едпочтение новому фавориту. Решительный армянин не стал терять времени и зарезал Михаила в собственной спальне. После чего, естественно, провозгласил единодержавным правителем самого себя.
Тут снова можно вспомнить, как Петр возвеличил безродного Алексашку Меньшикова. Но тому и в голову не могло прийти покуситься на трон. А вот византийцы были лишены подобных предрассудков…
Проблема Фотия
И вот на таком «веселом» политическом фоне развивалась захватывающая церковная драма. Напомним, что патриарх Игнатий был смещен. Конечно, не только за отлучение Варды от причастия. Это было только начало конфликта. Воистину «преступным» дядя и племянник сочли его отказ насильно постричь в монахини Феодору. Тут и взошла звезда Фотия, человека, бесспорно, выдающегося, глубокого знатока богословия, но при этом полностью подконтрольного власти Кесаря.
Итак, Фотий был утвержден императором, но несгибаемый Игнатий, даже брошенный в темницу, отказывался сложить с себя патриарший сан. Безобразия, творящиеся в Константинополе, вызвали недовольство Папы Николая, первенство которого в христианском мире большинством тогда не ставилось под сомнение.
Понтифик предложил прислать своих эмиссаров для проведения расследования и разрешения конфликта. По прибытии оных Фотий так активно взялся за организацию их досуга, что те не решились настаивать на встрече с опальным Игнатием наедине. А заседание суда, куда был вызван свергнутый патриарх, было отлично срежиссировано, так что посланцам Рима не оставалось ничего иного, как завизировать решение о смещении Игнатия.
Папа Николай разгадал немудреную тактику византийцев и устроил своим посланцам разнос по их возвращении. Тем более что в Вечный город прибыл сподвижник Игнатия Феогност и заявил, что того принудили отречься под пыткой. Николай в 863 году объявил об отлучении Фотия.
Но в Константинополе это не произвело особого впечатления. Патриарх не только пользовался поддержкой власти, но и народ его почитал. Прежде всего в связи с отражением набега русов. Все знали, что Фотий обошел тогда со священной ризой Богородицы городские стены и «…Ибо как только облачение Девы обошло стены, варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря, и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения… Неожиданным оказалось нашествие врагов – нечаянным явилось и отступление их…». (Вторая гомилия Фотия «На нашествие росов»).
Но для Папы все эти достоинства нового патриарха были не аргумент…
Тем временем моравский князь Ростислав обратился в Константинополь с просьбой прислать в свои земли православного миссионера. И таковым стал тот самый Кирилл, создание которого первый славянский алфавит – глаголица (кириллицу придумали и назвали в его честь благодарные последователи), и который, в свою очередь учился у Фотия, когда тот был еще мирским человеком. Но Ростислава интересовало не только духовное просвещение, но и помощь в борьбе с болгарским ханом Борисом, который, в свою очередь, заключил соглашение с франкским королем Людовиком. Вот такой завязался религиозно-политический узел.
Внезапное вторжение византийцев застало болгар врасплох, и они выразили готовность к сотрудничеству. Борис прибыл в Константинополь, где его крестил сам Фотий, дав новое имя – Михаил и новый титул – князь. Но с началом массовой христианизации Болгарии немедленно возникли проблемы. Во-первых, Борис захотел себе собственного патриарха, а во-вторых, направил Фотию ряд вопросов относительно несовпадения православных правил с некоторыми значимыми местными традициями.
Фотий тему насчет болгарского патриарха проигнорировал, а просьбы подкорректировать работу миссионеров отверг. Борис, недолго думая, с теми же вопросами обратился к Папе Николаю. И тот оказался куда отзывчивей. И санкционировал максимум возможных послаблений. Соответственно, папские миссионеры быстро сменили фотиевских. И Болгария стала яблоком раздора между Первым Римом и Вторым.
Вскоре Фотий обнаружил, что римские эмиссары учат болгар искаженному Символу Веры, с добавлением относительно исхождения Святого Духа «и от Сына» (FILIOQUE по латыни) вместо строго и однозначного, соборно утвержденного «от Отца».
Объявив сие ересью, Фотий на Константинопольском соборе 867 года отлучает Папу Николая. Последний ничем существенным ответить не успел, поскольку в том же году умер.
Но его преемники по отношению к Фотию гнули ту же непримиримую линию. Это заставило Василия Македонянина после взятия власти, ради церковного мира, сместить Фотия и отправить в ссылку. Более того, он был даже соборно анафематствован. На патриаршую кафедру вновь призвали престарелого Игнатия. Однако последний в вопросе о церковной юрисдикции Болгарии и новациях в Символе Веры занимал ту же позицию, что и его давний соперник.
Через несколько лет Фотий был возвращен из ссылки Василием, примирился с Игнатием и после смерти последнего вновь стал патриархом. Каковым и оставался до конца правления Македонянина.
А вот новый император Лев Мудрый вновь низложил его. Что было положительно воспринято очередным Папой – Формозом. Он вдобавок отказался признавать все рукоположения, совершенные Фотием.
Стоит отметить, что пока в Константинополе менялись местами Игнатий с Фотием, в Риме после смерти Николая на папском престоле успели побывать шестеро. Причем кто-то умер при загадочных обстоятельствах, кто-то откровенно убит. Патрицианские кланы начали отчаянную борьбу за Святой Престол.
Формоз и Фотий умерли в один год – 896-й. Первый, опять-таки, при невыясненных обстоятельствах. Второй в ссылке, просто в силу преклонных лет. Несмотря на очень непростой жизненный путь, на могиле его вскоре были зафиксированы чудеса. И он был причислен к лику святых.
Формоза же политические и церковные противники в покое не оставили. Его выкопали из могилы и провели знаменитый «трупный синод», на котором натурально судили труп, облаченный в папскую мантию. В итоге все постановления его были аннулированы, мантия сорвана и отрублены три пальца, коими он благословлял паству. Труп выбросили в Тибр. Потом все же выловили и перезахоронили.
Так папство начало терять свой авторитет, чтобы в недалекой перспективе скатиться к «порнократии» – режиму, когда престол понтифика занимали любовники двух развратных патрицианок из рода Теофилактов, захватившего таки власть над Римом.
Так что как ни трактуй догмат FILIOQUE, но по мере его распространения на Западе, и соответственно, разделения с православным Востоком, с папством явно стало твориться неладное.
Ну, а Фотий важен для нас еще и своим отношением к вопросу о Катехоне (удерживающем). Как известно, в Послании к Фессалоникийцам апостол Павел пророчествует, что «сын погибели» (антихрист) не придет, пока «не взят от среды удерживающий теперь».
Одни святые (Иоанн Златоуст, например), под Катехоном понимали Империю ромеев, но те, кто лучше и глубже понимали ее природу, не принимали этой трактовки и считали Катехоном Дух Святой. Среди таковых был и Фотий. Он, как немногие, имел возможность осмыслить роль Империи и ее василевсов. И он, с ризой Богородицы в руках, встречавший вторжение русов, крайне удивился бы претензиям их потомков на роль Катехона (сегодня подобное мнение в определенных кругах весьма популярно).
Три эпохи
И все-таки, почему вопрос об исхождении Святого Духа был и есть так принципиален? Ведь даже некоторые православные богословы признают, что в вопросе личного спасения этот догмат принципиальной роли не играет. Однако, при ближайшем рассмотрении, обнаруживается, что зато он сказался на формировании некоторых, казалось бы, вполне атеистических идеологий.
Был такой политический мыслитель Эрик Фегелин (умер в 1985 году), который в своих трудах показал, как Мир Модерна, чьей характерной чертой является вера в Прогресс и разнообразные утопические проекты, родился из ереси Иоахима Флорского, католического монаха, жившего аж в XII веке на юге Италии, в Калабрии.
Иоахим удумал соотнести человеческую историю с Лицами Святой Троицы, разбив ее на три эпохи. Первая – от Адама до Христа – эпоха Бога Отца. Вторая – от Христа до некой мистической даты в ближайшем для Иоахима будущем (около 1260 года). А после нее – эпоха Духа Святого. Каждой соответствует определенное состояние человечества. Слово Иоахиму:
«Первое состояние было в знании, второе – в силе мудрости, третье – в полноте уразумения; первое – в цепях раба, второе – в служении сына, третье – в свободе; первое – в предвосхищении, второе – в действии, третье – в созерцании; первое – при свете звезд, второе – при свете зари, третье – при полном дневном свете… Итак, первое состояние относится к Отцу, Который есть Творец всего и потому началось от первого родителя; второе – к Сыну, Который соизволил воспринять нашу нечистоту (limum), чтобы исправить положение первого человека; третье – к Святому Духу, о Котором апостол говорит: где Дух Господень, там свобода».
Учение о трех эпохах было схематично представлено Иоахимом или кем-то из его ближайших последователей на изображении из «Книги фигур», традиционно называемом «Тринитарные круги». Три больших круга, расположенных на одной горизонтальной оси, обозначают три Лица Святой Троицы, их пересечение указывает на то, что как Лица связаны единством сущности, так и эпохи мировой истории существуют не независимо друг от друга, но тесно взаимосвязаны: 2-я эпоха «зарождается» внутри 1-й; 3-я – внутри 1-й и 2-й; три эпохи «во всем взаимосвязаны (coherentia sibi), так что одна кажется рождающейся из другой и рожденное является подобным родившему» (Ioachim Florensis. In Apoc. Fol 37).
Неслучайна и символика цветов на изображении: зеленый цвет символизирует надежду, добродетель эпохи Отца; синий – веру, свойственную эпохе Сына; красный – любовь, характеризующую эпоху Св. Духа.
Красный! Эта матрица впоследствии была воспроизведена во всех троичных периодизациях «прогрессистов» – античность, средневековье, модерн; первобытный коммунизм, классовое общество, коммунизм и пр.