Я отправил моего заместителя Мойшеле заниматься приемом нового снаряжения от Иерусалимской бригады, но проделанные нами проходы в районе Полицейской школы были забиты колоннами боеснабже- ния бригады Ури Бен-Ари. Наша тыловая колонна попыталась вклиниться, в результате чего была расчленена транспортом танкистов, что привело к многочисленным задержкам. Дополнительное время требовалось также на основательную реорганизацию потрепанных полков».
Командующий, оценив ситуацию, согласился с мнением Моти по поводу захвата городских ворот и решил отложить атаку высоты до наступления темноты.
Большую часть послеобеденного времени Моти провел за планированием второй стадии операции по освобождению Иерусалима. Стоя на верхней площадке музея Рокфеллера, он долго вглядывался в холмы, которые предстояло брать и которые должны были обеспечить его полкам полный контроль над Старым городом. К северу высилась гряда горы Скопус, называемая еще Рош-Ханишкаф, с больницей Хадасса, зданием университета и британским военным кладбищем на вершине. Эта высота, где два тысячелетия тому назад стояли лагерем войска Тита, осадившие Иерусалим, не слишком заботила Моти. Его внимание было приковано главным образом к небольшому холму за ней, над коробочками арабского села A-Тур. Возвышение это венчалось заостренными башнями Августы Виктории. Он разглядывал этот холм и другой — по соседству с отелем «Интерконтиненталь». Мысленно он сравнил эти два холма с горбами опустившихся на колени верблюдов. Проблема заключалась в том, как этих верблюдов оседлать и посадить на них свои полки.
Моти продумал план овладения грядой и определил место восхождения на гряду. В 17.00 после полудня он пригласил к себе командира 7-го полка Узи и майора Миху Капусту — командира разведки, приданной для усиления.
Эта парашютная разведка (не путать с иерусалимской разведкой Иоси), с которой мы до сих пор еще не встречались и солдатам которой предстоит стать трагическими героями продолжения нашего рассказа, не была в составе бригады Моти. В первый день войны она предназначалась для операции в Синае. «Однако уже первый этап войны, — говорит ее командир Капуста, — показал, что авиация там отняла у нас весь хлеб и не оставила ровно никакого дела».
Капуста, один из самых доблестных и опытных участников операций возмездия, сумел заблаговременно подготовить свое подразделение к любому возможному варианту развития событий. Он позаботился загодя об оснащении подразделения, чтобы оно было легким, подвижным, способным на импровизации в соответствии с различными вариантами возможных действий на всех фронтах. Когда с началом боев оказалось, что его часть «повисла между небом и землей», он сумел быстро сориентироваться и «найти себе хлеб» на других участках военных действий. Так он появился в Иерусалиме и был направлен к Моти.
Когда предыдущей ночью он прибыл на улицу Иоэль на КП Моти, выяснилось, что операция уже началась и полки отправились в бой на свои участки. Ему пришлось дожидаться нынешней встречи с Моти в музее Рокфеллера, чтобы присоединиться к его частям на втором этапе битвы за Иерусалим.
Моти развернул перед Капустой и Узи план атаки гряды:
(1) Одна танковая рота остается в районе музея Рокфеллера и обстреливает Августу Викторию.
(2) Другая танковая рота спускается по шоссе и поднимается на Августу Викторию.
(3) Часть Михи Капусты движется за наступающей ротой танков на простых джипах и джипах с безоткатными пушками.
(4) 7-й полк поднимается пешим маршем на Августу Викторию, после того как ею овладеют танки.
(5) 8-й полк остается на месте на подступах к Воротам Ирода и Дамасским Воротам.
(6) 6-й полк остается на месте в квартале Шейх- Джарах.
Задачи и способы их решения были ясны, но сам объект пока оставался загадкой. Было понятно, что кроме крупных сил пехоты, здесь находится и артиллерийская рота, которая уже с утра использовала преимущество своего местоположения над Иерусалимом для артиллерийской дуэли с гарнизоном на горе Скопус и с артиллеристами в еврейском Иерусалиме.
Примерно через час после того, как программа наступательных действий была определена, Моти принял командиров двух танковых подразделений. Отряду из четырех танков, полученных из бригады Ури БенАри в качестве подкрепления, было поручено (в соответствии с программой) развернуться в районе музея Рокфеллера в сторону Августы Виктории и обстреливать ее. Танковые взводы Рафи, участвовавшие утром в бою на улице Шхем (в основном, вместе с 8-м полком) и за квартал Шейх-Джарах (вместе с 6-м полком), должны были идти на Августу впереди других подразделений и атаковать ее.
Рафи получил от Моти следующий короткий инструктаж по поводу боевого задания. При подъеме на Августу он должен был воспользоваться следующим маршрутом: по дороге от музея Рокфеллера до перекрестка, а затем повернуть на юг по магистрали, которая соединяется с дорогой на Иерихон. Спускаясь по этому шоссе, он увидит поворот налево и свернёт там, спустится в Вади Джоз и из вади пойдет вверх по узкому шоссе, ведущему на гряду.
