– Скорее у нас Катторо! – ответили с «Азарда».
– Может, стоило нам соединиться с «Петром» да перетопить их всех к чертовой матери! – обступили командира офицеры «Венуса».
Тот отрицательно помотал головой:
– Флагманом у нас капитан 1-го ранга Митьков, да и указаний таких от Дмитрия Николаича не было. Пока корона венская нам союзна! А уж как приказ будет, так и щепок не оставим!
Крейсерский отряд расположился так, что полностью пресек сообщение не только Новой Рагузы с материковой Далмацией, но и со всеми островами. В первые дни наши моряки захватили несколько груженных припасами французских судов, но затем неприятель перестал посылать таковые в море. Теперь на горизонте белели лишь паруса рыбачьих лодок, которых никто не трогал. Иногда «Венус» подходил к ним, и моряки, покупая рыбу, вызнавали от рыбаков о последних событиях, происходящих в занятой французами Рагузе.
– Только рыбой все и питаемся! – делились своими горестями рыбаки. – Все, что в доме было, французы забрали. И слова не скажи, чуть что, сразу в зубы, а если сдачи дать, то и к капралу Прево потащат.
– Кто такой капрал Прево?
– Да гильотиной у них командует! От этого Прево еще никто живым не возвращался!
Близко к берегу наши не подходили. Засевшие там французы только и ждали момента, чтобы обстрелять российские суда. Когда однажды шебека «Забияка» подошла было к монастырю Заострог, как немедленно была обстреляна картечью засевшими там французами.
Спустя некоторое время от рыбаков стало известно, что голод начался уже и среди самих французов. От болезней и недоедания умерло более восьми тысяч солдат. Лишенная всякого подвоза двадцатитысячная армия, просто не могла прокормиться на прибрежном клочке суши. Чтобы как-то поправить положение, Лористон согнал рагузцев в горы и велел им строить дорогу через перевалы до города Зары. Ценой тысяч жизней дорогу кое-как построили (в народной памяти она до сих пор называется «Наполеонов путь»), однако толку от нее было мало. Теперь в горах уже истребляли захватчиков отряды самих рагузинцев, в полной мере вкусивших прелести французской оккупации. После нескольких нападений на фуражиров Лористон объявил Далмацию на военном положении и принялся расстреливать всех подряд.
В один из дней наши захватили рагузинскую требаку, доверху наполненную товарами. Отчаянный шкипер ее решил дерзко прорваться сквозь блокаду и распродать свой товар в одном из нейтральных портов. Не удалось! Строптивца нагнал вездесущий «Венус». Впрочем, рагузинец, которого звали Паоло, не сопротивлялся и остановился сразу же, едва завидел российский фрегат.
– Я славянин! – гордо сообщил нашим морякам хозяин требаки. – Что же я, от своих бегать стану!
Груз оценили в восемьдесят тысяч рублей, сумму по тем временам преогромную. По приказу Митькова командование требакой принял лейтенант Коробка. Ему дали шесть матросов и велели вести ценное судно в Катторо.
Однако Коробке не повезло. Едва он удалился от своих кораблей, как сразу же нарвался вблизи залива Каламото на две французские корсарские лодки, вооруженные фальконетами. У самого же Коробки имелась лишь пара пистолетов да шпага. Ни бежать, ни защищаться по причине маловетрия возможности не было. Коробка собрал своих матросов.
– Делать нечего! – сказал он им. – Видимо, нам суждено погибнуть, ибо плен для россиян считаю позором!
– Видно на все судьба божья! – грустно отвечали матросы и отправились вооружаться кто чем может.
Внезапно в разговор вмешался хозяин захваченной требаки Паоло:
– Зачем вам погибать и зачем отправляться в плен, не лучше ли поступить иначе!
– Это еще как? – искренне удивился Коробка, не видевший для себя никакого выбора.
– Очень просто! Вы возвращаете мне все мои судовые бумаги, а сами с вашими людьми прячетесь в трюм!
– А как же французы?
– Положитесь во всем на меня!
Видя, что русский офицер сомневается его словам, шкипер троекратно перекрестился:
– Видит Господь, что славянин никогда не предаст славянина во имя поживы! Верьте мне!
Коробка бросил взгляд на французских корсаров. Обе лодки уже подходили к требаке. Вот с борта одной из них прозвучал предупредительный выстрел. Надо было что-то решать и решать немедленно. Коробка поднял глаза на шкипера. Взгляды их встретились.
– Я согласен! – сказал лейтенант. – Буду надеяться, что все обойдется!
– Верьте мне, я не подведу вас! – еще раз сказал шкипер, принимая от Коробки все свои документы.
Едва за лейтенантом и его матросами закрылись засовы самого дальнего трюма, как по палубе уже застучали каблуки забравшихся на судно французов. Их офицер тщательно осмотрел все паспорта.
– Как вам удалось вырваться невредимым из Рагузы? – с удивлением вопросил он шкипера. – Русские рыщут возле нее, как стая голодных волков!
– Смелым всегда сопутствует удача! – отозвался Паоло.
