А Степан Никифорович Стеценко все стрелял, расцвечивая хмурое серое небо яркими нитями смертоносной паутины трассеров. Ловил мечущиеся крылатые тени в перекрестье концентрического прицела и жал педаль спуска. Надежные «ДШК» отдавали грохотом при каждой очереди.
Но вот один из «Юнкерсов-87» решил все же уничтожить русскую зенитку. Он снизился на бреющий, проскочив обстреливаемую из пулеметов зону. Очереди двух крупнокалиберных пулеметов прошли над кабиной Ju-87B. Стеценко едва успел развернуть башню зенитного танка навстречу приближающейся крылатой смерти. Его, гвардии лейтенанта Стеценко – персональной смерти.
Кроме запаса бомб пикирующий бомбардировщик «Юнкерс» Ju-87B был вооружен еще и пулеметами. И сейчас два его 7,92-миллиметровых пулемета MG-17 в крыльях плевались огнем и свинцом. Пыльные дорожки попаданий быстро побежали к танку, взвизгнули, рикошетя, о броню пули, выбили кирпичную крошку из уцелевшей стены дома.
Это была самая настоящая лобовая атака! И что с того, что танк стоял на месте – противостояние воли двух солдат было куда важнее внешней формы. Степан Никифорович буквально слился с пулеметами, стал частью раскаленного металла крупнокалиберной машины смерти. Взгляд сквозь концентрическую сетку прицела ловил каждое колебание крыльев приближающегося с бешеной скоростью немецкого пикировщика. А руки будто сами вращали маховики вертикальной и горизонтальной наводки башни Т-90, отрабатывая упреждение.
Время будто застыло: атакующий «Юнкерс-87» было видно в мельчайших подробностях. Ярко-желтый кок винта, такого же цвета капот, серые разводы камуфляжа на крыльях и фюзеляже. Даже искаженное гримасой злобы и страха лицо пилота в лобовом стекле кабины! Пляшущее на дульных срезах крыльевых пулеметов пламя.
И тут советский зенитчик-танкист ударил! Короткая сдвоенная очередь пропорола брюхо гитлеровского стервятника, тяжелые 12,7-миллиметровые пули вгрызлись в податливый тонкий дюраль и тонкую механическую начинку стальной птицы апокалипсиса. Эти же пули заплескали изнутри стекла кабины красным.
На мгновение Стеценко оглох от накатывающего ужасного рева и воя, над головой мелькнули черные, в белой окантовке кресты на крыльях…
Вслед за этим где-то позади позиции зенитного танка оглушительно грохнул взрыв. Стервятник 4-го флота Люфтваффе так и не вышел из своего последнего пике!
– Юрка! Мы его сбили, Юрка!!! Слышишь меня?! – Степан Никифорович привстал в тесном боевом отделении и перегнулся через невысокий борт открытой башни.
Механик-водитель танка Юрий Иванов по пояс высунулся из своего люка в передней части танка. Его голова была вся в крови.
Победа над гитлеровским стервятником в очередной раз далась слишком высокой ценой…
Степан Никифорович вытащил из люка мертвого товарища, провел ему ладонью по лицу, навсегда закрывая уже не видящие глаза. Его здесь даже похоронить было нельзя. Земля вокруг представляла дикое нагромождение каменных обломков, груд битого кирпича и чудом уцелевших стен разрушенных домов. Командир танка завернул тело Юры Иванова в брезентовый тент, который обычно натягивали над открытой башней для защиты от пыли и непогоды, и оставил лежать неподалеку от позиции.
Едва он покончил с этим скорбным ритуалом, как над головой снова противно зажужжали моторы немецких самолетов. Но на этот раз зенитчики повременили открывать огонь.
А из-за облаков вдруг вынырнула наперерез «Юнкерсам-87» пара остроносых «Яков» и с ходу атаковала сомкнутый строй немецких пикировщиков.
Их было всего два против сомкнутого строя немецких пикировщиков и звена «мессеров»-«охотников». Ведущий покачал крыльями: «Делай, как я». Советские истребители шли в лобовую атаку на «Юнкерсы». Дистанция между самолетами не сокращалась – ее уже просто не было!
Немецкие пилоты, прошедшие Мадрид и Варшаву, Дюнкерк и Париж, решили не уступать, так же как и советские летчики сворачивать. Но в тот миг, когда казалось, что столкновение неизбежно, хваленые асы Вольфрама фон Рихтгофена не выдержали. Ведущий «лаптежник» отвернул, и в тот же момент весь сомкнутый строй рассыпался.
В носу «Яков» затрепетало прерывистое пламя коротких пушечных очередей, к ним прибавились огненные трассы синхронных пулеметов, стреляющих через плоскость вращения винта.
Головной немецкий пикировщик вошел в свое последнее пике, его кабина была разбита прямым попаданием снарядов. И пилот, и стрелок были мертвы. Второй истребитель «отработал» по цели не менее результативно. Он очередью из пушки, словно ножом, отсек «Юнкерсу» правую плоскость, когда тот попытался уйти отворотом со снижением. Горящие обломки посыпались вниз погребальным костром.
Но на краснозвездные «ястребки» тут же навалились «Мессершмитты-109» воздушного прикрытия. Немцы взяли отважных летчиков в «клещи». Один из «Яковлевых» потянул на вираж, но «Мессершмитты-109» срезали его огненными трассами пушек и пулеметов. Взрыв разметал легкокрылый «Як-1» по небосводу огненными брызгами и клочьями дыма.
