рвалось на минах и затонуло британское судно. Адмиралтейство, обеспокоенное этим случаем, объявило оба порта временно закрытыми.
Во время возвращения во Францию U-69 попала в сложную ситуацию. Повторная заправка с «Эгерланда» не состоялась, так как это судно снабжения погибло. Штаб подводных сил приказал Метцлеру встретиться с другим немецким танкером, находившимся на Канарских островах. Встреча произошла в ночь на 30 июня. Лодка пополнила запасы топлива, провизии и воды. Но, к разочарованию Метцлера, на танкере не было торпед. Свои последние «угри» U-69 израсходовала тремя днями ранее, потопив два судна из состава конвоя SL-78.
Расставшись с танкером, Метцлер занялся ремонтом дизелей. К вечеру 2 июля работы были завершены. U-69 была готова продолжить путь на базу, но сигнальщики заметили дым на горизонте. Приближалось торговое судно, которое шло противолодочным зигзагом. Это был «Роберт Л. Холт».
Несмотря на отсутствие торпед, Метцлер захотел напасть на пароход. Помня о том, что «купцы» ныне не безоружны, он решил дождаться темноты и, воспользовавшись фактором внезапности, атаковать цель с помощью всех огневых средств. О том, что произошло дальше, свидетельствует журнал боевых действий U-69:
«3 июля 1941 г.
00:37. Пароход на траверзе правого борта в 4 000 метрах. Это среднее судно в 5 000 БРТ. На корме есть орудие.
01:10. Занимаю позицию перед судном. Из-за яркого света луны и безоблачного неба я решаю ждать, когда луна пропадет».
Лодка наблюдала за неопознанным противником, держась от него на дистанции в 3–5 км. Ее артиллеристы заняли места у орудия. Их действиями руководил первый вахтофицер Ганс-Юрген Ауфферман. Согласно плану Метцлера после захода луны U-69 должна была сблизиться с пароходом и открыть огонь из палубного орудия и зенитки. Для усиления огневого эффекта на мостик подняли пулеметы MG-34.
«Нападение на рассвете» – картина художника Тома Фримана. На ней художник изобразил немецкую подлодку, расстреливающую торговое судно из артиллерии. Сюжет картины очень похож на то, что происходило во время боя «Роберта Л. Холта» и U-69
«04:00. Начинаю маневр атаки.
04:36. Открыли огонь по левому борту с 800 метров. Первые три выстрела нашего 88-мм палубного орудия по мостику и надстройке. Ответный огонь парохода (вероятно, из 37-мм пушки) подавлен огнем из наших зенитки и пулемета MG-34. Затем 10 выстрелов из нашего палубного орудия по надстройке судна и 2 выстрела по корме. Во время обстрела пароход идет полным ходом на восток.
Засекли работу радиостанции на волне 600 м, внезапно остановленную. Выстрел по ней».
Хотя нападение было внезапным, «Роберт Л. Холт» и не думал сдаваться без боя. Его артиллеристы заняли места у орудий, открыв ответный огонь. И хотя им не удалось накрыть лодку, стреляли они неплохо. Чувствовалось, что их действиями руководит опытная и твердая рука. Адмирал Вудхаус дал свой последний бой, начав матч со смертью.
Метцлер совершил обходной маневр, чтобы напасть на «Роберта Л. Холта» с другого борта. Это дало результат:
«04:52. После нескольких попаданий в ватерлинию и район машинного отделения противник останавливается, и на судне видно пламя. Замечаю освещение на верхней палубе. Команда покидает судно. Прекращаю огонь».
Пока немцы осматривали пароход, он внезапно дал ход и пошел прямо на лодку. Вероятно, капитан судна и Вудхаус использовали свой последний шанс, чтобы таранить противника. Но U-69 легко увернулась и возобновила обстрел:
«Во время нескольких заходов многочисленные попадания в ватерлинию и надстройку неподвижного неприятеля. Многочисленные возгорания, судно садится с заметным креном. Надстройка изрешечена в лохмотья. При освещении прожектором замечено 4 орудия (88–105 мм), 2 зенитных автомата (ок. 37 мм) и 4 зенитных пулемета, причем последние на специальных платформах.
06:55. Пароход медленно садится кормой, сильно горя. Приспособление для защиты носовой оконечности. Судно окрашено в серый цвет, название закрашено.
Ввиду того, что уход под воду парохода теперь несомненен, с рассветом отхожу на запад».
Так как радиопередачи с парохода не было, а поиск выживших U-69 не производила, Метцлер так и не узнал, кто был его противником. Но в своих мемуарах он упомянул, что это было не торговое судно, а вспомогательный крейсер. Автор был горд, что стал его победителем: «Наконец, мы не линкор, а очень скромная подводная лодка со скромной пушкой».
Однако командир U-69 напрасно льстил себе в том, что стал первым, кто потопил вспомогательный крейсер артиллерийским огнем с подлодки. «Роберт Л. Холт» был всего лишь судном коммодора конвоя с командой из 42 человек, восемью артиллеристами, адмиралом и пятью членами его штаба.
