Выскользнув из спального мешка, он аккуратно свернул его и запихнул в рюкзак. Автомат повесил на плечо. Конечно, лучше бы держать его на изготовку, но обе руки должны быть свободны Да и что толку открывать пальбу? Ну, укокошит он десяток-другой скармеров, и что потом? Только шума наделает… да и на советской миссии после такой бойни можно будет поставить жирный крест.
Лопатин осторожно двинулся вперед по склону, осторожно огибая спящих скармеров и размышляя о том, каким образом он потом, уже повидавшись с Брэггом, переберется через Каньон Йотун, чтобы попасть на «Циолковский». Если самцы Фралька, от которых он собирается улизнуть сейчас вместе с автоматом, повстречают его на обратном пути, то ничем хорошим эта встреча не кончится. Впрочем, может, это и не важно? После смерти Маркара одно местечко на «Афине» освободилось.
Неужели придется лететь домой с янки? Домой… Лопатин горько усмехнулся. До Земли бы добраться, а о возвращении на Родину, видно, придется забыть. Времена, конечно, изменились, и в лагерь его, как советских солдат, возвращавшихся из фашистского плена и виноватых только в том, что увидели, как живут люди в Западной Европе, не посадят. Однако изменились они не настолько, чтобы КГБ с распростертыми объятиями принял своего сотрудника, побывавшего в лапах ЦРУ. А в том, что американские спецслужбы крепко ухватятся за такой лакомый кусочек, как советский космонавт, Лопатин не сомневался.
Ему хотелось и смеяться, и плакать, и материться одновременно. Он-то всегда считал себя хорошим коммунистом и лояльным советским гражданином, а вот поди ж ты, обстоятельства толкают его на дезертирство, и он им повинуется.
Наконец Лопатин выбрался за пределы лагеря и теперь пошел быстрее, не опасаясь отдавить глазной стебель какому-нибудь спящему скармеру.
Сильнейший ветер на мгновение разорвал низкий облачный покров, и гэбэшник заметил в образовавшемся просвете одну из местных лун — какую именно, он не знал. Ее тусклый свет немного разбавил почти кромешную темень. Беглец прибавил шагу.
Лунный свет все же подвел его.
— Стой? Кто идет? — крикнул дозорный воин. Лопатин замер. Слишком поздно — абориген не только увидел, но и узнал его. — Человек! Человек убегает от нас! — заголосил минервитянин.
Лопатин метнулся в сторону.
— Туда! Он побежал туда! — закричал у него за спиной дозорный.
Матерясь на чем свет стоит, гэбэшник со всех ног припустил прочь от лагеря. «Не паникуй», — приказал он себе. Гористый склон давал возможность укрыться. Пригнувшись, Лопатин перебегал от валуна к валуну, надеясь, что проклятый караульный потеряет его из виду. Минервитянская луна, как назло, и не думала исчезать за облаками. Если несколько мгновений назад беглец был рад узреть небесное светило, то теперь от всей души желал ему провалиться в тартарары.
Притаившись за очередным камнем, он прислушался к шуму, доносящемуся из лагеря. Судя по всему, по его следу цепочкой двигался отряд самцов, перекликавшихся между собой. Лопатин поежился. И в самом кошмарном сне такое не привидится — человека преследует стая вопящих вакханок.
А самцы все приближались. Приближались на удивление быстро. «Как им удается так хорошо ориентироваться?» — спросил себя гэбэшник и спустя секунду получил ответ, услышав крик одного из преследователей:
— Да не туда, болван! Запах ведет вон в ту сторону!
Запах! Лопатин выпрямился и побежал, уже не пытаясь прятаться за камнями. Что толку, если аборигены чуют его по запаху? Надо было прихватить с собой на Минерву один из тех вонючих спецпорошков, с помощью которых сбивают со следа собак. Очень бы сейчас пригодился.
Лопатин подавил соблазн развернуться и выпустить в догоняющих его воинов пару коротких очередей из «Калашникова». Несомненно, это бы их припугнуло хорошенько. Нет, огонь открывать нельзя.
Автомат гэбэшник с плеча все же снял… И тут неизвестно откуда выскочивший самец сильным ударом копья вышиб оружие у него из рук. АК-74 с металлическим стуком упал на мерзлую землю и откатился в сторону. Лопатин нырнул вслед за автоматом и тут же почувствовал, как скармер схватил его за плечи.
Копье самец выронил, а может, сам отбросил, чтобы не мешало в рукопашной схватке. Изловчившись, гэбэшник пнул противника чуть повыше одной из ног. Тот взвыл, но вцепился в обидчика когтями, порвав ему одежду. Один из когтей оцарапал Лопатину щеку, едва не выцарапав глаз.
Подбежали еще несколько воинов.
— Человек, у нас у всех есть копья, — закричали они. — Не сопротивляйся, иначе мы проткнем тебя.
Лопатин понял, что придется подчиниться. Убедившись в том, что противник перестал дергаться и больше драться не намерен, самец отпустил его.
— Так-то лучше, — пробормотал минервитянин. — А то едва внутренности мне не вышиб своей проклятой здоровенной ногой.
По этому голосу, в котором чисто профессионального интереса было больше, чем ярости, Лопатин узнал Джуксала.
— Вот его оружие, — доложил из темноты другой самец.
