перацией адмиралу Гантому. Однако последнему не удалось обмануть бдительность неприятеля. Британская эскадра под начальством Корнуолиса надежно сторожила выход из Бреста. В этой ситуации ничего не оставалось, как надеяться на Вильнева. Посланными дополнительными инструкциями Наполеон возлагал на него задачу, соединив те силы, которые возможно, на Мартинике, двинуться к Атлантическому побережью Франции, освободить от блокады французские корабли и затем во главе мощной эскадры войти в Ла-Манш. Отныне судьба Франции оказалась в руках человека, не созданного для решительных действий.
29 марта 1805 г. французская эскадра из 11 линейных кораблей и 6 фрегатов покинула рейд Тулона и двинулась вперед. Через день ее обнаружили английские фрегаты, которые немедленно направились к Сардинии, чтобы донести об этом Нельсону. Тот был наготове и ни секунды не колебался. Тотчас на кораблях была пробита боевая тревога, и английский флот вышел в море. Нельсон не сомневался – французы идут в Египет, и потому на всех парусах его эскадра устремилась к земле фараонов.
В этот момент Вильнев спокойно продолжал свой путь к Гибралтару. 9 апреля он был уже в виду знаменитого мыса, где дежурила английская эскадра адмирала Орда из пяти линейных кораблей. Англичане не посмели вступить в бой с французскими кораблями, и французы вошли в порт, где встретились с испанской эскадрой. Увы, из 16 линейных кораблей, стоявших в гавани, только шесть были готовы к выходу в море. Однако ими командовал отважный адмирал Гравина. Этот человек, несмотря на свои 58 лет, был предприимчивым и мужественным моряком. Внебрачный сын короля Испании[310], он славился рыцарственным характером и тем, что был целиком предан идее французского союза. «Я последую за вами везде и для любого предприятия», – заявил он, не колеблясь, адмиралу Вильневу. 3 апреля он поднял свой флаг на линейном корабле «Аргонавт», и соединенная эскадра снова двинулась в путь.
Только спустя много дней Нельсон узнал о том, что французы двинулись совершенно в другом, чем он ожидал, направлении. «Если эта новость соответствует действительности, я трепещу от мысли, сколько несчастий нам может принести враг»[311], – написал он из Неаполя. Когда известия подтвердились, английский адмирал устремился к Гибралтару, куда он прибыл 30 апреля. Но ветер дул точно с запада и не позволял англичанам пройти пролив. «Кажется, мое счастье меня покинуло, – написал знаменитый адмирал. – Ветер не хочет дуть ни с кормы, ни с борта, он дует нам все время прямо в нос! Все время прямо в нос!»[312] Больше недели провел Нельсон у Гибралтара и смог войти в пролив только 7 мая.
В это время франко-испанская эскадра уже подходила к Антильским островам. 13 мая на Мартинике Вильнев собрал все свои силы. У него оказалось под командой 18 линейных кораблей и 7 фрегатов. Правда, эскадры Миссиеси на островах уже не было. Приказ оставаться на Мартинике не дошел до него, и он направился в обратный путь. Напрасно Вильнев искал его в Карибском море, Миссиеси был уже снова в Рошфоре. Однако ситуация все равно была очень благоприятна для французов. На Мартинике эскадру нагнали еще два французских линейных корабля адмирала Магона. Теперь под командованием Вильнева было уже 20 линейных кораблей, в то время как Нельсон несся через Атлантику во главе эскадры из всего лишь 10 кораблей, а остальные английские командиры были в полной растерянности.
Британская эскадра достигла острова Барбадос (примерно 180 км от острова Мартиника) 4 июня. Однако там французов не было. Тогда Нельсон устремился в ту сторону, где, по его мнению, должны были находиться французские корабли. 6 июня британский флот подлетел к острову Тобаго, и по приказу адмирала на эскадре забили боевую тревогу. Однако напрасно с пушками, готовыми к битве, английские линейные корабли на всех парусах шли к острову – французов здесь не было. 4 июня Вильнев, отчаявшись найти Миссиеси, вышел с острова Мартиника и взял курс на восток.
Однако случай пришел на помощь англичанам. В то время как франко-испанская эскадра шла к берегам Европы, 19 июня ее заметили с небольшого быстроходного брига «Любознательный», который Нельсон отправил с сообщением в Англию. Капитан брига Бетсворт проявил сообразительность и инициативу. Он не стал возвращаться к своему начальнику, чтобы доложить об обстановке, а понимая смертельную опасность, нависшую над Англией, на всех парусах устремился в Плимут. 9 июля он был уже в кабинете первого лорда Адмиралтейства Бэрхэма и сообщил ему тревожную новость. Главнокомандующий английским флотом тотчас же распорядился снять блокаду Рошфора и Ферроля[313], иначе говоря, всех важных портов, где находились французские и испанские корабли, кроме самого важнейшего – Бреста. Пятнадцать британских линейных кораблей под командованием адмирала Кальдера устремились навстречу эскадре Вильнева.
