одолжает лететь по прямой. Как будто это какой-то бронированный штурмовик Ил-2, а не безбронный «Мессершмитт Bf-109Е». Я ведь точно знаю, что у данного истребителя нацистов вся броневая защита состоит из бронестекла в кабине и бронеспинки в кресле пилота. Это вам не «церштерер» с его противопульной броней. Да он там что, бессмертный, что ли? Снова нажимаю на пулеметную гашетку. А в ответ тишина. Все! Патроны кончились! А я этого птеродактиля фанерного так и не сбил. Уйдет же гад пупырчатый! И что делать? Неужели опять придется таранить? Ой, как же не хочется этого делать. Я сейчас уже не тот глупый храбрец, что был раньше, в небе Испании. Теперь мне есть что терять. Меня дома жена ждет. Любимая, между прочим. И я очень хочу к ней вернуться целым и невредимым. Я ей обещал, что так и будет.
К счастью, пока я тут размышлял, немец все решил за меня. Его побитый пулями истребитель плавно начал спускаться вниз. Прямо к земле. Внизу как раз проплывало довольно обширное пастбище. Подходящее место для вынужденной посадки. Это вам не на лес садиться или на городскую застройку. На ровном поле шансов убиться гораздо меньше. Вот и этот фашистик это понял. Хм! Шасси выпускать не стал – может заклинило или повредило? А может, боится подломить стойку шасси при приземлении и перевернуть самолет при аварийной посадке. Там внизу хоть и поле, но трава на нем довольно высокая растет. С кустарником. И ям там тоже, наверняка, хватает. Вот так на скорости влетишь колесом в ямку или куст, и потом на кладбище будет играть музыка, но ты ее не услышишь. В общем, правильно этот немец решил. В такой ситуации лучше садиться на брюхо, не выпуская шасси. А «сто девятый» внизу уже коснулся земли и заскользил по ней в облаке пыли. Проелозив на пузе так метров шестьдесят, он окончательно затих. Проносимся над ним, а затем уходим на круг. Хочу посмотреть – остался ли жив пилот после такой экстремальной посадки. Вот любопытно мне стало и все тут. Проносясь снова над упавшим немецким истребителем, замечаю, как открывается фонарь его кабины. И на крыло выползает фигурка в желтом спасательном жилете. Жив, значит. И добить его я сейчас не могу. Патронов-то нет. Впрочем, я отчетливо наблюдаю, как к месту падения «Мессершмитта» через поле бегут британские солдаты. Вот и все. Теперь этот немец никуда не денется. Будет сидеть в лагере для военнопленных до самого конца войны. Повезло ему, в общем. Хоть жив останется после этой грандиозной бойни под названием Вторая мировая война. А главное – он уже не сможет воевать на Восточном фронте и убивать советских людей. И мне этого достаточно.
Оглядываюсь по сторонам. А далеко мы улетели от общей драки. И возвращаться туда не станем. Без боеприпасов там нам делать нечего. Значит, летим на базу. И не успеваю я озвучить такое свое решение Колину Грею, как в эфире раздается голос Литхэрта, который зовет всех пилотов нашей эскадрильи домой. Отходим по боеприпасам в общем. Боезапас-то у «Спитфайров» не резиновый. Это вам не компьютерная игра или голливудские фильмы про войну. Где патроны никогда не заканчиваются. В суровой реальности все по-взрослому. Например – все шестьдесят снарядов из моей автоматической пушки вылетают всего за пять секунд непрерывной стрельбы. А на выстреливание боезапаса авиационного пулемета Браунинга до ноля уходит секунд пятнадцать. Вот такая грустная арифметика настоящей воздушной войны. Поэтому боеприпасы в бою в самолетах заканчиваются очень быстро. Быстрее, чем даже топливо расходуется. Поэтому все стычки в небе проходят так скоротечно. Нет здесь многочасовых битв и сражений, как на земле или в море. Самолеты противоборствующих сторон сходятся. По-быстрому расстреливают боеприпасы друг по дружке, а потом разлетаются в разные стороны. Те, кто уцелел, конечно.