И теперь потерявший напарника «Як-1» – один против целой своры проклятых «худых». Но, видимо, в кабине «Яка» опытный летчик, он начинает бой на виражах, который не выгоден более тяжелым «Мессершмиттам» Bf-109F4. У истребителя Яковлева нагрузка на крыло меньше и виражит он лучше. Огненные трассы немецких стервятников проходят выше или далеко за его хвостом, краснозвездный «ястребок» будто предугадывает их маневры. И вот – «Мессершмитт» Bf-109F4 будто бы зависает между небом землей на очередном вираже. Серый вытянутый силуэт немецкого истребителя хорошо видно на фоне светлого неба. Сверкающие огненные трассы «Яка-1» бьют точно по центроплану, там, где соединяются крылья и фюзеляж самолета. И где расположены топливные баки. «Мессершмитт» Bf-109F4 превращается в огненную комету, от которой во все стороны отлетают горящие обломки!
Но пулеметно-пушечные очереди стервятников хлещут уже над самым фонарем кабины «Яка», полупереворотом через крыло уходящего из-под огня зашедшего в хвост «Мессершмитта». Краснозвездный истребитель будто проваливается в ярко-синюю бездну. Набрав скорость в пикировании, легкокрылый «Як» устремляется вверх, «разменяв скорость на высоту». И тут же совершает энергичный переворот через крыло, очереди трассеров преследующего его «Мессершмитта» снова проходят мимо.
Но все же паре висящих на хвосте немецких истребителей удается взять отважный «Як-1» в клещи, как до того сделали с его ведомым. От еще одной очереди советскому истребителю увернуться уже не удается. Из-под капота двигателя сразу же выплескиваются языки пламени и жадно облизывают разбитую кабину и летчика в ней, дым окутывает подбитый «Як-1». А «мессеры», почуяв легкую добычу, снова заходят в атаку…
И напарываются на огненные трассы зенитных пулеметов «ДШК». Это Степан Никифорович открыл заградительный огонь, отсекая стервятников от их жертвы. Пилоты «Мессершмиттов-109» решили не связываться и, развернувшись, ушли на запад.
А подбитый «Як-1» все снижался, оставляя за собой жирный черный хвост дыма. Горело масло. Вот уже он снизился настолько, что стали видны пробоины на фюзеляже и плоскостях. Истерзанный пулеметно-пушечным огнем самолет потянул вправо, там неподалеку была площадь и можно было более-менее сносно аварийно приземлить поврежденную машину. Вскоре дымящий «Як-1» скрылся за полуразрушенными домами, а со стороны площади раздался глухой удар и скрежет.
Вздохнув, Степан Никифорович достал из боеукладки в башне зенитного танка пистолет-пулемет «ППШ», передернул затвор. Отобрал из дюжины гранат, лежащих тут же, пяток «лимонок» «Ф-1». Рассовав ребристые «феньки» [23] по карманам, командир зенитно-танкового взвода отправился на площадь.
Истребитель уткнулся острым носом в груду обломков, из-под капота вился черный дым. Рядом с самолетом лежал неподвижно летчик в изорванном комбинезоне, наверное, выбросило при ударе из кабины. Степан Никифорович слышал, что многие из летчиков не закрывают фонари кабин, так же как и танкисты не закрывают люков на башне – чтоб быстрее покинуть подбитую машину. Стеценко подошел ближе, настороженно держа «папашу» [24] наготове. Под ногой хрустнул гравий.
Лежащий летчик дернулся, как от удара током, и медленно поднял голову. Лицо было окровавлено, летные очки – в трещинах. Но в руке тускло блеснул вороненой сталью пистолет «ТТ».
– Спокойно, я свой! – Стеценко опустил дырчатый ствол «ППШ». – Зенитчик. Дай помогу.
Степан Никифорович подхватил летчика и оттащил его под защиту полуразваленного дома. Летчик спрятал «ТТ» в кобуру и стащил шлемофон вместе с разбитыми защитными очками. Стеценко разорвал индивидуальный перевязочный пакет и перебинтовал окровавленную голову летчика. Отстегнул флягу и дал раненому напиться студеной воды. Тому стало значительно легче.
– Откуда ты, из какой части, а, «летун»?
– Сергей Акимов, Отдельная истребительная штрафная эскадрилья, 268-й Истребительной авиадивизии 8-й Воздушной армии, гражданин младший лейтенант, – назвался летчик. – Комэск – майор Деркач.
– Ух, ты – и тут штрафник! – удивился танкист. – Так вы и в небе воюете?…
– Так точно, искупаем кровью.
Она была сформирована 18 сентября 1942 года по распоряжению командования 8-й Воздушной армии и лично генерал-майора Тимофея Тимофеевича Хрюкина. Также были созданы отдельная штурмовая и легкобомбардировочная штрафные эскадрильи.
Суровые времена требовали суровых мер. За потерю одного штурмовика или бомбардировщика под Сталинградом, где решалась сейчас судьба всей Великой Отечественной войны, летчика из истребителей прикрытия могли расстрелять на аэродроме прямо рядом с самолетом. Да, смелость в войсках воспитывалась не только убеждением, но и довольно крутыми дисциплинарными мерами. Суровая и беспощадная диалектика войны: где победы – там и поражения, где отвага и смелость – там и трусость и подлость. И так было во все времена и во всех армиях мира. В вермахте, например, штрафники вообще были низведены до положения «окопных рабов», и никакого – «искупить кровью»!