Вокруг отеля «Хартенстейн» вооруженные подпольщики из LKP, Национальной боевой дружины[657], собрали коллаборационистов – членов NSB – и заставили рыть окопы. Другие голландские добровольцы собирали трупы и увозили хоронить. Тем временем падре – пилот планера – отправился в путь на джипе с двумя молодыми эсэсовцами-пленными, сидевшими впереди в своих камуфляжных халатах тигровой расцветки. Они собирались хоронить генерала Куссина[658] и его товарищей.
В тот же день рано утром штабные офицеры в «Хартенстейне» неожиданно обнаружили, что «передатчик Би-би-си, который привезли для отправки выпусков новостей в Лондон, поддерживает радиосвязь с базой, и нам разрешили передавать по нему сообщения. Би-би-си в Лондоне договорилась с Главным командованием союзных сил: сотрудники ГК будут получать донесения и пересылать их в штаб британских воздушно-десантных войск в Мур-парке». В течение следующих двух дней «это была наша единственная надежная радиосвязь с внешним миром»[659].
К северу от Остербека, пока четыре батальона безуспешно пытались прорваться к мосту, вела бой 4-я парашютно-десантная бригада Хакетта. Ночью 156-й парашютно-десантный батальон под командованием подполковника сэра Ричарда де Вё наступал между железной дорогой и Амстердамсвег к Арнему. Хакетт планировал захватить возвышенность в Купеле за Дрейенсвег, проходящей через лес дорогой «север – юг» по направлению к Остербеку, однако она была заблокирована боевой группой Шпиндлера. Его пехотинцы и артиллеристы с четырехосными броневиками, тягачами и самоходными штурмовыми орудиями надежно удерживали позицию к востоку от дороги, окопавшись на крутых, покрытых лесом склонах. К полуночи 156-й батальон наткнулся на аванпосты к западу от дороги. Де Вё решил отступить и подождать до рассвета, чтобы лучше понять, с чем они столкнулись.
Ожидая атаки на рассвете, немцы выдвинули аванпосты. Сначала одна атакующая рота 156-го батальона, перейдя дорогу, понесла сокрушительные потери от сосредоточенного и мощного немецкого огня. Рота была практически уничтожена. Послали еще одну роту, чтобы, как предполагалось, обойти немцев с фланга, но их линия обороны была сплошной. Кроме того, британцы не смогли обнаружить хорошо замаскированные в лесу траншеи и орудийные ямы.
Майор Джон Уодди заметил немецкий тягач с 20-мм зенитками и начал его преследовать. Но выстрелить из своего PIAT он не успел: снайпер, засевший на дереве, прострелил ему пах. Один из сержантов Уодди, огромный родезиец, взял майора на руки, как ребенка, и сказал: «Хорош, нечего нам тут делать, сэр»[660] – и отнес его обратно в медпункт батальона. Трудности Уодди не закончились. Он был ранен еще дважды: сначала залпом немецкого миномета, а ближе к концу боя – осколками снарядов, выпущенных британской артиллерией, стрелявшей с южного берега реки.
За утро 156-й батальон потерял почти половину бойцов. Бригадиру Хакетту пришлось отойти назад. На севере 10-й парашютно-десантный батальон подполковника Кена Смита встретил удручающего вида процессию джипов, перевозивших убитых и раненых. Передовая рота Смита столкнулась с таким же сильным огнем, как и 156-й батальон, и залегла. Не желая губить очередную роту, Смит запросил у Хакетта разрешения попытаться обойти полосу обороны с фланга, выслав роту к северу от Амстердамсвег. Вскоре 10-й батальон вступил в бой с гораздо более сильной и лучше вооруженной боевой группой Шпиндлера.
Отступление 1-й вдд в Остербек. 19–20 сентября 1944 г.
Бригада Хакетта должна была удерживать оборону, даже если дальнейшее продвижение было невозможно, поскольку менее чем в километре к западу от Дрейенсвег находилась зона высадки «L», где во второй половине дня должна была высадиться часть третьей волны десанта. Тем временем в тыл бригады со стороны деревни Вольфхезе наступали войска генерала фон Теттау, а высокая железнодорожная насыпь вдоль южного фланга грозила сделать ее положение крайне уязвимым. И Уркварт, и Хакетт внезапно осознали, в какой опасности оказалась 4-я парашютно-десантная бригада.
Когда приказ отступить дошел до 156-го батальона, майор Джеффри Пауэлл пришел в ярость. Им дали всего четверть часа, отходить приходилось совершенно открыто, при свете дня, это грозило катастрофой. «Это было нелепо, безумно. Нам приказали просто все бросить и отступить. Отходили в полном беспорядке»[661]. Под непрестанными атаками немцев батальон утратил строй, а затем разделился на отдельные группы. Капитан Лайонел Кверипель принял командование ротой 10-го батальона, стоявшей к северу от Амстердамсвег. С его чудаковатым выражением лица Кверипель не походил на человека, способного получить за подвиги Крест Виктории. Солдаты называли его «капитан Кью», хотя и считали, что он больше похож на «деревенского священника, чем на солдата»[662]. Однако о храбрости нельзя судить по внешнему виду. Раненный в лицо, он сначала вытащил из-под огня искалеченного сержанта. Затем бросился на штурм немецкой орудийной позиции, имевшей два пулемета и трофейную британскую 6-фунтовую противотанковую пушку, орудие, убившее солдат в расчетах. Он получил еще одно ранение. Когда немцы стали бросать ручные гранаты, он поднимал их и кидал обратно. «Наконец, когда немецкая контратака значительно усилилась, он приказал своим отступать, сдерживая немцев гранатами и пулеметом “Стэн”»[663]. Он жертвовал собой, и финалом могла быть только смерть.
Над сержантом Фицпатриком, которого спас Кверипель, склонился медик, капитан Дрейсон. Минометный снаряд, ударив рядом, почти обезглавил доктора; тот рухнул на Фицпатрика, свалив сержанта. Солдат зарыдал, потрясенный тем, что Дрейсон погиб, пытаясь ему помочь.
Разбитый батальон добрался до зоны высадки, когда планеры с польской противотанковой ротой были уже на подлете. В отеле «Хартенстейн» американская команда авианаводчиков во главе с лейтенантом Брюсом Дэвисом пыталась связаться с истребителями союзников – защитить новую волну десанта. Дэвису удалось лишь коротко переговорить с пилотом «Спитфайра», который почти ничего не слышал: вокруг разрывались зенитные снаряды. «Люфтваффе активно действовало на протяжении всей операции, но эти действия были очень своеобразными», – доложил Дэвис после боя. «FW-190 и “Me-109” были там каждый день, кроме двух, и их тактика всегда была одинаковой. Они проносились взад-вперед на высоте примерно 4000 футов, снижались до 2000 и затем делали полубочку, будто хотели пойти на обстрел. Но я думаю, что за все эти проходы они не сделали по нам и 500 выстрелов. Казалось, они боятся использовать боезапас, чтобы не остаться без оружия, если появятся наши истребители, и просто пытаются поддержать боевой дух немцев»[664].
На земле отход 10 и 156-го батальонов позволил немцам начать наступление на зону высадки из леса. Собственные Его Величества Шотландские пограничники попали под сильный огонь. «Видел первого в жизни фрица, – вспоминал один из них. – Прострелил его насквозь. Он упал на колени, я откатился, чтобы не мешать Тони Моргану, и тот прошил немца очередью. Фрицы повалили из леса под прикрытием MG-34 и “Шмайссеров”, мы палили в ответ. У меня был еще один “жмур”»[665].
«Около четырех раздался крик: “Третья волна!” – писал капеллан планерного полка. – Все что мы могли – это застыть и ошеломленно смотреть на своих друзей, летящих навстречу неизбежной гибели. И мы смотрели. Мы с болью наблюдали за этой ужасной драмой. Это был самый геройский героизм. Запылал уже не один самолет, но высадка продолжалась. Нам стало ясно, что сопротивление поистине яростное»[666].
Вылет польской парашютной бригады с аэродромов в Мидленде отменили из-за плохой видимости, но второй группе, доставлявшей остатки противотанкового эскадрона, удалось вылететь на тридцати пяти планерах с аэродромов, расположенных южнее, на Солсбери-плейн. Но только двадцать шесть прибыли в зону высадки «L». «Садились в разгар жесточайшей битвы и понесли огромные потери, – говорится в польском отчете. – Планеры раздирало на куски и в воздухе, и при посадке, и на земле»[667]. Многих ранило при приземлении. «Британцы не могли помочь, у них были свои проблемы»[668].
Немцы били по зоне высадки даже из многоствольных минометов Nebelwerfer. Царила такая неразбериха, что поляки открыли огонь по отступавшим десантникам 10-го батальона, приняв их за немцев, и убили нескольких бойцов и лейтенанта Герберта Рэдклиффа, «Пэдди», командира пулеметного взвода. «Кромешный ад, – писал майор Фрэнсис Линдли из 10-го батальона. – Немцы окружили зону высадки зенитками и пулеметами. Вокруг нас садятся планеры. Пролетел С-47, из него валит пламя. У дороги разбился “Стирлинг”. Поляки начали палить по всему подряд»[669]. Наконец поляки поняли – по желтым треугольникам, которыми им махали, – что стреляли по британцам. Судя по всему, подполковник Смит, командир 10-го батальона, «со слезами на глазах» смотрел на печальные остатки своего подразделения[670].
«Ближе к вечеру пошли грузовые “Стирлинги” и “Дакоты”, их встретил шквал зенитного огня, – говорилось в одном из донесений. – Слишком многие загорелись и рухнули, значительная часть груза попала к немцам… Ожидалось, что мы возьмем под контроль зону высадки. Очевидно, ни одно сообщение об изменении зоны высадки не дошло. Пока самолеты находились над нами, мы пытались связаться по УКВ на трех частотах, но ответа не получили. Были выставлены желтые полотнища и дымовые шашки, но их почти мало кто из пилотов увидел из-за высоких деревьев и низкой высоты самолетов»