он ничего не знал о применении англичанами артиллерии, поскольку не упоминал об этом в своем первом издании. Объяснения выдвигались различные; ситуация усугублена тем, что Леттенхов (а за ним, к сожалению, и сэр Чарлз Оман) неправильно установил, что амьенская редакция вышла ранее, чем первое издание. Только спустя несколько лет эту ошибку исправил Симеон Люс в своем издании Фруассара. Обычное молчание Фруассара об использовании англичанами артиллерии объясняется его тесной связью с английским двором: упоминание о новом оружии отобрало бы часть лавров у рыцарей и лучников. Может быть, и так, но есть другая версия, а именно что Фруассар не знал ничего об орудиях и услышал о них, только когда издавал свою вторую редакцию.
«Сокращенная хроника» Фруассара.
Под конец жизни Фруассар решил издать сжатую, сокращенную версию своих «Хроник», она известна как «Abrugues». По странному стечению обстоятельств она почти не рассматривалась исследователями, а вот Люс предположил, что, принимая в расчет новые факты, которые в ней содержатся, можно считать ее совершенно новым трудом. В новом издании мы читаем об орудиях при Креси следующее: «Англичане имели с собой две бомбарды и сделали из них два или три выстрела по генуэзцам; те впали в панику, услышав их рев».
Этот пассаж более точен, чем амьенская версия, к которой он не имеет никакого отношения. Должно быть, Фруассар в промежутке между подготовкой этих двух изданий нашел еще один источник информации. К тому же многое в этом издании сходится с информацией, данной в «Больших французских хрониках».
Подведем итог: у нас есть шесть свидетельств (основанных по крайней мере на пяти различных источниках), которые подтверждают тот факт, что англичане имели при Креси орудия. Добавим еще, что, если спросить, почему в римском издании «Хроник» нет ни одного упоминания об орудиях, самое простое объяснение: Фруассар, работая над амьенским изданием, забыл включить в него отрывок из оригинального издания. Новая информация, в «Сокращенной хронике», вероятно, дошла до него уже после того, как он составил римскую версию.
Таковы аргументы «за», подтвержденные документально.
Приведем теперь аргументы наиболее вероятные. С тех пор как Эдуард III пострадал от неприятельской артиллерии при осаде Турне, он лично начал проявлять внимание к этому роду войск и всячески пытался пополнять его. Мною получены от О.Ф.Г. Хогга документальные свидетельства, что уже в 1339 году Эдуард III приказал захватить во Францию «пушки». Профессор Таут писал, что английский король повелел создать орудия для экспедиции 1346 года во Франции; правда, нет ни одного факта в пользу того, что они применялись в тот период, но нет и оснований считать, что он оставил их в Англии. Возможно, до нас просто не дошло ни одного инвентарного списка предметов, доставлявшихся на корабли.
Если орудия привезены во Францию, но не достигли Креси, что же с ними случилось? Предполагалось, что их захватили во время пересечения реки при Бланштаке, как и некоторые телеги из обоза. Но это не объясняет, как тогда отряду принца удалось пересечь брод[99].
* * *
После победы при Креси почти первое, что сделал Эдуард III, – отправил в Англию послание с просьбой доставить ему в Кале все имеющиеся в Тауэре орудия. Очевидно, что он дал ход этому посланию только после того, как убедился, что орудия приносят очевидную пользу; стало быть, вполне понятно, почему он так настойчиво просил новых пушек.
Благодаря свидетельствам раскопок мы имеем еще целый ряд аргументов «за».
Две газеты, «Курьер Соммы» и «Аббевильцы», в 1850 году, в течение одной недели сентября, сообщили, что на месте сражения при Креси обнаружено совершенно проржавевшее железное пушечное ядро весом 560 граммов (около 1,25 фунта), имеющее диаметр 24 сантиметра (калибр приблизительно 79 миллиметров, или 3 дюйма). Вскоре после того, как это пушечное ядро нашел фермер М. Довержен, его выставили на всеобщее обозрение в кафе М. Лежена, на улице Отель-де-Вилль в Аббевиле. Дом Лежена разрушен бомбой в мае 1940 года, и от пушечного ядра не осталось никаких следов.
Вышеупомянутые детали настолько точны, что нет сомнений: в 1850 году найдено именно пушечное ядро. Кроме того, ядро в то время, наиболее вероятно, изготовлялось калибром от 2 до 4 дюймов. Вдобавок факты подтверждают заявление Виллани: во время сражения стреляли железными ядрами. Таким образом, ядро, найденное на поле битвы и совпадающее по всем параметрам со свидетельствами того времени, непременно связано с самим сражением. Газета «Аббевильцы» высказалась определенно: ядро, без сомнения, использовано в сражении 1346 года. Да и найдено оно, согласно словам секретаря мэрии Креси, в той области, где генуэзцы напали на отряд Черного принца. Единственное, что вносило сомнение, – не выпущено ли это ядро во времена более позднего сражения, происшедшего на этом месте. Чтобы прояснить это, мне пришлось проследить всю историю Креси; мною обнаружено в «Истории Аббевиля» Ф.Л. Лоандра (1844) свидетельство того, что в окрестностях этой деревни в 1625 году произошла битва Тридцатилетней войны, но незначительная, – в отчетах о ней не упоминается об использовании артиллерии. Эта битва, видимо, ограничена самой деревней, находившейся в 1346 году на самом крае сражения той войны. М. Риду, бывший мэр Креси (и местный историк), подтверждает: после 1346 года на месте сражения не произошло ни одной битвы.
