.
Уезжая из Вены, император Франц II оставил распоряжаться в городе своего обер-камергера графа Врбна, который решил подготовить жителей к вступлению французской армии. Политически осторожный обер-камергер обратился к жителям с интереснейшим воззванием: «Опыт показывает, что эти войска [французские. – Примеч. авт.] соблюдают строгую дисциплину и что они постараются, насколько это возможно, смягчить тяготы войны. Посему мы желаем, чтобы жители города оставались в спокойствии и вели себя достойно; я сообщаю всем, что Его Величество наш государь не только посчитает ненужным неуместное рвение, но и напоминает, что это может создать опасность для жизни и собственности сограждан. А потому он обещает, что сурово покарает за все беспорядки…»[560]
К этому нужно добавить, что 12 ноября через город проехал граф Гиулай, снова направляясь на переговоры с французским императором. О том, что и как обсуждалось, мало кто знал. Зато всем было известно, что переговоры продолжаются. Мюрат также постоянно поддерживал контакт с муниципалитетом города, с которым он обсуждал детали вступления в Австрию французских войск. О переговорах хорошо знали и австрийские генералы, которые, как и многие другие, были совершенно сбиты с толку и уже не знали: то ли идет война, то ли дело близится к подписанию мира.
Нужно добавить, что генерал, князь Ауэрсперг был больше придворным, чем воином. В течение многих лет он исполнял обязанности командира придворных гвардейцев и мало подходил для руководства войсками в боевой обстановке. Как и многие другие, он совершенно запутался в этой неопределенной военно-политической обстановке и, очевидно, должен был совсем потерять голову, когда получил 12 ноября от графа Врбна следующее послание: «Я не могу дать Вашей светлости никаких точных сведений по поводу того, желает ли принц Мюрат атаковать мосты, после того как он займет Вену. Он ничего мне не сказал по этому поводу и, разумеется, ничего не скажет. Тем не менее я считаю, что он попытается форсировать Дунай… Я прошу, однако, Вашу светлость не сжигать сейчас мосты, потому что мир и спасение монархии зависят, быть может, от удобства связи между двумя императорами. Кроме того, дорога с левого берега необходима для снабжения Вены»[561].
Все это дало возможность французам попытаться обмануть бдительность неприятеля. Мюрат получил письмо от императора, предписывавшее ему «попытаться перейти Венский мост» 12 ноября в два часа пополудни. И он сделал все, чтобы успешно исполнить эту миссию.
Французские войска на утро 13 ноября были готовы к триумфальному вступлению в австрийскую столицу. По этому поводу все солдаты и офицеры почистились, побрились, надели парадные мундиры и в девять часов утра под бравурные звуки полковых оркестров церемониальным маршем вошли на улицы Вены. «Принц Мюрат вступил в город во главе дивизии гренадер [Удино. – Примеч. авт.], за которыми шли многочисленные полки пехоты и кавалерии, – записал в своем дневнике Фантен дез Одоар. – Все эти войска были облачены в самые нарядные мундиры. Наш марш через город был поистине триумфальным маршем. Жители… смотрели на нас из всех окон, национальная гвардия[562]в красивой форме приветствовала нас, построенная стройными рядами на площадях, наши орлы и их знамена взаимно склонялись в приветствии. По этому почти что дружескому приему можно было подумать, что с Веной у нас уже заключен мир. Ни малейший беспорядок не омрачил эту великолепную картину… Вот радость, которая достойно вознаградила нас за все тяготы и опасности похода»[563].
Другой офицер, капитан штаба Тиар почти точно так же запомнил этот день: «…13 ноября, в тот момент, когда армия торжественным маршем шла по улицам, все лавочки были открыты, на рынках шла торговля, народ смотрел в окна и высыпал на улицы, как если бы генерал Макк с триумфом возвращался в город. Многочисленная городская гвардия, великолепно обмундированная и экипированная, поддерживала порядок с тактом и твердостью. Самым большим трудом для нее было сдерживать толпы народа, которые пришли посмотреть на наши войска. Венские полицейские… были на своих обычных постах, и к ним с уважением относились как наши солдаты, так и жители. Казалось, что это был праздничный день…»[564]
В то время пока французские войска церемониальным маршем вышагивали по улицам Вены, австрийские солдаты у мостов стояли в полной готовности. Как уже отмечалось, был приготовлен к уничтожению только Шпиц-кий мост. Под ним было заложено 20 бочек пороха, приготовлены фитили и горючие материалы. Пушки были наведены на мост таким образом, чтобы смести всех тех, кто вздумает на нем показаться. Чтобы предупредить заранее о появлении неприятеля, между Шпицким мостом и правым берегом был поставлен взвод гусар полка Шеклер под личным командованием полковника Герингера фон Эденберга. Таборский мост был закрыт со стороны города решеткой, за которой стоял передовой австрийский пост. Им командовал лейтенант Эрбаи, и он состоял из двух унтер-офицеров и 17 гусар. Передовой пост должен был предупредить о появлении французов и тотчас же скакать к своим. По сигналу гусар, пропустив их по главному мосту, австрийские саперы были готовы поднять на воздух всю переправу.
