Вот краткое содержание этой экстраординарной истории. Для нас она представляет двойную проблему: во-первых, почему англичане внезапно отступили (если это отступление) и, во-вторых, почему французы решили заключить союз с отступающим противником, притом на его условиях. Осажденная армия иногда соглашается на условия противника, но это происходит либо в результате голода, либо из-за угрозы штурма или фактического нападения (не знаю ни одного подобного случая на протяжении всего Средневековья).
МИР В БРЕТИНЬИ
Рассмотрим для начала английские объяснения. Генри Найтон никак не объясняет отход англичан; Грей в «Scalacronica» утверждает: цель отступления – найти фураж для лошадей, его не хватает за стенами Парижа. По Фруассару, король намеревался через долину Луары пройти в Бретань – там отдохнуть и восстановить силы армии до конца лета, а затем возвратиться и осадить Париж. Основано ли это утверждение Фруассара снова на догадках? Очевидное предположение: английская армия шла в этом направлении, а все благоразумные командующие всегда имеют два или больше плана развития кампании на случай, если все пойдет не так, как надо, – Эдуард, вероятно, рассматривал и такой план. Но трудно поверить, что он намеревался последовать этим путем, начав унылое отступление, когда мог окончательно разбить противника, войска его уже предвкушали победу, и им пришлось бы разочароваться в своих надеждах. Так что проблема отступления становится тем сложнее, чем ближе мы подходим к тому, чтобы ее объяснить.
Другое утверждение Фруассара может привести нас к истине, а именно что герцог Ланкастер, всегда искавший боя и приключений, внезапно стал склоняться в пользу мира. Генрих Ланкастер – английский глава на двух неудавшихся мирных конференциях, 3 апреля (Страстная пятница) и 10 апреля. Не существует ни одной записи об обсуждениях на тех конференциях, но разумно предположить, что они сузили противоречия между двумя партиями и позволили сторонам увидеть, на каких вопросах другая сторона остается непреклонной. После этого Генрих Ланкастер стал persona grata для французов, которые искренне восхищались этим лихим солдатом и настоящим рыцарем. По-видимому, на этих конференциях он о чем-то договорился с французскими делегатами и в ходе второй конференции французский глава Роберт Файн отвел Генриха в сторону и сказал ему кое-что «не для печати»: самолюбие мешает регенту принять любые условия в обстоятельствах угрозы его свободе со стороны армии, стоящей за воротами его столицы; но если английская армия отойдет от города, регент, возможно, примет английские условия, по крайней мере на тех основаниях, что закреплены Первым лондонским договором. Чтобы «сохранить лицо» для французов, необходимо сохранить это в тайне, и Ланкастер, возвратившись, должен убедить в том короля. Без сомнения, английских лидеров посвятили в эту тайну, взяв обещание молчать, – не исключено, что Ланкастер, который был особенно близок с королем, возвратясь с мирной конференции, убедил короля заключить мир. Это вовремя дошло до ушей Фруассара, и он затем приписал известные слова Ланкастеру.
Вышеупомянутое решение, конечно, предположительно, как любое решение, ввиду недостатка фактов; но, пожалуй, оно одно объясняет действия обеих сторон в этом вопросе. На это указывает по крайней мере и один безусловный факт: как только англичане «отступили» от Парижа, мир, которого они так желали, был им предложен.
Если это предположение и есть правда, то оно свидетельствует: не зря французские летописцы и историки называли Эдуарда проницательным дипломатом как при дворе, так и на поле битвы.
* * *
Французские делегаты 27 апреля достигли Шартра[167]. Король находился в Сури, в 5 милях к востоку от этого города, и назначил для переговоров деревушку Бретиньи – между деревней, где он пребывал, и городом.
1 мая 1360 года историческая конференция начала свою работу; присутствовали 16 французских и 22 английских делегата. На наш взгляд, полезно перечислить имена главных представителей на конференции. Глава англичан – герцог Ланкастер; ему помогали графы Нортхемптон, Уорвик, Солсбери, Стаффорд, сэр Реджиналд Кобхэм, сэр Джон Чандос, сэр Фрэнк Холл (прославившийся при Обероше), Капталь де Бюш и, естественно, сэр Уолтер Мэнни. Французские делегаты, наверно, с превеликим любопытством смотрели на этих людей, чьи имена знал, пожалуй, каждый француз.
Французов возглавлял, скорее всего, священник епископ Бове; многие делегаты тоже были представителями церкви; представлены и гражданские жители. О том, что обсуждалось, мы, к сожалению, не имеем ни одного письменного источника; главные вопросы согласованы, видимо, очень быстро – понадобилось всего два дня. Это подтверждает мою гипотезу, что они решены уже в ходе двух предыдущих конференций, хотя и коротких. Условия мира в Бретиньи несколько менее тяжелы для Франции по сравнению с условиями Первого лондонского договора. К английским территориям на континенте прибавляется графство Руэрг (размером с английское графство Кент). Выкуп за короля Иоанна уменьшен на четверть, вероятно, потому, что Эдуард признал – страна не в состоянии выплатить первоначальную сумму, особенно теперь, когда доходы от Руэрга потеряны для Франции.
Таким образом, Эдуард, подписав Первый договор, который он рассматривал как «благородный мир»[168], и заключив на основе его мир в Бретиньи, мог сказать, что он сдержал свое слово не покидать Францию, пока не заключит достойный его мир.
