– Не лучше! Не лучше! Так будет много хуже!
– Это отчего же?
– Если поступите так, то узнает и обидится наш император, потом узнает и обидится ваш император, а потом он обидит и вас! – доходчиво разъяснил Сенявину суть ситуации старший из комиссаров.
– Увы, господа! Я ничем не могу вам помочь, и Катторо останется по-прежнему русским! – развел вице-адмирал руками. – Примите мои искренние сожаления!
– Как не можете! Как не можете! – вновь всполошились графы.
– Пока Новая Рагуза останется в руках Лористона и независимость Старой Рагузы не будет обеспечена верным поручительством, до тех пор вам здесь делать нечего!
Печально откланявшись, комиссары покинули «Селафаил». Утром следующего дня, не увидев в гавани вчерашнего брига, Сенявин поинтересовался:
– Куда подевались давешние цесарцы?
– Так что к Лористону подались! – выяснив, доложился флаг-офицер.
– Значит, крючок наш заглотили, – посмеялся вице-адмирал. – Сейчас им Лористон отдаст Рагузу! Держи карман шире!
Русский главнокомандующий оказался настоящим провидцем. Едва французский генерал услышал идиотское предложение об оставлении им столь дорого стоившей Рагузы, у него даже не было слов от возмущения:
– Я!.. Рагузу!.. Отдать!.. Во-о-он!!!
На этом визит австрийских парламентеров к французам и закончился. Спустя две недели уже знакомый бриг вновь объявился на рейде Катторо. Австрийцы снова поплелись на «Селафаил»… Вид у них на этот раз был уже не столь самоуверен как в прошлый раз. Граф Беллегард теперь больше отмалчивался, а переговоры вел его помощник граф Лепин.
– Вы поймите, – убеждал долговязый Лепин Сенявина, потрясая для большего впечатления перед его лицом обеими руками. – Наполеон ныне угрожает нам не только удержанием Браунеуской цитадели, но грозится забрать себе в карман наши порты Триест и Фиуме! И все это только из-за того, что вы, адмирал, упрямитесь и не желаете уйти из Бокко-ди-Катторо!
– Увы и ах! – отвечал на это Сенявин. – Мы уже обо всем с вами договорились! Рагуза!
– У нас к вам есть встречный весьма интересный план! – загадочно заулыбался вдруг граф Лепин.
– Какой же? – с удивлением поинтересовался Сенявин. – Неужели у вас еще может быть хоть что-то свое?
– Наш план гениально прост, – начал посвящать в суть своих умозаключений венский комиссар. – Суть его такова: мы занимаем для начала все северные области Старой Рагузы и тем самым отделяем вас в Катторо от французов! Мы буфер! Вот вам и гарантия спокойного оставления Катторо! Не правда ли великолепный ход?
– Да уж, ход что надо! – покачал головой Сенявин. – Спасибо вам, господа за столь мудрый совет! Я буду думать!
Окрыленные мнимым успехом, австрийцы убыли восвояси. Сенявин, сидя за столом, в задумчивости барабанил по нему пальцами. Разумеется, что австрийский план – это полнейшая ересь. На такие условия он никогда и ни за что не согласится. Однако чтобы потянуть время, пока можно и сделать вид, что нас вроде все устраивает. Заодно интересно поглядеть, как отнесется ко всему этому Лористон и что предпримет! По крайней мере, со всеми переписками это даст выигрыш еще в два-три месяца, а это уже кое-что!
Казалось, что решение найдено. Все уже приготовились ждать столичных решений, и каждая из трех сторон уже просчитывала свои варианты в новой начавшейся игре, когда раздался гром среди ясного неба.
– К вашему высокоблагородию французский капитан Техтерман из Анконы! Документы личность и положение подтверждают! – доложил флаг-офицер.
Сердце Сенявина томительно заныло. Французский капитан? Из Анконы? За этим явно была какая-то очередная новость и явно далеко не из самых приятных.
– Зови! – коротко бросил он.
Поджарый француз, в заляпанном грязью мундире и не менее грязных лосинах, ввалился к нему в каюту, как наверно, привык вваливаться в свою конюшню.
– Слушаю?
– Вам пакет из Парижа!
– !!?
То было письмо статского советника Убри, который уведомлял Сенявина в том, что им, с ведома императора, только что подписан договор о мире между Францией и Россией. К письму прилагалась и выписка из мирного трактата, гласившая, что Россия согласна передать всю Старую Рагузу с Бокко-ди-Катторо французам и очистить всю Далмацию в кратчайшие сроки. Француз испытующе поглядывал на русского адмирала.
– Вас разместят на ночлег! – не поднимая головы, бросил ему Сенявин. – Доброй ночи!
– Нет, нет, я очень тороплюсь обратно в Анкону! – замотал головой француз.
– Что ж, тогда прощайте!
Сенявин вызвал адъютанта:
– Проследи, куда убудет этот француз! Кажется мне, что теперь ему нужнее посетить Лористона, чем тащиться в свою Анкону!
Всю ночь Сенявин не сомкнул глаз. Всю ночь он искал хоть малейшую зацепку, чтобы не исполнить и этого письма. И он ее нашел! Когда на следующее утро на борт «Селафаила» вновь прибыли австрийские графы-комиссары, Сенявин встретил их с притворным возмущением.
