Вместо этого послал полководца на новый фронт – изгнать персов из Палестины. Там и вовсе случилось чудо – Шахиншах во главе со своей армией был устрашен одним именем Велизария и ушел обратно за Евфрат.
Но в Константинополе Велизария ждал не триумф, а опала. Дело в том, что императора угораздило серьезно заболеть, пока полководец геройствовал в Палестине. Наследников он не имел. И императрица Феодора поняла, что в случае смерти василевса многие могут сделать ставку на Велизария.
Когда император поправился, Феодора убедила его лишить полководца всех полномочий и отлучить от двора. При тогдашних раскладах это означало, что казнь может последовать в любой момент. Велизарий так это и понял. Но вместо поисков выхода и возможного сопротивления, а то и бунта, просто впал в депрессию.
Ситуацию разрешила его жена Антонина, подруга Феодоры по ее развратной юности. В отличие от императрицы, она не оставила этих увлечений и после замужества. Говорили, что Велизарий, в прямом смысле, околдован ею, поскольку не раз буквально заставал ее с поличным, но всегда позволял себя убедить, что он, мол, все неправильно понял. На этот раз Феодора (которая уже убедилась в его невиновности) и Антонина решили просто поиздеваться над великим воином, впавшим в полную прострацию.
Прокопий Кесарийский так описывает произошедшее:
«Как-то Велизарий, по обыкновению, рано утром явился во дворец в сопровождении немногих жалких личностей. Не удостоившись расположения ни василевса, ни василисы и, сверх того, будучи подвергнут там оскорблениям со стороны людей ничтожных и презренных, он на исходе дня отправился домой, по дороге то и дело оглядываясь по сторонам и всматриваясь во все места, откуда он мог ждать подкрадывающихся к нему убийц. В подобном трепете вступив в свой дом, он сел в одиночестве на ложе, и ничто достойное не шло ему на ум, он даже забыл о том, что он мужчина. Постоянно в поту, с головокружением, в отчаянии впав в сильную дрожь, он терзался низменными страхами и трусливыми, совершенно не свойственными мужам тревогами. Антонина же, якобы не ведая, что происходит, и якобы не ожидающая того, что должно произойти, то и дело ходила взад и вперед, делая вид, что страдает изжогой: они все еще относились друг к другу с подозрением. Между тем уже после захода солнца из дворца явился некто по имени Квадрат. Пройдя через внутренний двор, он неожиданно встал перед дверью, ведущей на мужскую половину, сказав, что он послан сюда василисой. Когда Велизарий услышал об этом, он, раскинув руки и ноги, упал навзничь на ложе, совсем готовый к гибели. Настолько всякое мужество покинуло его. Не успев войти к нему, Квадрат показал ему послание василисы. Послание это гласило следующее: “Что ты причинил нам, о любезный, ты и сам знаешь. Я же, многим обязанная твоей жене, решила простить тебе все твои прегрешения и дарю ей твою душу. Итак, отныне можешь быть спокойным и за свою жизнь, и за свои богатства. Каким же ты окажешься по отношению к ней, нам покажут твои будущие поступки”. Прочитав это, Велизарий от радости подскочил до небес и, желая вместе с тем выказать перед присутствующим свою признательность, тотчас же встал и пал ниц к ногам своей жены. Охватив обеими руками ее голени, он принялся языком лизать то одну, то другую ее ступню, называя ее источником своей жизни и спасения и обещая отныне быть ей не мужем, но верным рабом. Из его богатства василиса отдала тридцать кентинариев василевсу, остальное вернув Велизарию».
Так или иначе, Велизарий снова получил войско и отправился подавлять восставших в Италии остготов. На этот раз особых успехов он, впрочем, не снискал. Реальных сил в его распоряжение не предоставили. Тем не менее, через несколько лет он в последний раз блеснул, отразив атаку на Константинополь болгар со славянами.
А после наступила уже вовсе глухая опала с конфискацией. Дело в том, что был раскрыт вполне реальный заговор, и один из его участников под пыткой показал, что Велизарий, мол, был в курсе. Полководца не казнили, но выслали из столицы и лишили всего нажитого непосильным трудом.
За год до смерти Велизарий внезапно был прощен. Ему даже вернули часть состояния. Юстиниан подводил итоги и своей жизни тоже. И по Велизарию он вот так соизволил определиться. Умерли император и его верный пес-воин в один год.
Иосиф Бродский написал про маршала Жукова:
«Кончивший дни свои глухо, в опале,
Как Велизарий или Помпей…»
Насчет Помпея поэт перепутал. Тому отрубили голову в Египте, где он пытался скрыться от Цезаря. От того самого Цезаря, стать которым Велизарий никогда не мог решиться…
«Искал хуже, но не нашел»
После Великого Юстиниана к власти пришел его племянник Юстин. Но на порфиру претендовал и другой Юстин, сын Германа, двоюродного брата императора. Поначалу тезки пришли к согласию, что один займет престол, а второй получит следующий в иерархии пост. Но случилось иначе. Юстин II «одержимый двумя пороками – наглостью и малодушием» (Евагрий) снял родственника с поста командующего дунайской армией и отправил в Александрию. И туда же следом – наемных убийц.