– Тогда желаю удачи и в дальнейшем, однако советую быть крайне осторожным, ибо русские могут находиться очень близко!
Знал бы только французский офицер, как близко на самом деле находятся в этот момент русские!
Едва лодки отвалили от требаки в сторону, Паоло выпустил русских моряков наверх.
– Все обошлось как нельзя лучше! Я так переживал за вас, что и забыть забыл о своих товарах! Вот все мои документы и я опять, как и прежде, ваш пленник!
– Почему вы поступили столь благородно и по своей воле лишились всего своего капитала? – спросил пораженный поведением шкипера Коробко.
– Лучше зависеть от великодушия вашего адмирала, чем быть освобожденным французским корсаром! – ответил ему шкипер.
Прибыв в Катторо, Коробка первым делом сообщил Сенявину о необычном происшествии в море. Главнокомандующий, умеющий ценить благородство, тут же написал поверх представленного лейтенантом рапорта: «Требаку с грузом возвратить шкиперу. Отдать на волю его выбрать порт, в коем мог бы он выгоднее продать оный. За освобождение офицера и людей в награждение 200 червонцев и дать открытый лист для свободного пропуска во все блокированные гавани, куда бы шкипер ни пожелал».
Прочитав даденную ему бумагу, Паоло прослезился:
– Я же говорил, что славянин славянину всегда во всем поможет!
– А как же иначе! – обнял его Коробка. – Мы же одной крови!
Поступок Сенявина в самое короткое время стал широко известен по всей Адриатике. Последствия же его оказались самыми неожиданными! Теперь рагузинские торговые суда не то что избегали встречи с российскими корсарами, а сами спешили в Катторо, чтобы побыстрее передаться в руки Сенявина, зная, что тот их не обидит. У добровольно сдавшихся груз не конфисковывали, а покупали, поэтому вскоре желающих иметь дело с французами, даже из числа их союзников, становилось все меньше и меньше.
Крейсерство у неприятельских берегов было не из легких и, хотя настоящей боевой работы было мало, изнуряла постоянная жара и нехватка воды. В день каждому, вне зависимости от чинов, выдавался всего один стакан. Когда исчерпали последние запасы, капитан 1-го ранга Митьков организовал целую операцию по пополнению водных запасов.
Для начала на пустынном побережье присмотрели родник. Затем собрали целую флотилию гребных судов с пустыми бочками, которые под прикрытием шебеки «Забияка» подошли к берегу. Пока матросы наполняли ключевой водой бочки, морские солдаты во главе с поручиком Вечесловым заняли прибрежную высоту и отбили несколько попыток французов пробиться к роднику. Убитых, слава богу, не было, но раненые имелись.
Когда бочки перегружали на палубу «Венуса», Развозов перекрестился:
– Вот истинно святая водица, за коею щедро плачено кровью!
В один из дней вахтенные обнаружили идущую от берега лодку под белым флагом.
– Это еще что за новости нам везут? – заволновались на судах.
На лодке оказался французский офицер, который прибыл сообщить, что между Россией и Францией заключен мир и пора снимать морскую блокаду.
Капитан 1-го ранга Митьков французам не очень поверил. Для выяснения обстановки в Катторо была отправлена одна из шебек. Французам же было сказано, что до получения подтверждения о мире от командующего блокада будет продолжена. И все же в кают-компаниях стало заметно веселее.
– Как знать, – говорили молодые офицеры, – Если все окажется правдой, глядишь, скоро и домой отправимся!
– Мир миру рознь! – осаждали их прыть более опытные. – Главное, чтобы условия для матушки России были приемлемы! Не для того мы сюда приплыли, чтобы без выгоды уходить!
Новости и слухи на судах распространяются почти мгновенно, а потому заметно повеселели и в матросских палубах. Здесь тоже мечтали о родных краях, о затерянных в глуши великоросских лесов деревеньках.
Кто мог знать тогда, что от российских берегов их отделяют еще долгие годы и тяжелейшие испытания, пройти которые удастся далеко не всем.
В один из дней в Катторскую гавань вошел бриг под австрийским флагом. К Сенявину заявились нежданные гости – генерал Беллегард и полковник Лепин. Оба изысканные венские кавалеры, оба графы и уполномоченные имперские комиссары.
– Ваш император велел в знак дружбы с нашим императором отдать нам Катторо! – заявили они со всей аристократической утонченностью.
– Первый раз об этом слышу! – ответил им российский вице-адмирал со всей тамбовской неучтивостью. – Да и на что она вам?
– Как на что? – подивились графы-комиссары. – Мы Катторо французам отдадим, а они к нам относиться многим лучше станут!
Сенявин скривился, причем столь явно, что комиссары сразу насупились. Плевать! Австрийцев вице-адмирал не любил. Да и за что их вообще можно было не то что любить, но и уважать… Разве за то, что они уже настолько привыкли быть битыми, что, кажется, начали получать от этого некое удовольствие.
– Так не лучше ли мне сразу отдать город французам? – с издевкой вопросил своих незваных гостей командующий.
Оба графа отрицательно замотали головами: