[720]. Когда за ними проследовала огромная змея 30-го корпуса, эскадрон танков «Кромвель» из 15-го/19-го полка Королевских гусар был переброшен в Бест для поддержки 502-го парашютно-десантного полка. В двух батальонах, окопавшихся на опушке леса Сонше, еще никто не знал, что на рассвете взвод Вежбовского все еще сопротивлялся у взорванного моста чуть дальше километра отсюда. Вежбовский надеялся, что после сообщения об их тяжелом положении, переданного через экипаж броневика Королевской конной гвардии, придет поддержка.
Остатки небольшого отряда Вежбовского остались предоставленными сами себе, поскольку взвод Моттолы, рывший окопы слева от них, ночью исчез. Вежбовский и его бойцы были настолько измотаны, что едва могли продолжать бодрствовать, но знали, что не могут бросить раненых товарищей[721].
На рассвете канал накрыл густой туман. Внезапно из тумана со всех сторон показались фигуры. Вежбовский выкрикнул предупреждение, но немцы бросили «гранаты-колотушки» первыми. Несколько бойцов успели выбросить их из окопов, но одна взорвалась прямо в лицо десантнику и ослепила его. Другая упала в окоп рядом с Вежбовским и сразу за рядовым 1-го класса Манном, который «стоял, опершись спиной на заднюю стенку окопа, обе раненные руки были обмотаны стропами». Манн завопил: «Граната!» – и Вежбовский увидел, как он «намеренно скользит спиной к гранате, накрывая ее собой». Граната взорвалась, приглушенная его жертвой. Вежбовский схватил его за плечи. Манн посмотрел на него и сказал: «Лейтенант, моей спине конец». Не издав больше ни звука, он закрыл глаза[722]. Вежбовский и еще двое находившихся в окопе получили небольшие ранения. Манна посмертно наградили Медалью Почета[723].
Вскоре взвод Вежбовского расстрелял последние снаряды. Им оставалось только сдаться. Двое немецких санитаров, которых они захватили раньше, вскочили и стали просить своих никого не убивать. Вежбовского и горстку выживших доставили в немецкий полевой госпиталь. Некоторое время спустя немцы сильно встревожились: вдали загрохотало, земля под ногами задрожала. Приближались танки Гвардейской бронетанковой дивизии. Вежбовский, действуя через одного из своих людей, говорившего по-немецки, убедил майора, командира отряда, сложить оружие, которое американцы сразу же захватили. Их возвращение на следующий день в 502-й полк вызвало удивление, все решили, что они погибли[724].
Быстрое наступление Гвардейской бронетанковой дивизии, почти не встречавшей сопротивления, породило немало ложного оптимизма. «Экспресс по всей Голландии, – сообщил Фрэнк Гиллард для Би-би-си. – Мы связали воедино все пути силами парашютных и воздушно-десантных войск: они подготовили почву и сделали возможным продвижение, захватив мосты и дорожные развязки. Всего за пять часов они продвинулись почти на тридцать миль… Это невероятное достижение»[725].
Узнав, что Гвардейская бронетанковая дивизия подошла к мосту в Граве, Браунинг вместе с полковником Чаттертоном отправились в Оверасселт, чтобы встретиться там с дивизией и бригадным генералом Гэвином[726]. Браунинг, внешне спокойный, был, однако, сильно обеспокоен отсутствием связи с 1-й вдд в Арнеме. От поздравлений Монтгомери было горько на душе, но он не мог в этом признаться. Странный слух появился и в Британии. Жена Браунинга писательница Дафна дю Морье позвонила журналисту в три утра и «спросила, правда ли, что мой муж попал в плен»[727].
Браунинг не смог узнать офицера дивизии, который встретил его: у того все лицо было покрыто пылью и грязью от броневиков. «Генерал “Бой” Браунинг с эскортом крепких планеристов, как всегда, был безупречно одет, в отличие от наших грязнуль», – восхищался Гэвин, увидев танки[728]. «Я искренне восторгался», – сказал он позже[729]. Изоляция 82-й вдд закончилась, и с танками Гвардейской бронетанковой дивизии он был уверен, что они захватят Неймегенский мост и отразят любую атаку со стороны Рейхсвальда.
Гэвин и Браунинг встретились с генерал-майором Алланом Адером, командующим Гвардейской бронетанковой дивизией, который был озадачен, узнав, что американцы еще не взяли мост. Он предполагал, что это было первоочередной задачей 82-й вдд и его танки просто «промчат» через город и направятся в Арнем[730]. Гэвин, державший свой лучший батальон в резерве, теперь предложил взять «Шерманы» Гренадерской гвардии и наступать на мост силами его пехотного батальона. Взамен он просил, чтобы батальон «Колдстрим» заменил его в секторе Грусбека. Все британские офицеры согласились, не подозревая, что подкрепления дивизии «Фрундсберг» уже достигли северного Неймегена. На самом деле «предполагали, что город удерживают слабо и демонстрация силы в виде танков, вероятно, заставит противника уйти»[731].
Тем временем Гвардейская группа гренадеров, в которой капитан герцог Ратленд командовал передовой автомобильной ротой, а майор Алек Грегори Худ – танковой ротой, была переброшена на восток через Грусбек. Отряд Королевских инженеров, проверив мосты, решил, что только мост в Хёмене достаточно прочный, чтобы выдержать танки.
Гренадерам было приказано встретиться с капитаном Бестебрёртье в монастыре Мариенбом в пяти километрах к югу от Неймегена. Они оставили танки снаружи, но тут их обстреляли с воздуха. Подполковник Родни Мур, чьи навыки распознавания самолетов были заведомо плохими, решил, что их атаковал истребитель союзников. Он начал бросать желтые дымовые гранаты, чтобы его опознали, и закрыл обзор своему же адъютанту капитану Тони Хейвуду, который отчаянно стрелял из башенного пулемета по летевшему на малой высоте «мессеру».
Как только самолет улетел, Бестебрёртье привел офицеров к отелю «Сионсхоф». Слухи о встрече разошлись, пришли почти все бойцы разных подпольных групп, возник хаос. Майор Генри Стэнли, гвардеец-гренадер, описал эту сцену: «Стоял прекрасный солнечный день, и кафе уже привлекло внимание толпы. Взволнованные гражданские пробивались внутрь и разговаривали с каждым, кто был готов их слушать. Подпольщиков собрал в одной комнате голландский офицер-связист, все они говорили одновременно. Голландские охранники, явно впечатленные важностью события, вяло пытались не пускать или не выпускать публику. Снаружи грохотала во всю мощь батарея американских 75-мм орудий, и, когда начали подъезжать наши танки, к толпе присоединились еще более взволнованные и восхищенные зрители. Тем временем в кафе владельцы записывали всех поименно. Посреди всего этого мы пытались разработать план по захвату двух мостов через одну из крупнейших рек Европы»[732].
Прибыли также Гэвин и его самый доверенный комбат, подполковник Бенджамин Вандерворт, и план был быстро согласован. Участники голландского подполья утверждали, что человек, который должен взорвать главный мост, находится в здании почтамта, который удерживают немцы. Гэвин пообещал выделить еще один взвод десантников, чтобы помочь отбить почтамт. Он вышел и отправил туда первый попавшийся на глаза взвод. Тем временем Бестебрёртье выбрал четырех бойцов подполья в качестве проводников для трех боевых отрядов и группы почтамта[733][734].
Гэвин в сопровождении Адера отправился на встречу с генералом Хорроксом в здании школы недалеко от Малдена. Гэвин сообщил Хорроксу, что этой ночью он хочет атаковать катерами северную сторону моста, если им не удастся взять его вечером. Хоррокс согласился, и Адер сказал, что может привлечь двадцать восемь штурмовых катеров[735]. Таким образом, вопреки распространенному в то время мнению, план переправы с боями через Ваал целиком принадлежал Гэвину.
Гренадеры забрались в танки и двинулись на Неймеген. Часть 2-го батальона Вандерворта из 505-го парашютно-десантного полка ехала на двигательных отсеках, а остальные перебегали от дерева к дереву по флангам вдоль широкой Грусбексвег. По американским данным, когда гренадеры приблизились к огромной кольцевой развязке на площади короля Карла, колонна остановилась. Раздался резкий треск стрельбы из 88-мм орудия, и поверх голов наступавших пролетел трассирующий снаряд. Хирург 2-го батальона капитан Роберт Франко решил выйти из джипа и пройти вперед со своим помощником, чтобы узнать, что происходит. «Капитан, смотрите!» – неожиданно крикнул помощник, указывая пальцем. «Источником удивления была пара танкистов в черных беретах: они сидели посреди улицы и заваривали чай над обычной квадратной канистрой из-под масла, наполовину заполненной песком и залитой бензином. Я посмотрел на свои часы. Было уже 4 часа пополудни»[736]. Даже если сделать скидку на солдатские байки, их так много и все они так похожи, что трудно не поверить. Майор Дик Уинтерс из 101-й воздушно-десантной дивизии рассказал, что «обычай британцев хотеть – настоятельно хотеть – остановиться, чтобы “выпить чашку чая”, лишал нас дара речи». Он пришел к выводу, что британцы, за исключением их десантников, «не были агрессивными»[737].
Гренадерская группа состояла из 1-го автомобильного батальона и 2-го (бронетанкового) батальона, теперь усиленных батальоном Вандерворта. Ее такж