— Почему?
Он указал на правый бок.
— Один из самых крупных осколков повредил внутренний орган, насколько я увидел. Я шил и перевязывал очень осторожно, но мои скромные познания относятся к физиологии людей, а не гномов. На вид нормально, но…
— Она должна лежать, — опередил его Тунгдил. — Спасибо.
Мужчина повернулся и вышел из комнаты.
Тунгдил как раз закончил письмо Маллену, когда появился Бешеный. Он надел свой кожаный камзол и кольчугу.
— Балиндис уснула глубоко и крепко, — сообщил он, садясь в кресло у камина. Из-за коротких волос и обезображенной бороды друг выглядел странно. — Что дальше-то?
— Посмотрим, когда солнце взойдет, — ответил Тунгдил, подписывая и запечатывая письмо. Он не особенно надеялся на то, что им удастся поймать существо, но ничего не сказал.
— Ты только посмотри, что натворил лягушонок. Я выгляжу как ощипанная курица, — Бешеный играл остатками своей бороды, которую он остриг, чтобы она выглядела прилично, несмотря на длину; пройдут циклы, прежде чем она снова станет роскошной и длинной. Волосы у Равнорукого по-прежнему были до плеч. — Меня же засмеют. Уже только поэтому он заслуживает смерти. — Гном поднял ноги повыше. — Думаешь, это одно и то же существо, только в других доспехах?
— Трудно сказать. Не думаю, — Тунгдил размышлял над последними словами своей супруги, которые она произнесла, прежде чем потерять сознание.
— Джерун? Старая жестянка? — Бешеный помнил огромного телохранителя Андокай. — Неужели она хотела сказать, что лягушонок один из его братьев? По размеру подходит. И тоже из Потусторонних Земель.
— Нет, в родство их я не верю. Это существо истекало кровью, как орк, а кровь Джеруна была ярко-желтой.
— Хм, — беспомощно произнес воин. — Тогда я не понимаю, что она имела…
— Конечно! — Тунгдил хлопнул себя ладонью по лбу. — Доспехи Джеруна!
— Но у него не было доспехов, — возразил Бешеный.
— Нет. Но наручи были. И цепи, — Тунгдил озадаченно смотрел в трепещущее пламя. — Балиндис наверняка хотела мне сказать, что они сделаны из того же металла, что и доспехи Джеруна. Помнишь? Они проводили магию. — Гном встал и подошел к своему другу у камина.
— Это должно означать, что кто-то знает рецепт?
— Больше, Боиндил, больше. Это означает, что они нашли способ хранить в доспехах магическую энергию и при необходимости высвобождать ее. И это теперь больше, чем средство защиты. Это резервуар, из которого они черпают, поскольку у них нет магических полей Потаенной Страны, из которых они могли бы подпитывать свои силы. — Златорукий лихорадочно размышлял.
— А если все происходит иначе?
Он озадаченно поглядел в морщинистое лицо Бешеного.
— Что ты имеешь в виду?
— Может быть, лягушонок сам — магическое существо? — Короткобородый огорченно провел рукой по остаткам былой роскоши. — Он работает, как эта нить, которую эоил велела протянуть от источника до вершины башни. Через нее она втягивала энергию наверх и использовала по своему усмотрению.
— Громоотвод наоборот! — вырвалось у Тунгдила.
— Что?
— Громоотвод. В одной из книг по алхимии было написано, что во время некоторых экспериментов необходима сила грозы. Медь и железо притягивают молнии, так пишет автор. — Тунгдил бросился к книжной полке и стал поспешно искать что-то, забрался на лестницу, слез с нее, снова залез — пока не обнаружил книгу. — Вот она! — Гном открыл том. — При приближении грозы необходимо добавить ингредиенты в железную ванну, отнести ее на гору и вонзить в нее длинный железный стержень. Молния попадет в него и своей силой вызовет преобразование. — Златорукий с грохотом захлопнул книгу. — А с этими существами все с точностью до наоборот: они и есть гроза, и через металл они выводят энергию!
— Вот он опять, наш книгочей, — ухмыльнулся Бешеный.
— Да. — Тунгдил вздохнул, возвышенное настроение, вызванное внезапным озарением, схлынуло. — В принципе, все это не более чем предположения, — с сожалением произнес он. — У нас нет никого, кто в достаточной степени разбирался бы в магии и мог дать нам совет.
— Для меня все звучит достаточно ясно, — успокоил его Боиндил. — Напиши Маллену о своих предположениях немедленно.
Тунгдил медлил.
— Нет.
— Почему?
Тот вернулся на свое место у камина.
— А кому известна эта рецептура, Бешеный?
— Этого особого металла? Ну, Балиндис и Андокай. И я так думаю, что эоил тоже, но это существо мертво. — Боиндил вопросительно поглядел на Тунгдила, поскольку не знал, к чему тот клонит.
— Я спрашиваю себя, насколько велика вероятность, что какой-то народ из Потусторонних Земель владеет магией и знает формулу для этого сплава.
Теперь дошло и до Боиндила.
— Ты думаешь, что эти твари родом не из Потусторонних Земель?