– Вы представляете, – говорил он своим гостям, расхаживая взад-вперед по каюте. – Вчера мне передали письмо якобы из Парижа!
– Да! Да! Мы уже в курсе дела! – закивали те утвердительно головами. – Курьер привез мирный договор и выписку из трактата о передаче Катторо французской стороне. Все разрешилось само собой как можно лучше!
– Все это, конечно, так, да не совсем! – отвечал Сенявин, не без удовольствия наблюдая, как вытягиваются лица его собеседников. – Ведь я совсем не знаю, кто он такой этот капитан Техтерман, а потому я вовсе не уверен, что письмо, им привезенное, является настоящим!
– Но он должен был предъявить вам паспорт! – почти закричал, вскакивая с кресла граф Лепин. – К тому же в письме должна стоять печать вашего посольства и подпись вашего Убри!
– У капитана был паспорт, но лишь французский, кроме этого у него не было специального «вида». Печать всегда можно легко подделать, а почерка Убри я и не знаю вовсе! Где гарантия, что это не очередная провокация Наполеона, который, как вам хорошо известно, мастер на такие штуки! Но это лишь, во-первых! Во-вторых, почему этот Техтерман, уверявший меня, что он спешит в Анкону, и будучи туда отпущен, удрал на своей требаке в Новую Рагузу? Все вкупе кажется мне чрезвычайно подозрительным!
Австрийцы беспомощно переглянулись. Конечно же, они прекрасно поняли, что русский адмирал не желает идти им навстречу, но возразить на его аргументы было абсолютно нечего. Каждая фраза Сенявина была им всесторонне обдумана и взвешена. Раскланявшись, комиссары венского кабинета покинули борт российского флагмана.
Позднее лейтенант Броневский записал в своем дневнике об этом визите: «…Сей поступок бегства внушил адмиралу подозрение касательно достоверности бумаг привезенных и понудил ответствовать графу Лепину, что до получения новых повелений государя Катторо не может быть сдана».
Сам же Сенявин вызвал к себе капитана 1-го ранга Белли.
– Поручаю, тебе Григорий Григорьевич, идти в море и сторожить австрийскую флотилию с десантом, что стоит в Курцало. Если попытаются выйти в море и прорваться к Катторо, то топи нещадно, как врага!
– Неужели все так далеко зашло? – вопросительно взглянул на вице-адмирала всегда обстоятельный Белли.
– Дальше некуда!
А на следующий день перешли в атаку и австрийцы. Заявившись спозаранку, они стали требовать новой аудиенции с вице-адмиралом.
– Командующий устал и отдыхает! – отвечал им флаг-капитан Данила Малеев.
– Хорошо, мы прибудем к полудню! – объявили эмиссары.
Взгляд их не предвещал ничего хорошего.
– Увы, господа, но командующий все еще отдыхает! – этими словами встретил их Малеев и в полдень.
При этом лейтенант нисколько не врал, смертельно уставший от всех передряг, Сенявин и в самом деле решил наконец-то отоспаться. Настырных австрийцев он принял лишь вечером. На этот раз всегдашняя выдержка венским дипломатам изменила. Граф Беллегард, брызгая слюной, сразу же стал кричать, что русский адмирал преднамеренно тянет время, не уходя из Катторо.
– Вы окружили наш маленький бриг своими гребными судами и сторожите нас, как каких-то разбойников. А потому мы заявляем вам самый решительный протест и передаем ноту. У нас есть приказ нашего императора забрать Катторо, и мы сделаем это, если даже для этого нам придется прибегнуть к вооруженной силе!
Слушая эту напыщенную тираду, Сенявин едва удержался от смеха:
– Что касается умышленного затягивания времени, то я имею свой, отличный от вашего, взгляд на суть происходящих в Далмации событий. Что же до того, что вы желаете меряться со мной силой, я не возражаю! Начинайте!
Швырнув на стол свою ноту, австрийцы, не прощаясь, удалились. Сенявин тотчас велел звать к себе командира «Селафаила».
– Ты теперь смотри в оба глаза за венским бригом! – велел ему. – Ежели попробуют свезти на берег свой отряд, бей без всяких антимоний! А заодно отбери все суда, что венцы конфисковали у местных рыбаков, да верни владельцам.
Дисциплинированный Белли все исполнил как должно, и уже к утру австрийцы оказались в самой настоящей блокаде, кляня себя за вчерашний демарш, обернувшийся против них же.
Снова потянулись томительные дни ожидания известий из Санкт-Петербурга. Что же дальше? Что думает Александр Первый? Что предпринимают сейчас Париж и Вена? Удастся ли эскадре удержать за собой побережье Далмации или же придется под давлением столичных политиков бездарно отдать ее врагу? Эти непростые вопросы мучили тогда не только самого командующего, но офицеров и даже матросов его эскадры. Увы, все последующие события стали развиваться как раз так, как менее всего хотелось русским морякам.
27 июля на эскадру прибыл курьером из Парижа посольский штабс-капитан Магденко, находившийся ранее во французском плену. Естественно, что Магденко подтвердил Сенявину слово в слово, что было ему ранее уже передано французом Тахтерманом.
– Кроме всего прочего, ваше превосходительство, – доложился штабс-капитан. – Мне велено передать вам на словах подтверждение необходимости передачи Катторо французам в самое ближайшее время.