Рафи трассу себе уяснил, но увидеть место, где ему предстояло повернуть налево, было невозможно: снайперы на стене продолжали поливать музей огнем, не позволяя даже высунуть голову. Место поворота оказалось для него до конца не уточненным. Это обстоятельство через несколько часов привело к одному из самых серьезных недоразумений во всей битве за Иеру-салим и обошлось очень дорого.
Выступление было назначено на 7.30 вечера. Танкисты Рафи и разведчики Капусты напряженно ждали сигнала начала штурма.
Глава VIIIВОРОТА МИЛОСЕРДИЯВторник, 27 ияра 1967 года. Вечер
1
Поздним вечером танковая колонна тронулась в путь от музея Рокфеллера на Августу Викторию.
Вокруг все было погружено в кромешную тьму. Капитан Рафи, который вел за собой танки, чувствовал себя так, как будто он движется в черной пустоте. Его танк слепо шарил во мраке и не раз оказывался на тротуарах по обочинам дороги. «Что за кошмар!», — адресовал Рафи свое ворчание непроницаемой завесе.
Колонна пошла дорогой, ведущей к Львиным Воротам, оставив четыре танка из бригады Бен-Ари, которые развернулись к гряде и приготовились к обстрелу позиций на Августе Виктории. Рафи повел колонну дальше, помня, что где-то, не доезжая Львиных Ворот, должен находиться тот левый поворот, куда он должен завернуть, чтобы выехать на шоссе к Августе Виктории. То, что во время скоропалительного инструктажа Моти снайперы не уточнили места поворота при свете дня, тревожило его, хотя пока он даже приблизительно не мог себе представить, во что это обойдется.
Танк Рафи продолжал шарить в темноте, то въезжая на тротуар, то натыкаясь на растущие по обочинам деревья. Рафи напрягал свое зрение, стремясь уловить хотя бы малейшие признаки поворота — ничего. Но вдруг он почувствовал, как танк словно сам собою ложится в легкий левый вира:». «Вот!» — подумал он и вздохнул с облегчением. Ему казалось, что в конце концов танк сам нащупал дорогу, поднимавшуюся к Августе Виктории. Он продолжал идти вперед, даже не подозревая, что упустил правильный поворот на Августу (через несколько метров после легкого отклонения дороги, где ошибочно свернул танк, был нужный поворот). Однако Рафи свою ошибку не обнаружил. Он по-прежнему двигался по шоссе, которое ведет к мосту через ручей Кидрон и к востоку от магистрали на Иерихон связывает стену Старого города с запада с Гефсиманским садом.
Чем южней, тем определеннее дорога сворачивала влево, и это еще прочнее утверждало Рафи в правильности его пути. Он привел танки к месту, где шоссе уже видно со Стены, и, двигаясь вперед, к большому мосту через ручей Кидрон, очутился на расстоянии ста пятидесяти — двухсот метров от многочисленных позиций на Стене, сооруженных между Львиными Воротами и Воротами Милосердия и господствующих над мостом и шоссе.
Первая же позиция, которая обнаружила колонну, немедленно открыла по ней огонь. Тотчас подали голос гранатометы, ружья, пулеметы, базуки. Одна осветительная ракета сменяла другую, в их ярком свете сыпались удары мин, противотанковых гранат, пулеметных очередей — вспышки, молнии, огненные хвосты, — и все это со свистом, воем, взрывами прокатывалось по колонне, как сумасшедший вихрь. При свете очередной ракеты танкисты увидели стволы, изрыгавшие на них смерть. Они сразу поняли, что все эти стволы нацелены на мост загодя, и дистанция давно замерена, так что спасения не будет.
Рафи, которому осколком уже рассекло надбровье, конечно, понял, что с дорогой неладно. Он доложил Моти об обстреле и о том, что, вероятно, сбился с пути. Моти приказал включить фары и осмотреться. Приказ был передан по колонне. Но оказалось, что после тяжелого боя на улице Шхем ни одна фара не зажигается.
Тем временем кровь из поврежденного надбровья залила Рафи лицо. Он совсем ничего не видел. Повернув пушку в сторону Стены и ответив на огонь, он приказал шедшей позади машине объехать его и повести колонну. Оба танка достигли моста через Кидрон, и когда Рафи убедился, что шоссе на пути к Гефсиманскому саду вдруг стало двухполосным, он уже не сомневался в своей ошибке. Он хорошо помнил указание инструктажа: на Августу ведет узкая дорога.
Рафи снова связался с Моти и доложил, что находится на неправильном направлении. Теперь это установлено точно. Затем он приказал остальным танкам, приближавшимся к мосту, как можно быстрей разворачиваться и ехать назад к трассе на Августу.
Огонь со Стены усилился. К вспышкам, молниям и огненным стрелам прибавились еще и залпы с другой стороны — с невидимых позиций, укрытых в районе церкви Марии.
Посреди этого гибельного вихря танки принялись маневрировать в попытке сделать полный разворот и выбраться из ловушки, в которую они угодили. Многие танкисты вообще не понимали, что происходит и почему в самом начале марша надо поворачивать назад. «Мы ничего не знали, — рассказывает Сассон. — Никто себе представить не мог, что правильный поворот на Августу Викторию находится в нескольких десятках метров от исходной точки марша. Мы ехали без карт и аэрофотоснимков, а спереди неслись крики: «Поворачивайте назад! Поворачивайте назад!» И кругом адский огонь».