Глава 11Самый тяжелый день
Больше 17 августа мы не летали. Данный боевой вылет стал последним в этот день. Погода снова испортилась. Небо заволокло густой облачностью. И зарядил противный дождь. Поэтому все полеты на сегодня отменили. Вот и замечательно! А то я уж думал, что нам снова придется весь день воевать без продыха. Вчера-то я вымотался очень сильно. Поэтому приветствовал эту небольшую передышку. Ночь прошла тихо. День 18 августа начинался тоже довольно тихо. С утра накрапывал мелкий моросящий дождик. Типично английская погода, однако. К обеду дождь стих, и погода начала налаживаться. Хотя облачность в небе и сохранялась. И она была довольно плотной. Но для люфтваффе это не стало препятствием. Идиллия нашего отдыха была нарушена телефонным звонком на командный пункт авиабазы. Я там тоже в этот момент присутствовал. Спорил с Литхэртом о тактике воздушного боя. Подняв трубку телефона, наш командир эскадрильи стал внимательно слушать, что ему говорят. И с каждым мгновением мрачнел все больше и больше.
– «Джерри» решили взять реванш за ту трепку, что мы им устраивали все эти дни! – громко сообщил он, положив трубку. – Они подняли в воздух около трех сотен самолетов. И теперь вся эта армада летит сюда. Наши радары только что их засекли. Мне сейчас об этом сообщили и приказали вылетать.
– Полетим наперехват? – решаю уточнить я.
– Нет, вице-маршал Парк приказал нашей эскадрилье патрулировать в небе над нашей авиабазой, – ответил комэск, отрицательно помотав головой. – Колбасники летят несколькими группами. И пока операторы радаров не могут определить направление их атаки. Поэтому взлетаем и ждем приказа.
– Взлетаем, так взлетаем! – бодро говорю я, надевая шлемофон и разворачиваясь к выходу с КП.
М-да! Этот вылет кардинально отличался от всех, что были ранее. Тогда нас сразу же бросали в бой. Наводя на определенную группу вражеских самолетов. Но сегодня в небе над Британией врагов было слишком много. Таких массированных налетов мы здесь еще не видели. Раньше немцы такими толпами не летали. Неудивительно, что британские операторы радаров оказались не готовы к такому большому наплыву целей. Если раньше нам удавалось быстро парировать вражеские налеты, то сейчас этого сделать не удалось. В эфире царил хаос. Похоже, что командование не знало, что надо делать и куда нас отправить наперехват. По обрывкам фраз на общем канале связи у меня начала выстраиваться картина грандиозного сражения, что развернулось сейчас над Англией. Большие группы германских бомбардировщиков шли на Британию с юга и юго-востока. Англичане подняли в воздух две волны истребителей. Первая включала в себя шесть эскадрилий. И прикрывала побережье и ближние подступы к нему. Вторая волна, куда входили и мы, состояла из пяти эскадрилий. И должна была охранять вторую линию обороны от Кентербери до Кенли. При этом до последнего момента наши радарщики не могли вычислить основные направления главных ударов немецких самолетов. Уж слишком много их сейчас было в воздухе. И двигались они довольно непредсказуемо. Поэтому нашей эскадрилье пришлось болтаться в небе над Хорнчерчем примерно тридцать минут без дела. Мы впустую жгли топливо, летая кругами. Вице-маршал Парк опасался, что германцы рвутся к Лондону. И придерживал нас пока, не кидая в бой. Но немчуре в этот раз не нужна была английская столица. Они летели бомбить авиабазы Кенли и Биггин-Хилл, расположенные южнее Лондона. Наконец, о нас вспомнили и приказали двигаться к месту основной бойни.