Они встретились 22 июля 1805 г. в нескольких десятках миль от мыса Финистер на северо-западной оконечности испанского побережья. При виде английской эскадры на мачте флагманского корабля Вильнева взвился сигнал – приготовиться к бою. Французские моряки с энтузиазмом встретили приказ своего командующего, и в 17:25 прогремели первые выстрелы. Закипело отчаянное морское сражение. Англичане за многие годы морской войны впервые вынуждены были больше держаться обороны, а французы бились насмерть. Когда британский флагманский корабль «Виндзор-Кэсл» попытался прорвать фронт, отважный капитан Перонн на корабле «Бесстрашный» закрыл брешь в линии и ценой своей жизни преградил дорогу врагу. Под мощным и точным огнем опытных английских артиллеристов старые испанские корабли несли большие потери. В какой-то момент линейный корабль «Фирме» оказался на грани гибели. Тогда французский капитан Космао на корабле «Плутон» совершил редкий по бесстрашию поступок. Выдающийся английский историк флота Уильям Джеймс рассказывает: «Увидев критическую ситуацию “Фирме”, следующий за ним линейный корабль “Плутон” отважно покинул строй и смог на время прикрыть испанский корабль от разрушительного действия огня противника»[314]. Через некоторое время ситуация повторилась, на этот раз с линейным кораблем «Эспанья». И опять французские моряки мужественно пришли на помощь. На этот раз из строя вышли сразу три корабля: «Монблан», «Атлас» и все тот же «Плутон», которые геройски заслонили собой испанского товарища по оружию. Благодаря самопожертвованию французов корабль «Эспанья» был спасен. Упорный бой длился до девяти часов вечера, когда к густейшему туману, пороховому дыму от залпов сотен орудий добавилась ночная мгла, разделившая сражающихся. Впервые за долгие годы англичане не выдержали французского натиска, и Кальдер дал приказ отступать!
Да, франко-испанская эскадра была более многочисленной: 20 кораблей против 15 английских. Да, англичане, более опытные в морском деле, имея на борту отлично обученных артиллеристов, нанесли французам большие потери в личном составе. Наконец, пользуясь тем, что в густом тумане без поддержки французов остались два старых слабых испанских корабля[315], англичане сумели захватить их. Но все это не имело никакого значения перед самим фактом отступления английского флота. Любой мальчишка знает, что тот, кто убежал из драки, – проиграл. Английский флот не имел права отступать, так как он прикрывал путь к Бресту и берегам Англии. Это была не арьергардная стычка, где малочисленный отряд, заранее зная, что он уйдет от неприятеля, ведет бой исключительно с целью задержать на некоторое время наступление врага. Это была битва за Англию…
На французских кораблях моряки ликовали. Победа была за ними, и впереди их ждала великая слава. Но Вильнев, испугавшись неизвестности и ответственности, после символического преследования приказал повернуть назад!!!
Когда огромная колонна французских боевых кораблей проходила мимо кораблей арьергарда, контр-адмирал Магон, отважный моряк, который вследствие неумолимых законов военной иерархии оказался под начальством Вильнева, понял, что означало подобное решение. Он в бешенстве прокричал в сторону флагмана все самые страшные проклятия, а потом уже совершенно не в себе швырнул в адмиральский линкор свою подзорную трубу и свой парик.
Вильнев направился в бухту Виго на испанском побережье, а оттуда ушел сначала в бухту Ферроле, а затем в порт Ла Корунья, откуда он опять направил жалостливые письма о том, что у него много поломок, плохая материальная часть, плохие экипажи и т. д.
Несмотря на абсурдное решение адмирала, результаты сражения 22 июля лучше всего доказывали правоту Наполеона, а не Вильнева. В современных исторических исследованиях, посвященных этой теме, стало почти что хорошим тоном, цитируя многочисленные письма нерешительного адмирала, доказывать, что десант был изначально обречен на провал и что победить английский флот с французскими и испанскими моряками было невозможно. Однако лучший критерий истины – это не мнение одного и к тому же очень заинтересованного человека. Направляя слезливые послания императору, Вильнев сознательно или бессознательно страховал себя на случай неудачи. Если бы эти жалобы были полностью справедливы, французы не смогли бы выдержать бой с англичанами, и не просто выдержать, а прогнать врага. Сражение с Кальдером доказало, что, имея некоторое численное превосходство, французский флот вполне может состязаться с английским.
Наконец, нужно сделать следующее важнейшее замечание – Наполеон не требовал от своих адмиралов выиграть войну на море. Он ставил перед ними только одну задачу – войти в пролив Ла-Манш и завязать бой с английским флотом, дежурившим у берегов Британских островов. Император не требовал даже победить в этом бою