Следующие пять дней посвящены прорабатыванию и составлению многочисленных и сложных деталей – еще один пример быстрой работы. Смысл этих деталей относится к теме этой книги; отметим лишь, что составлены они каждой из сторон с большой осторожностью, чтобы свести до минимума споры и конфликты, которые могли возникнуть в результате различных интерпретаций.
Главный результат мира – старый английский доминион Аквитания возвратился под корону Англии, но с тем существенным различием, что на сей раз французский король больше не являлся ее сюзереном и навечно отказывался претендовать на то. Таким образом, основной пункт разногласий между двумя странами, касавшийся присяги английского короля за свои французские владения, отпадал. С этого момента между двумя странами устанавливается постоянный мир. Эдуард отказывается от притязаний на французский трон, а Иоанн освобождается за огромный выкуп. Кале и Понтье уступлены Англии[169].
Карта 18. Франция после подписания мирного договора в Бретиньи, 1360 г.
Большое значение отводилось клятве и подписанию мира[170]. Король Иоанн в плену и не может его подписать, а значит, и Эдуард, – мир в Бретиньи должны подписать французский регент и принц Уэльский.
Оставив графа Уорвика защитником в Нормандии, а герцога Ланкастера во главе армии, с поручением привести ее домой через Кале, король в сопровождении сыновей сразу отправился домой. Сев на корабль 28 мая в Онфлере, он в тот же день высадился в Рю; не теряя ни мгновения, сел на лошадь и помчался в Лондон. Так он достиг Вестминстера на следующее утро, в 9 часов, немного более чем через двадцать четыре часа после отъезда из Франции; встретил и обнял Иоанна Валуа, воскликнув: «Вы и я должны благодарить Бога за хорошее соглашение!» Эдуард подружился с Иоанном, и, пока оба короля живы, едва ли что-то могло снова ввергнуть их страны в войну.
Обе страны теперь спокойно вздохнули. В церквах пели «Те Deum»: корни антагонизма и разногласий уничтожены, семена мира между двумя великими странами посеяны. В небе сияло голубое небо, но вдалеке заметно небольшое облако[171].
Приложение
ЧИСЛЕННОСТЬ АРМИИ ЭДУАРДА III
Все летописцы соглашаются, что английская армия весьма внушительна по размеру. Возможно, это подтверждается и тем фактом, что на этот раз Эдуард решил раз и навсегда покончить с войной. Виллани говорит о численности английской армии 100 тысяч, – истинного числа он не знал, но хотел показать, что армия очень велика. Лебель, писавший ненамного позже событий, дал определенные цифры для двух отрядов, – эти сведения послужат нам отправными точками в исчислении (пусть он их, скорее всего, преувеличил). Общее количество солдат в отрядах короля и принца 18 500. Фруассар указывает ту же цифру в своем первом издании, но в Амьенском и сокращенном изданиях урезает ее на 2500, приведя численность армии 16 тысяч. Эта цифра не включает отряд герцога Ланкастера, поэтому общая численность английской армии не может быть меньше 20 тысяч.
Дофин в письме, датированном 11 октября, заявляет, что в тот момент 12 тысяч солдат высадились в Кале. Но это нам не помогает, – мы не знаем, какая часть армии высадилась и обладал ли дофин точными данными. Однако, если отряды Ланкастера и Черного принца к тому времени высажены, то общее количество 20 тысяч человек недалеко от истины.
В названных цифрах не учтены иностранные добровольцы, в конечном счете совершавшие марш под английскими знаменами. Найтон заявляет, что Уолтер Мэнни собрал 1500 из них в Кале; мы не знаем, однако, сколько из них приняли условия короля, то есть им не стоило ожидать платы и следовало рассчитывать только на добычу. Стало быть, число их, вероятно, незначительно.
Король не беспокоился об их присутствии, – этот факт придает правдивость его заявлению, что у него достаточно большая армия для его цели.
Все, вместе взятое, говорит о том, что армия, по крайней мере по численности, равна той, что воевала при Креси, и значительно превосходила ее по количеству некомбатантов – их, должно быть, несколько тысяч. Следовательно, численность людей, вооруженных и невооруженных, которые отправились из Кале в последнюю экспедицию Эдуарда III, возможно, превышало 20 тысяч.
Согласно «Феодере» Римера, в Англии и Уэльсе набрано 3474 пехотинца, но в этом источнике не исключена ошибка. Рамсей, однако, предполагает, что эта цифра верна, и на основании ее вычисляет общее количество армии – 6 тысяч. Даже в этом случае он не принимает во внимание иностранных солдат, или английские войска, находящиеся уже в Кале или других частях Франции.
Кроме того, вероятно, что «знаменитая компания» сэра Роберта Ноллиса, приблизительно 3 тысячи человек, присоединилась к войскам в центре Франции, где до того действовала. Делашенель заявляет что цифра 20 тысяч, «вероятно, завышена». Фердинанд Лот, еще один апостол школы по занижению численности, следует за Рамсеем.
СТРАТЕГИЯ ЭДУАРДА III
На протяжении кампании стратегия английского короля постоянно менялась. Вначале он собирал союзников, но вскоре понял, что доверять им нельзя. Тогда он решил возобновить свои действия на внешних линиях, что можно было осуществлять, господствуя на море.
Но отсутствие связи между его армиями привело к столь многим ошибкам, – а тут еще нет уверенности в союзниках, – что он решился вернуться к прежней стратегии – концентрации сил. В конечном счете новая военная политика английского короля оказалась удачной и обеспечила ему полную победу.