Судьба Нормана Вудхауса и остальных людей с «Роберта Л. Холта» долгое время оставалась загадкой. Оставив бесплодные попытки найти судно и его экипаж, 27 августа 1941 года британцы объявили их пропавшими без вести. Лишь после войны, когда в руки победителей попали документы немецкого флота, появилась возможность установить, что же случилось с пароходом и его экипажем. Вероятно, наиболее точным определением финала жизни коммодора конвоя Вудхауса, до конца исполнившего свой долг перед родиной, станет эпитафия Редьярда Киплинга эскортам конвоев:
Нет хуже работы – пасти дураков,
Бессмысленно храбрых – тем более.
Но я их довел до родных берегов
Своею посмертною волею.
U-129: огненный рейс танкера «Туапсе»
В январе 1942 года немецкий флот начал операцию «Паукеншлаг». Подводные лодки кригсмарине перенесли действия подводной войны к восточному побережью США, как это когда-то сделали субмарины кайзера. В отличие от своих предшественников, «серые волки» Деница не ограничились этим районом. Они пробрались к подбрюшью Америки – Мексиканскому заливу, где устроили бойню на судоходных маршрутах. Начиная с мая 1942 года и в течение следующих двенадцати месяцев немецкие лодки потопили в том районе 56 судов и еще 14 повредили. За это время в заливе тонули суда разных наций. Нашел там свой конец и советский танкер «Туапсе», участник знаменитого прорыва советских судов с Черного моря на Дальний Восток 1941–1942 годов.
Обстановка, сложившаяся на советско-германском фронте в конце 1941 года, требовала вывода торговых судов с Черного моря в Арктику и на Дальний Восток. К этому времени начал раскручиваться маховик ленд-лиза, и каждое советское судно, способное везти грузы от союзников в СССР, должно было делать это. Особенно были нужны танкеры для перевозки топлива и других жидких грузов. Отдельно стоял вопрос о переводе черноморских ледоколов на Север, где они требовались в не меньшей степени.
В конце октября 1941 года Государственный Комитет Обороны принял решение о переводе с Черного моря в дальневосточные порты СССР ледокола «Степан Макаров» и восьми танкеров. Турция одобрила проход советских судов через черноморские проливы и другие свои территориальные воды. Однако по договоренности с турками это могли сделать только гражданские суда. «Макаров» же числился в иностранных справочниках как вспомогательный крейсер в случае начала войны. Поэтому его заменили ледоколом «Анастас Микоян».
25 ноября в 03:45 из Туапсе вышел караван судов, назначенных в экспедицию для перехода в Стамбул. Вместе с «Микояном» в него входили танкеры «Варлаам Аванесов», «Сахалин» и «Туапсе», загруженные нефтепродуктами для Турции. Нефть была частью сделки между Москвой и Анкарой о разрешении прохода советских судов через турецкие территориальные воды. Караван сопровождал эскорт под командованием контр-адмирала Льва Владимирского: лидер «Ташкент», эсминцы «Сообразительный» и «Способный».
Ледокол «Анастас Микоян»
Плавание прошло без происшествий, хотя в пути каравану довелось пробиваться сквозь шторм. 29 ноября советские суда достигли пролива Босфор, где расстались с кораблями эскорта. Так как на протяжении всего маршрута суда и корабли шли в режиме радиомолчания, покинув караван, «Ташкент» дал радиограмму в штаб флота:
«Первый эшелон прошел хорошо, Владимирский вернулся всеми кораблями, танкеры на месте, никаких обстрелов…»
Соответствующее сообщение через советского военно-морского атташе в Турции отправил руководитель экспедиции, начальник пароходства «Совтанкер» Иван Серых:
«Первый этап перехода показал высокую выучку моряков каравана, сумевших обеспечить в тяжелых штормовых условиях бесперебойную работу механизмов на всех судах, штурманы показали искусство ориентироваться в сложной обстановке, преодолевать трудности боевого похода».
Часть поставленной задачи ледокол и танкеры выполнили. Впереди их ждало плавание через Эгейское и Средиземное моря и выход в Индийский океан.
Вечером 29 ноября на танкере «Сахалин», где находился руководитель экспедиции Серых, состоялось совещание капитанов судов с советским военно-морским атташе капитаном 1-го ранга Константином Родионовым. Атташе предупредил, что секретность операции сорвана. Как опытный разведчик, Родионов понимал, чем грозит болтливость турков, которые позволили распространиться информации о прибытии советских судов. Эгейское море контролировалось противником. Поэтому атташе предложил капитану ледокола этой же ночью увести «Микоян» в Мраморное море и следовать далее по маршруту территориальными водами Турции. Танкеры так сделать не могли. Им надо было разгрузиться. Поэтому Родионов рекомендовал их капитанам далее следовать поодиночке, соблюдая все меры предосторожности.
Атташе оказался прав. Хотя немецкая разведка в Стамбуле даром хлеб не ела, однако же выход «Микояна» в море прохлопала. Как свидетельствует журнал боевых действий штаба немецкого руководства войны на море, информация о том, что ледокол прошел Дарданеллы, поступила в Берлин только 6 декабря. К этому моменту «Микоян» уже находился в Средиземном море.