Литхэрт повел 54-ю эскадрилью к Биггин-Хилл. Облачность сегодня была довольно плотной и низкой. Поэтому эскадрилья летела не выше двух тысяч метров. Наша пара летела чуть выше остальных у самой нижней кромки облаков. Такое право действовать не в общем строю эскадрильи я себе выбил у нашего комэска. Доказав ему, что так я буду наиболее эффективен. И сейчас это помогло нашей эскадрилье избежать очень больших неприятностей. Восемь «Мессершмиттов Bf-109E» вынырнули из облаков внезапно. И если бы я с моим ведомым летели вместе в едином строю со всеми своими соратниками, то, скорее всего, вовремя заметить эту угрозу не смогли бы. Немцы очень грамотно подгадали момент и угол атаки. Подловили бы они нас там внизу. Но мы-то с Колином Греем сейчас находимся не внизу, а выше и чуть позади группы Литхэрта. Поэтому эту хитрую атаку нацистов я засек моментально и сразу же заорал на канале нашей эскадрильи, чтобы предупредить о ней всех наших соратников. Ведь чего-то подобного я и ждал от этого вылета. Нельзя недооценивать противника. А сегодняшняя низкая облачность просто напрашивается, чтобы в ней кто-то спрятался и устроил нам засаду. Очень не нравились мне все эти тучки, и я за ними бдительно наблюдал. И не зря. Меня услышали. И наши истребители там внизу начали бодро перестраиваться для отражения вражеской атаки. Теперь у тех хитропопых фашистиков не выйдет напасть внезапно на наших парней. Эффект внезапности уже утрачен. Так! Наших предупредили, но сами пока лезть туда не будем. Ни к чему это, сразу же бросаться в бой, как только завидишь противника на горизонте. Это удел неопытных юнцов. А я кадр опытный и коварный. А другие в военном небе не выживают. Поэтому мы сейчас летим как и летели. Только скорость немного прибавим.
А внизу тем временем разворачивается воздушный бой. Немцы на лобовую атаку не осмелились и, обстреляв издалека Литхэрта и его бойцов, уходят на вираж. Наши предсказуемо рвутся за ними. И вот уже в небе начинает раскручиваться карусель из самолетов. Вот, что и требовалось доказать. Учить их еще и учить. Я же Литхэрту об этом говорил. Что немцы не любят воевать на горизонталях. Они предпочитают бить своих противников на вертикали. Недаром же у «сто девятых» скороподъемность выше, чем у «Спитфайров». И германские пилоты этим любят пользоваться. Вот и теперь шесть вражеских истребителей сковали действие всех четырех «Спитфайров» Литхэрта. А одна пара «Эмилей» пытается выскочить наверх, чтобы бить оттуда. Хороший план был у нацистов. И он бы удался. Если бы здесь наверху не было сейчас нас с Колином Греем.
Чтобы не спугнуть пилотов противника, я, прикинув курс той вражеской пары, поднимающейся вверх, резво ухожу в облака. Мой ведомый следует за мной как приклеенный. Какое-то время летим вслепую. А потом снова выскальзываем вниз. Конечно, перед этим я Колина предупредил по рации. Хорошая вещь радио. Без него такие вот синхронные маневры хрен выполнишь. Мы же друг друга не видели. В облаке видимость нулевая. А кругом только серая муть. Но мой ведомый послушно вынырнул из облака вслед за мной. Молодец! Не оторвался и с курса не сбился. Хороший пилот из Колина Грея получился. Интуиция меня не подвела. Красиво я вышел. Прямо на цель. Прямиком перед ведущим «Мессершмиттом» вражеской пары. Расстояние детское. Не дальше ста метров. Успеваю отчетливо рассмотреть сквозь прицел серый пятнистый фюзеляж с большим зеленым сердцем, нарисованным ниже кабины, желтый кок винта и ряд крестиков, обозначающий сбитые самолеты противника.