— Хорошо, — отозвался Джуксал. — Подбери его. Оно нам понадобится, в отличие от его хозяина. Без своих инструментов человеки совсем не опасны.
Подталкивая пленника в спину древками копий, аборигены отконвоировали его обратно в лагерь и подвели к Фральку.
— Олег Борисович, уж не сошел ли ты с ума? — спросил старший из старших по-русски, что не прибавило Лопатину надежды на легкий разговор.
— Нет, — выдохнул он.
— Тогда в чем дело? — Фральк вскинул вверх руки, как это сделал бы чем-то взволнованный или расстроенный человек, но поскольку рук у самца было втрое больше, то и жест его показался гэбэшнику в три раза более выразительным.
— Политика. Человечья политика. Извини, Фральк, но я больше не помогать тебе против омало и других человеков.
Лопатин ожидал, что его слова еще больше расстроят старшего из старших, но тот лишь как-то странно закачал глазными стеблями и сказал примерно то же самое, что и Джуксал несколькими минутами ранее:
— Олег Борисович, теперь уже не важно, будешь ли ты нам помогать или нет. У нас твой автомат, у нас твои пули. Ты нам больше не нужен.
Фральк повторил то же самое по-скармерски, обращаясь к стоявшим вокруг самцам. Те ответили ему тем же странным покачиванием стеблей, и Лопатин наконец догадался, что оно означало злорадный смех. Нормальный, почти человеческий, злорадный смех.
Прежде Реатуру никогда не доводилось видеть больше половины восемнадцати скармеров сразу. Впрочем, будь на то его воля, он бы предпочел не видеть их и впредь. Сейчас же прямо на него из Ущелья Эрвис двигалось много, очень много скармеров.
Ближе к вершине ущелья склон его становился все более покатым, и скармеры наступали почти так же быстро, как если бы они шли по равнине. И все же некоторая крутизна у склона имелась, и вскоре захватчикам предстояло убедиться в том, что омало не ждали врага, сложа руки, а подготовились к его встрече.
Который из них. Фральк? Хозяину владения очень хотелось самому разобраться с наглецом, но он понимал, что не сможет позволить врагам приблизиться настолько, чтобы одного из них можно было отличить от другого. Наступающие все еще находились за пределами досягаемости копий и дротиков омало. «Ну и ладно,. — подумал Реатур, — возможно, нам и не придется тратить на них копья».
— Готовы, воины? — окликнул он своих подданных. Выстроившиеся в неровную шеренгу самцы криками и взмахами рук подтвердили свою готовность. — Тогда толкайте! — прокричал хозяин владения.
В течение последних нескольких дней омало прикатили к краю ущелья множество больших камней. Теперь они стояли по трое и по четверо возле каждого. По команде Реатура самцы посильнее, поднапрягшись, столкнули валуны вниз.
В том, что склон все-таки недостаточно крут, Реатур убедился сразу. Два-три валуна откатились всего на несколько шагов. Еще несколько, перевернувшись пару раз, застряли в глубоких ямках. Правда, остальные покатились вниз и, набрав скорость, обрушились на передние ряды наступающих скармеров.
Воины омало издали торжествующий клич, видя, как валуны крушат ненавистных врагов и как те извиваются в агонии.
— Не мешкайте! — прокричал Реатур. — Подавайте еще камни!
Но как только омало устремились к другим камням, произошло нечто ужасное. Нечто настолько не понятное хозяину владения, что он на мгновение оторопел. Он увидел вспышки огня, исходящие от одного из скармеров, и услышал громкий лающий рев. Что-то просвистело совсем рядом, и его, Реатуровы, самцы начали падать на землю, крича от страха и боли.
Рядом со скармером, метавшим вспышки, хозяин владения разглядел человека. Незнакомого человека. Это ему кое-что объяснило. Очевидно, скармеры получили от пришельцев некое мощное и смертоносное оружие. У самца, упавшего в двух шагах от Реатура и корчившегося на земле, между двух рук зияло отверстие, похожее на то, какое могло бы получиться от удара дротиком. Пока хозяин владения ошеломленно глядел на своего воина, тот еще раз дернулся и затих, потеряв слишком много крови, хлынувшей из страшной раны.
Лающий рев повторился, и опять что-то просвистело мимо Реатура. Послышался влажный чмокающий звук — и самец позади него пронзительно завизжал. Реатур указал рукой на скармера со странным оружием.
— Убейте его!
Новая партия камней покатилась вниз. Один из них едва не угодил в человека, а другой непременно расплющил бы скармера, не отскочи тот в сторону. Он снова направил на омало свое грозное оружие.
— Еще камней! — возопил Реатур. — Еще! Еще! Несколько камней покатилось вниз по склону, в то время как некоторые самцы омало уже улепетывали в сторону замка. Хозяин владения не посмел обвинить их в трусости; он и сам испугался странного оружия, которое убивало и наносило ужасные раны почти всякий раз, когда вспыхивало и лаяло.
А скармеры, воодушевленные позорным бегством части Реатурова воинства, уже достигли края ущелья и теперь делали обходной маневр, намереваясь взять в кольцо оставшихся на поле боя омало. Если бы им удалось окружить самцов Реатура, они не спеша разделались бы с ними, даже не обладая проклятым человечьим оружием. С ним же… Хозяину владения не хотелось думать об этом.