К большому удивлению лейтенанта Эрбаи, вместо идущих в атаку французских гренадер он увидел, как перед решеткой остановилась роскошная карета, из которой вышли два богато разодетых господина, опоясанных бело-красной перевязью городского магистрата. Они сообщили лейтенанту, что скоро прибудет лично принц Мюрат и что он желает вести переговоры с генералом Ауэрспергом.
Едва только настоящие или мнимые представители администрации сели в карету и она скрылась с глаз, как у решетки остановился новый богатый экипаж. Оттуда вышел еще один чиновник, который заявил, что ему необходимо срочно переговорить с князем Ауэрспергом и что он должен поэтому перебраться на другую сторону Дуная. Лейтенант категорически отказался, и тогда неизвестный господин намекнул молодому человеку на ту ответственность, которую он на себя берет, и прошептал сквозь решетку, что граф Врбна просит князя Ауэрсперга явиться как можно быстрее. Хотя, казалось бы, эти посещения не увенчались успехом для тех, кто пытался вступить в переговоры, но свое дело они сделали. Наверняка высокопоставленные визитеры посеяли в голове молодого офицера сомнение в том, что еще недавно казалось ему совершенно очевидным, – при появлении французов стрелять и давать знак к подрыву моста.
Едва лейтенант на всякий случай послал унтер-офицера предупредить свое начальство, как перед решеткой объявились новые посетители. На этот раз это были два французских генерала: адъютант императора Бертран и начальник артиллерии Мюрата Моссель. В непосредственной близости за ними следовал французский авангард: 9-й и 10-й гусарские полки, 10-й и 22-й драгунские и три пушки. Однако эти войска были не видны лейтенанту Эрбаи. Они были скрыты неподалеку за деревьями. Австрийский офицер увидел только несколько солдат, сопровождавших генералов.
Бертран спросил по-немецки, скоро ли приедет князь, и высказал пожелание, ожидая его, поговорить хотя бы с полковником. Лейтенант отправил нового посланника своему начальнику. Пока шел разговор, французские солдаты попытались сломать замок решетки. Тогда австрийские гусары выстрелили из карабинов и поскакали галопом назад, чтобы предупредить о нападении. Но в этот момент подъехал полковник Герингер. Тотчас же генерал Бертран объявил ему, что он адъютант императора и что генерал-лейтенант Гиулай заключил договор, согласно которому боевые действия приостанавливаются и что скоро будет подписан мир. Подписание мира зависит, в частности, от того, чтобы мост не был ни в коем случае сожжен, за что генерал Гиулай и граф Врбна отвечают своими головами.
Полковник, выслушав все это, никак не соглашался пропускать французов для переговоров. Тогда Бертран заявил, что Герингер лично будет отвечать за смертельную опасность, которой подвергнутся граф Гиулай и граф Врбна. В объяснениях, которые позже будет давать Герингер, он утверждал, что генерал Бертран дал ему свое честное слово, гарантировав, что переговоры действительно ведутся. Трудно сказать, насколько соответствует действительности факт клятвы генерала, но совершенно очевидно, что Бертран и Моссель говорили так убедительно, что полковник согласился пропустить их вместе с тремя офицерами, чтобы встретиться с князем Ауэрспергом.
Герингер собрался было поскакать вперед, чтобы предупредить Ауэрсперга, но Бертран и его офицеры обступили его со всех сторон и, заняв его разговорами, неторопливо переехали через все мосты. Генерала Ауэрсперга и его помощника генерала Кинмайера на месте не было, и тогда вся группа направилась в штаб Ауэрсперга в деревню Штаммерсдорф, находившуюся от моста на расстоянии примерно 4 км. Бертран и его сопровождающие встретили князя на полпути. Напрасно генерал Кинмайер, который заподозрил подвох, пытался убедить князя отдать приказ о взрыве мостов. Тот заявил, что должен «посмотреть сам, что происходит, и получить пояснения от графа Врбна».
Нужно сказать, что, пока все это происходило, принц Мюрат и маршал Ланн в полной парадной форме неторопливо двигались к мостам во главе гренадерской дивизии. Играла военная музыка, а французских маршалов сопровождали представители городского магистрата. Граф Врбна поскакал навстречу им, пытаясь объяснить, что двигаться к мостам крайне опасно. Но Мюрат и Ланн вместо того, чтобы его послушать, завели оживленную беседу и увлекли за собой графа. В результате вся эта компания беспрепятственно прошла решетку Таборского моста и подошла вместе с гренадерами к входу на Шпицкий мост.
«Принц Мюрат и маршал Ланн спешились. Голова колонны также остановилась у входа на мост… – докладывал Бельяр в своем рапорте. – Я пошел вперед, заложив руки за спину и как бы прогуливаясь вместе с двумя офицерами штаба. За нами пошел маршал Ланн и два его офицера. Мы шли неторопливо, как будто на прогулке, и так дошли до противоположной стороны реки, оказавшись среди австрийских войск. Командовавший здесь офицер сначала не хотел нас принять, но наконец он решился, и мы начали разговаривать… В это время авангардный взвод медленно продвигался вперед. За ним шли саперы и канониры, которые, спрятавшись позади него, скидывали в Дунай зажигательные вещества, лили воду на порох и перерезали фитили так, чтобы помешать поджечь ту часть моста, которую мы уже занимали.