— Существует множество возможностей, я признаю это, — кивнул Тунгдил. — Вот только куда подевались Бессмертные? Мы с Родарио не нашли в башне ни следа от них. Правда, после того, как было произнесено заклинание искоренения скверны. Ни доспехов, ни пепла — как в случае с альвами или орками, которые были уничтожены энергией. — Гном откинулся на спинку кресла. — Балиндис рассказала некоторым из нашего народа о составе, прежде чем покинуть Серые горы. А у Третьих есть шпионы повсюду.
— Не хочешь ли ты сказать, что отщепенцы из Третьих и Бессмертные объединились между собой?
— Не знаю, — Тунгдил опустил голову и стал массировать пальцами виски. — Проклятье! Все так непонятно, Бешеный. Нам придется пробираться на ощупь в темноте и раскрывать одну тайну за другой.
Чернобородый поднялся.
— Тогда давай завтра начнем с того, что и собирались делать. Поищем лягушонка. — Гном направился к двери. — Я пошлю Году к воротам, пусть дежурит первой.
— Ты уже перетащил балки? — Тунгдил напомнил другу об ошибке.
— Нет, — проворчал Боиндил.
— А ты ведь, конечно, подашь ей хороший пример?
Бешеный резко развернулся и вышел в коридор.
— Хороший ты друг, — нарочито обиженно сказал он. — Заодно с моей ученицей. Вы, Третьи, предпочитаете держаться вместе, — и его шаги стихли вдали.
— Хм. Третьи предпочитают держаться вместе, — задумчиво повторил Тунгдил, глядя на недопитую бутылку, стоявшую рядом с конторкой и манившую его своим сладким, крепким содержимым.
Но алкоголь его не интересовал. Не этой ночью. Ему нужен был ясный рассудок.
Тунгдилу запомнился знак на наручах существа. Чтобы удостовериться, он отыскал на полке небольшую книжицу, которой занимался раньше на протяжении многих вечеров, чтобы не находиться рядом с Балиндис, и стал листать ее. И точно, он не ошибся. Речь шла об эльфийском слове «иметь».
Захлопнув книжку, он поставил ее на место. Что же это снова такое? Нужно спросить Маллена и Ортгера, были ли эльфийские руны на доспехах других существ.
Он поднялся и вернулся в спальню. Как и был, в одежде, он прилег на простыню рядом со спящей Балиндис, подпер голову рукой и посмотрел на ее лицо; при этом он изучал чувства, которые вызывал ее вид.
Так пролежал он до рассвета.
Когда постучала Года, чтобы сообщить ему о гонце, и передала ему письмо Гандогара, он все еще был занят собой и своими чувствами. Ночь не принесла ему мудрости.
«Театр Диковинок» за ночь свернул лагерь, не дав ни одного представления. На рассвете яркие вагончики покинули Мифурданию и теперь двигались на запад.
Горбатый попрошайка в потрепанных одеждах и огромной шляпе с широкими полями на жирных черных волосах бродил меж остатков лагерного костра и беспорядка в поисках чего-нибудь съедобного.
Не обнаружив ничего, что бы ему приглянулось, он направился в город, на рыбный рынок. Там он уселся на бочонок, откуда открывался прекрасный вид на гавань, и то и дело протягивал руку прохожим.
— Подайте монетку голодающему, — причитал нищий низким голосом, время от времени покашливая.
Никто из знавших Родарио не разглядел бы под всей этой грязью тонкие черты актера, щедро использовавшего содержимое своей шкатулки с гримом, чтобы как следует обезобразить себя. Довершал образ омерзительный шрам на левой щеке и пятна на зубах, а также… бритье. Безжалостное бритье! Невероятный отказался от своей любимой эспаньолки ради этой миссии. И от этого ему становилось больно.
Тасия и остальные удивились, когда он созвал их посреди ночи и объявил о том, что намеревается делать: выполнить щекотливое поручение, чтобы разобраться со странными происшествиями в Мифурдании. Он передал руководство «Театром Диковинок» своей светловолосой музе, поскольку не знал, сколько времени ему понадобится на то, чтобы раскрыть окутывающие Фургаса тайны. Актриса приняла повышение с очаровательной улыбкой и на протяжении нескольких часов делала расставание… невозможным.
— Ну, дайте хоть что-нибудь, — молил Родарио богатого купца, который плюнул ему под ноги и двинул восвояси. — Нет, не это. Ваши сопли не стоят денег. Дайте монетку, господин, — крикнул он ему вслед, некоторые прохожие рассмеялись.
Прошло утро. Солнце продолжало свой путь высоко над головами людей, затем снова стало клониться к горизонту.
Родарио храбро продолжал сидеть на своем посту. Он боролся с надоедливыми мухами, насмешками детей и торговца, пытавшегося согнать его с бочонка. Как бы там ни было, его скромных доходов хватило на то, чтобы купить кусок хлеба и немного сивухи. Так бедность легче было выносить.
Ожидание продолжалось.
Наступили сумерки, и тут он заметил баржу, на которой вчера видел лучницу. На этот раз она сидела высоко. Судя по всему, в город шла она пустой.
Родарио направился в гавань и улегся напротив причала для фрахтовых судов между мотками каната. Выглядел актер, как попрошайка, устроившийся на ночлег. Увидев его, никто бы ничего не заподозрил.
Темноволосая женщина в черном плаще, распахнутом на груди, появилась только тогда, когда начало темнеть. Под плащом Родарио увидел темное же платье с корсажем. Длинный кинжал висел у нее на поясе. Она казалась ему знакомой, хотя он и не мог понять, откуда.