И уже вскоре он и его супруга (дочь Феодоры, что немаловажно) гоняли голову несчастного как мячик по императорским покоям. В подобной не слишком адекватной реакции впервые проявилась некоторая психическая странность нового василевса.
Впрочем, потом он террором не увлекался. Он просто, в отличие от трудоголика дяди, наслаждался. Евагрий пишет: «Он совершенно утопал в роскоши и постыдных удовольствиях, был страстный любитель чужого имущества, так что все употреблял как средство для беззаконной корысти и не боялся Бога даже в раздаянии священных степеней, которые продавал кому случалось, открыто полагая их предметом торговли».
Во внешней политике он был дерзок, но неудачлив. С бранью прогнал аварских послов, пришедших за данью. И те, впечатленные, больше не приходили. Однако на других фронтах византийцы терпели поражение за поражением. Мавры громили их в Северной Африке, вестготы в Испании. Захватывали новые территории персы. Весь север Италии был оккупирован новыми варварами – лангобардами.
Вследствие неудач и расстроившегося здоровья, василевс реально помешался и, по настоянию жены, передал власть полководцу Тиверию, заявив тому:
«Если ты хочешь, я существую, если не хочешь – я не существую». Через несколько дней он и, правда, вполне естественным образом умер.
«Тиверий телом был очень высок и, при высоте роста, статен более, чем кто [либо] другой, так что, прежде всего по виду достоин был владычествовать. При этом… душа его была кроткой и человеколюбивой, и уже первый взгляд располагал к нему всех», – сообщает Евагрий. Поэтому не удивительно, что императорская вдова София имела на него виды.
Но Тиверий оказался человеком морально устойчивым, верным законной супруге, и отверг Софию. А когда та вздумала интриговать, просто гуманно удалил ее от двора.
Ему пришлось воевать и с неизменным персами, и с «проклятым народом склавинов» (славянами), и с аварами. Двух последних ему удалось удачно стравить между собой, но проблему это решило очень ненадолго.
Иоанн Эфесский сообщает: «Они (склавины) стремительно прошли всю Элладу, области Фессалоники [Фессалии] и всей Фракии и покорили многие города и крепости. Они опустошили и сожгли их, взяли пленных и стали господами на [той] земле. Вот в течение четырех лет и доселе, по причине того, что василевс занят персидской войною и все свои войска послал на Восток – по причине этого они растеклись по земле, осели на ней и расширились, пока попускает Бог… Вот и до сего дня, они остаются, живут и спокойно пребывают в странах ромеев – люди, которые не смели [раньше] показаться из лесов и… не знали, что такое оружие, кроме двух или трех лонхидиев [дротиков]».
На Западе он тоже попробовал действовать «дипломатией золота» и натравил франков на лангобардов. Но и это не помогло решить итальянские проблемы. В 579 году напомнили о себе авары. Их каган Боян, взяв город Сирмий, в уплату за мир добился крупной дани.
В общем, Тиверию хронически не везло, хотя человек он был неплохой и по отношению к подданным не лютовал. Вершиной невезения стало то, что василевс отравился некими ягодами, вследствие чего и умер.
Впрочем, успел назначить наследника – магистра войск Востока Маврикия, которому перед смертью сообщил: «будучи философом, считай, что порфира – дешевая тряпка, которой ты обернут, а драгоценные камни твоего венца ничем не отличаются от камешков, лежащих на берегу моря… Императорский скипетр говорит не о праве на полную свободу действий, но о праве жить в блестящем рабстве». Глубокий был человек Тиверий, жалко умер рано…
Маврикий начинал карьеру на абсолютно гражданской должности простого столичного нотария. Однако, в Византии у талантливых людей реально были шансы продвигаться, и не только благодаря интригам и заговорам. Позже, пойдя уже по военной линии, он достаточно удачно сражался с персами и повысил в армии дисциплину, стремясь вернуть ее к древнеримским стандартам.
Евагрий пишет о Маврикии: «Это был муж благоразумный и предусмотрительный, всегда во всем тщательный и постоянный, в образе жизни и нравах твердый и разборчивый. От чревоугодия воздерживался и употреблял пищу только необходимую и самую доступную, вообще избегал всего, чем украшается жизнь изнеженная. Беседовать с народом простым он не любил, да и не распускал ушей, зная, что первое ведет к презрению, а последнее располагает к человекоугодию, поэтому вход к себе он позволял изредка, да и то лишь в случае дел важных, а для речей излишних затыкал себе слух… Невежества, порождающего дерзости, и трусости, которая отлична от него, хотя и близка к нему, он так отвращался, что осторожность была в нем благоразумием, а медлительность безопасностью».
Кроме того, он был очень благочестив, но при этом ценил и изящные искусства. Казалось бы, идеал…