– Мне надоелос тобой препираться. Судить тебя будут русы. Да-да – твои дорогие русы! А тынадеялся, что я? Нет, я тебя прощаю, как не умеет прощать даже ваш Иисус.Узнай, как это больно – быть прощеным врагом и проклятым своими! Вот смотри, Михаил,как изящно я это сделаю! Я тоже кое-что умею! – улыбнулся он.
Через новыхпереводчиков он подозвал русов поближе. Подошли Ратко и несколько пожилыхвоинов. Каган потребовал, чтобы подошла и Венеслава. Он сорвал крест с грудиМихаила и протянул его Ратко.
– Посмотри,мой друг, на это ужасное распятие. Не видел ли ты его где-нибудь раньше?
Раткорассмотрел крест и вспомнил:
– У казненногомной черкаса был, кажется, такой же…
– Правильно,правильно! Ты можешь спросить у него самого – чей это крест?
Раткоповернулся к Беловскому.
– Это правда,Мишка? Это крест Тимофея?
– Да, вождь,это его крест…
– А теперьспроси у него – кому он устроил сегодня побег? – продолжал Каган.
– Его сыну…
– И последнеезвено в цепи наших рассуждений – как и когда он появился среди русов? –торжествовал Каган.
Ратковспомнил, что Беловского нашли в то же время, когда черные папахи изрубилиотроков и старого Кукшу. Вождь недобро покосился на него, осененный догадкой.
– Так ты тожебыл с ними? Ты – заодно с ними? Ты – предатель?!
– Нет, Ратко,я не предатель…
– Так почемуже на тебе крест черкаса? Почему ты спасаешь его сына, который устроил резнюнаших людей? Как это объяснить?
Каган,которому исправно все переводили, поставил победоносную точку:
– Спроси унего еще про то, кем он приходится этим черкасам! Я узнал, что они –родственники!
– И этоправда, Беляк?! – стальным голосом спросил Ратко.
Беловский незнал, что ответить, он понимал, что Каган хитро расставил капканы, иединственным выходом из данной ситуации была ложь. Но он не хотел врать вождю.Он не знал, что говорить. Тимофей для Ратко оставался тем самым презренным,лукавым убийцей отроков, недостойно торговавшийся за свою жалкую жизнь.
– Это правда?Что ты молчишь? Ты нам врал? Ты – предатель?
– Это правда,Ратко. Я действительно дальний-дальний родственник черкасам. Но это не то, чтоты думаешь. Я – не предатель. Я не могу объяснить, ты все равное не поймешь, неповеришь… Каган клевещет…
Стоявшие вкругрусы закричали:
– Врет гадюка!Измена! Смерть изменнику!
Ратко схватилМихаила за волосы, достал меч и повернул его голову к русам.
– Убей его!Убей пса! – кричали русы. – Смерть предателю!
На негопосыпались удары и полетели плевки. Ратко стоял, держа его за волосы, готовясьперерезать Михаилу горло, и ждал только, когда русы насытятся местью. Но Каганопередил:
– Подожди,вождь, не спеши! Он еще не сказал, куда он скрыл вашего врага – сына Тимофея.Нам нужно его вернуть на место – он указал на пустующий крест. – Кстати, вчерамы не распяли одного злодея. Он пытался бежать. Но его крест приготовлен и ждетсвоего христианина. Они же так любят кресты!
– Правильно!Любо! Любо! На крест шакала смердячего!
Михаилашвырнули на землю и прижали голову ногой к песку. Он посмотрел из-под чьей-топодошвы и увидел охваченное ужасом лицо Венеславы. Ее огромные глаза сверкалиот слез, приоткрытый, перекошенный от ужаса рот как будто бы стонал, но не былослышно. Не было слышно, но стонал громко, очень громко. Он не стонал, он кричалураганом, срывающим крыши, вырывающим с корнем дубовые рощи шквалом. Беловскийслышал ее, хотя не было слышно. Ее толкали, трясли за плечи, разбрызгивая изглаз драгоценные искры слез, показывали на Михаила пальцами, что-то ейговорили, убеждали, а она все кричала и кричала молча, не в силах оторвать отнего небесных глаз. Михаил тоже улыбнулся ей глазами:
–Ангел-Венеславушка, не плачь по мне! Слезы твои – живая сила Руси. Окропила тысвоими глазками всю ее. Нет в ней уголка неосвященного твоими святыми слезками.
Неизвестнокак, но Венеслава все поняла. Она упала на колени, обняла его, прижалась ипрошептала:
– Я не верюим, Мишенька!
Ее быстрооторвали множество рук и куда-то унесли. Стало одиноко, пустынно, холодно…
Он не слушалокружающее. Он думал о Венеславе и о том, как всего одна маленькая девочка своимприсутствием может включить жизнь. Или выключить отсутствием. Вот ее увели, ижизнь сразу остыла. Сейчас она появится, и станет светло и радостно. Даже тут,в этом положении.
Его пинали,били и называли самыми грязными словами. И это были его любимые русские люди,его предки. Он пришел сюда, на эти страдания ради них, ради их потомков, радиих вечной жизни. А они его бьют смертным боем… Господи, Господи, укрепи меня!Не знают они ничего, как объяснить им? Не поймут они, не поверят! Не поверят,что он из XXI века, что он может рассказать столько проих будущее, подготовить их к нему, чтобы они потомкам свом передали – где,когда и чего опасаться. Но не поверят ведь! Потому что невозможно им в этоповерить! Они верят Кагану, верят, что он, Мишка Беляк, – предатель, лазутчик ишпион! Что из-за него погибло столько русов! Это – правдоподобно с их точкизрения. А в то, что он родился только через тысячу лет, разве можно поверить?Господи, ну зачем ты так часто ставишь нас перед тем, во что невозможно поверить?Господи, укрепи дух мой! Тимофей, моли Бога обо мне!