Этим свидетельства раскопок не исчерпываются. В разное время в период с 1800-го по 1850 год рабочими фермы найдено по крайней мере четыре других пушечных ядра, – их собрала мадам Дежарден, прабабушка М. Дежардена (живет сейчас в замке Фройелль, в 3 милях южнее места сражения). Нашли их в районе между долиной Клер и памятником королю Богемии, стоящим приблизительно на расстоянии 1 мили далее на юг. В то время не сделано никакого отчета об этих находках. Единственное возможное предположение – эти четыре ядра найдены невдалеке от ядра 1850 года и, возможно, впоследствии установлены рядом с памятником королю Богемии как единственное вещественное свидетельство происшедшей битвы.
Эти ядра в июле 1950 года мною осмотрены и сфотографированы. Два из них каменные, а два железные; первые калибром 92 миллиметра (3,6 дюйма), два других – 82 миллиметра (3,23 дюйма); ядро, найденное в 1850 году, калибра 79 миллиметров. Но, надо полагать, в те далекие времена ядра калибром 79 и 82 миллиметра, возможно, выпущены из одного орудия. Вероятно, ядра калибром 92 миллиметра выпущены из орудия несколько большего; не исключено, впрочем, что тогда производились пушки одного калибра: даже во время Пиренейской войны (1804 – 1814) из одних и тех же пушек стреляли ядрами различных калибров.
Таким образом, благодаря раскопкам в самой долине или невдалеке от нее найдены за последние сто пятьдесят лет пять ядер, три железных и два каменных, что неоспоримо свидетельствует: в сражении при Креси 1346 года англичанами применена артиллерия.
Среди аргументов против присутствия артиллерии во время сражения выделяется один, который и заслуживает, на наш взгляд, наибольшего внимания и изучения: ни один английский летописец не упомянул об использовании орудий во время битвы. Этот аргумент до открытия Амьенской рукописи поддерживался молчанием Фруассара. Майкл Нортбург и Ричард Уинкли, наверно, упомянули бы о применении орудий, но оба они люди гражданские и, по мнению Монда Томпсона (одного из главных экспертов в этом вопросе), «вероятнее всего, наблюдали за сражением из тыла». А так как битва происходила на противоположном склоне холма (за ним находился тыл), вряд ли они видели, что происходило на поле битвы. Кроме того, оба эти свидетеля пребывали с обозом, на расстоянии полумили или более от места действия – оттуда уж точно ничего не увидишь. Скорее всего, они записали о сражении то, что сообщили его участники. Но в таком случае они не слышали и выстрелов из орудий? Нет, оказывается, могли слышать. Известно, что почти все, кто описывает средневековое сражение, подчеркивают: над полем битвы всегда стоит сильный шум: крики солдат, бряцание оружия и т. п. Исайя говорит: «Любая битва сопровождается беспорядочным шумом». Среди такого шума разобрать непродолжительные выстрелы артиллерии трудно. Едва слышный выстрел из «простых» труб вряд ли производит много шума – он слышен в передних линиях, а не в тылу. Наши свидетели находились на расстоянии более полумили от непосредственного места действия, к тому же от самих пушек их отделял горный хребет. Значит, они могли и не слышать выстрелов, а даже если и услышали, не знали о присутствии орудий, не ассоциировали этот шум с новым оружием.
Но как это – не знали о присутствии орудий? Да очень просто: орудия-то, должно быть, очень маленькие – всего-навсего простые трубы, примерно 6 футов длиной, каждое лежит в деревянном ящике. Везли их, скорее всего, на дне телег, покрывали сверху брезентом или слоем оружия. До нужного момента им назначалось остаться неизвестными для основной массы войск, – Эдуард, конечно, не желал использовать свое «секретное оружие» до решительного сражения.
Пусть эти свидетели знали о присутствии орудий, – тогда их молчание объясняется двояко. В их коротких письмах домой деталям сражений уделялось мало места. Уинкли в своем письме посвятил сражению 33 слова: «Враг, желая захватить короля, двинулся вперед. В тяжелой и продолжительной битве враг дважды отражен; когда он пошел в атаку третий раз, она была отбита. Огромная масса людей сражалась не отступая, со страшным напряжением». Далее он перечисляет потери.
Нортбург еще лаконичнее – у него 15 слов: «Сражение тяжелое и продолжительное; враг дрался хорошо, но все равно его победили, а король бежал».
Ни в том, ни в другом отчете не сообщается, отметим, ни одной детали сражения; не упоминается даже о роковой роли лучников. Исходя из этого, можно утверждать, что Эдуард III не использовал в битве лучников – ни один не упомянут. Уж если роль, сыгранную в сражении лучниками, посчитали не столь важной, тем более действия орудий оставлены без внимания.