Беловскогозавалили на спину, о чем-то спрашивали, но он их не слушал. Кажется, онипредлагали ему быструю смерть за выдачу Захарии. Что значит – быстрая или короткая?Это значит долго или сразу. Это значит, что он умрет скоро или через какое-товремя. Но какая ему разница, если он еще даже не родился? Чем они его хотятзапугать, неразумные?
Он смотрел нарусов, которые сидели на нем и стояли рядом. Он понял, что ищут гвозди, которыху русов не было. Послали к хазарам за гвоздями. Сейчас их принесут.
Каган подошелк Михаилу:
– Все-таки мнеочень жаль тебя. Ты ведешь себя очень достойно. Я еще не видел такого мужестваперед казнью. И это – искренне.
Беловскийпонял, что он не врет.
– Мне тожежаль тебя, Каган. Поверь, я не врал тебе.
Каганпопросил русов оставить их одних, отпустить Михаила и отойти на двадцать шагов.Ему хочется самому поговорить с преступником. Русы с почтением удалились.Михаил поднялся с земли, отряхнулся немного, утер рукавом разбитое лицо. Каганпригласил присесть на приготовленный еловый крест и сел рядом на перекладину.Они смотрели друг на друга какое-то время.
– Ты дажене представляешь, как я не хочу твоей смерти, – начал Каган. – Не знаю почему,но я к тебе проникся… Со мной это впервые. Я чувствую к тебе симпатии. Я нехочу твоей смерти, но я не могу ее остановить! Мне грустно от мысли, что я несмогу поговорить с тобой завтра. И послезавтра не смогу. И никогда уже несмогу…
– Да, тыостанешься один.
– Я неодин, Михаил, вокруг меня тысячи, десятки, сотни тысяч! Но поговорить так, какс тобой, – не с кем.
– Как знать,может быть, и поговорим еще, – улыбнулся Михаил.
– Неулыбайся так! От этого мне становится не по себе! Ты должен меня проклинать.Почему ты не проклинаешь меня?
– Я на тебяне зол.
– Нопочему? Объясни!
– Ты жебоишься моих объяснений, зачем просишь?
– Зачем,зачем! – раздражился он. – Неужели ты даже перед смертью не хочешь сказать мнето, что ты знаешь. Скажи и умри! Какая теперь разница! Я чувствую, что тычто-то знаешь и не говоришь!
– Ты неповеришь мне, как не поверишь в то, что я сегодня не умру.
– Тыповредился рассудком, Михаил! Сейчас принесут гвозди и тебя распнут. Посмотри –какая чудная стоит погода. На небе – ни одного облачка! На таком солнышке тыпровесишь не более двух-трех часов. Хотя как знать, вчера, говорят, некоторыечеркасы жили до самой ночи.
– Да, жили…Они очень красиво уходили в рассвет. Я видел…
– Ты точнобредишь!
– Я нестараюсь тебя ни в чем убедить, Каган. Если хочешь – не слушай меня.
Каганвстал. Заходил. Потом сел на перекладину опять, взял крест Тимофея и вгляделсяв изображение Иисуса Христа.
– Скажи: Ондействительно – Мессия?
– Ты самзнаешь…
– Что язнаю?! Если бы я знал, я бы не спрашивал!
– Да, Он –Мессия.
– Но зачемтак сложно? Зачем Он нас обманул, Михаил? Мы Его ждали столько лет, столькобыло жертв, лишений, боли, обиды – ради Него, а Он пришел так, чтобы мы его неузнали! Зачем Он нас так жестоко обманул?
– Этодолгий разговор, Каган. Мы сейчас не успеем…
– Слушай,Михаил, я могу отменить казнь! Например, я скажу, что произошла ошибка.Посмотри – вон у того варяга, который недавно наступил на твою голову, точнотакая же обувь как у тебя. Он больше всех над тобой измывался. Я могу сказать,что это были его следы! Мне никто не посмеет возразить!
Беловскийпосмотрел на варяга. Удивительно, но он был сильно похож на майора Лароша.Может быть, тоже родственник? Почему бы нет? Ларош – французская фамилия. Весьсевер Франции вскоре будет занят норманнами. Это современная Нормандия. Неизвестно,как сложится судьба этого морского разбойника. Где успокоятся его кости, гдеосядут его потомки. Но если сейчас его убьют вместо него, то, возможно, небудет никаких потомков, не будет и Бизона, который сейчас валяется на столе вбаре где-то далеко в будущем, на яхте «Наяда»… И к тому же фамилия… Ларош –Ла-рош. Что это по-французски? Ла – артикль, Рош – не рос ли? Не рус?Интересная мысль…
– Нет,Каган, не нужно убивать невинного варяга.
– Безумец,ты можешь принести много пользы! Ты молод, умен, тебе нужно жить! Почему ты нехочешь остаться тут, почему не хочешь говорить со мной каждый вечер?Представляешь, Михаил, ты будешь рассказывать мне про Иисуса. Я хочу про неговсе узнать. Но мне не дают про Него узнать! Я, как Каган, не имею права дажеприкасаться к вашим книгам!
– Мне жальтебя.
– Ипосмотри на Венеславу, Михаил! Посмотри, как она на тебя смотрит! И ты оставишьее здесь одну? Знаешь, что ее ждет? Я могу тебе сказать – ее ждет старый, жирный,