Есть и другое объяснение, почему молчали эти свидетели. Пусть английская победа в наименьшей степени обязана использованию нового оружия, оно не нанесло никакого вреда неприятелю, – естественно, этот факт попытаются замолчать; к тому же применение артиллерийского огня противоречило рыцарским принципам; Эдуард III, ярый их проводник, непременно скрыл бы этот факт, – возможно, приказал не упоминать об этом в письмах. Немцы, например, никогда не хвастали своей победой во втором сражении на Ипре, когда применили «новое оружие» – газ; об этом нет ни одного свидетельства. Если бы могли, они, несомненно, сохранили бы этот факт в секрете.
Тот же мотив, скорее всего, побудил молчать и летописцев, если они были осведомлены о присутствии орудий. Но были ли они осведомлены? Чтобы узнать это, рассмотрим вкратце четыре отчета летописца, повествующие о сражении при Креси.
Обратимся сначала к Джефри ле Бейкеру, чей отчет о сражении самый большой по размеру (исключая, конечно, фламандца Фруассара). Фактически сражение описано по-латыни в 50 строках. Джефри – церковнослужитель, жил в Оксфордшире. Для своего сочинения взял за основу хронику Мюримата, добавив несколько деталей, которые, вероятно, получил не от самих очевидцев, а от тех, кому они это сообщали, то есть из третьих рук. Так как два очевидца, Нортбург и Уинкли, не желали упоминать новое оружие, естественно, что другие очевидцы также не отваживались упоминать о нем в Англии. Именно этим объясняем молчание о пушках в сочинении Джефри.
Следующая хроника – Роберта Эйвесбери, церковного законоведа, который переписал письмо Нортбурга и только добавил в него полдюжины собственных строк. Третий хронист, Адам Мюримат, – священник церкви Святого Павла. Как и предыдущий, он главным образом переписал письмо Уинкли и перевел Нортбурга с французского на латинский (существенный признак того, что французский язык очень быстро исчезал в Англии). Наконец, последний автор – Генри Найтон, священник из Лестера; его отчет о сражении, как и письма очевидцев, очень короток: он упоминает о трех французских атаках и о ранении французского короля стрелой в лицо. Из всех пяти летописцев лишь он упоминает о действиях лучников.
Этих четырех летописцев можно объединить по принципу, что все они получили информацию из вторых или третьих рук и не сказали о действиях лучников, сыгравших главную роль в сражении.
Итак, наши летописцы, вероятно, не знали о присутствии орудий в сражении при Креси, а если и знали, то предпочли не сообщать об этом в своих хрониках.
ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ
Мы документально показали, что орудия при Креси присутствовали, – это подтверждается главным образом раскопками и военной вероятностью. Все эти свидетельства, вместе взятые, и слабость аргументов «против» говорят (это и мнение историка полковника Генри Хайма): «...присутствие наших пушек при Креси – один из наиболее достоверных фактов Столетней войны».
НЕКОТОРЫЕ ТАКТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Главная тактика английской армии в этом сражении – то, что все ее солдаты сражались спешившись и на всем протяжении позиций лучники и тяжеловооруженные всадники поддерживали действия друг друга. Французы со своей стороны сконцентрировали свои метательные отряды, то есть генуэзских лучников, в одном месте, атаковав только один фланг неприятеля. Причина, вероятно, в том, что генуэзцы отказались сражаться под командованием французов и действовали только на одном участке – под руководством своих командиров. Результатом разрозненных атак, как мы уже видели, стал полный разгром французов и их союзников.
Это сражение по своим результатам исключительное – обороняющаяся сторона редко добивалась таких успехов. Как это объяснить? Несомненно, решающее поражение французы нанесли себе сами. Это произошло в значительной степени из-за отчаянной, легкомысленной храбрости французских рыцарей: не испугавшись ужасной судьбы, с каждой минутой настигавшей их товарищей, они продолжали вести неравный бой – пал цвет французского рыцарства. Кроме того, английский король не считал сражение со своей стороны оборонительным, специально берег большую часть армии в резерве под своим собственным руководством. Конечно, беспокоился о судьбе сына и, видимо, подобно Гаролду при Гастингсе планировал контратаковать неприятеля, как только тот выдохнется; но этого до конца дня не произошло, и Эдуард разумно не пустил в ход свой резерв.
Французского короля часто критиковали за то, что он не предпринял фланговой атаки против наиболее сильной английской позиции. Но войска его состояли из кавалерии, а напасть на английские позиции через любую из деревень на лошадях невозможно. Без сомнения, широкий рейд правее Вадикура и последующий удар в тыл англичанам, скорее всего, повлияли бы на исход битвы; но такие маневры в те времена еще не применялись в генеральных сражениях; к тому же для французских рыцарей уничижительно уклониться от прямой лобовой атаки против численно меньшего противника. (Впервые фланговую атаку, произведенную армией, применила при Сент-Олбане женщина[100].)