От ее слов повеяло ледяным холодом.
– Я понимаю, госпожа, – ответил Фиделиас и направился к прячущемуся в тени входу в подземелья.
Глава 18
Тави спал мертвым сном и проснулся только тогда, когда кто-то сильно потряс его за плечо. Он неохотно пошевелился – все тело у него затекло, ибо он спал в одном положении, – и вытер рот.
– Что? – пробормотал он.
Спальня, которую он делил с Максом, была тускло освещена, значит были сумерки. Он проспал несколько часов.
– Я сказал, – ответил суровый глубокий голос, – что ты должен немедленно встать.
Тави заморгал и посмотрел на того, кто его разбудил. Гай наградил его строгим взглядом:
– Я не могу тратить время на мальчишку-пастуха, который крепко спит и не исполняет своих обязанностей, наложенных на него Первым консулом государства.
– Принцепс, – пролепетал Тави и резко сел. Он убрал волосы с лица и принялся моргать, пытаясь проснуться. – Прошу меня простить.
– Я ожидал от тебя большего, – продолжал Гай с суровым выражением лица. – Рассчитывал, что ты будешь себя вести, как… например, как бастард Антиллуса. Прекрасный молодой человек. Великолепная репутация верного подданного. Честь. Долг. К тому же он ослепительно красив.
Тави закатил глаза и врезал «Гаю» в живот кулаком.
– Ой, – выдохнул фальшивый Гай, и его голос снова стал голосом Макса. Черты лица Первого консула начали меняться, и Тави увидел красавчика со сломанным носом. Он широко улыбался. – Неплохо, верно? Ты мне поверил.
Тави потер шею там, где у него затекли мышцы.
– Всего на мгновение.
– Ха, – сказал Макс. – Но ты знаешь, где он на самом деле находится и в каком состоянии. А остальным это неизвестно – по крайней мере, таков наш план. – Он вытянул ноги и осмотрел пальцы. – Кроме того, я уже присутствовал на церемонии открытия Гонок ветра и еще исполнил полдюжины мелких функций. Стоит мне только напустить на себя важный вид и произнести короткие слова, и все начинают из кожи вон лезть, чтобы меня не рассердить. – Макс поднял брови. – Быть Первым консулом совсем неплохо.
– Тише, – предупредил друга Тави, оглядываясь по сторонам. – Здесь небезопасно обсуждать подобные темы.
– Не думаю, что сюда шпионы решат заглянуть в первую очередь, – заявил Макс и легкомысленно поболтал ногой в воздухе. – Тебе удалось хоть немного отдохнуть?
– Похоже, удалось, – поморщившись, ответил Тави.
– В таком случае пора возвращаться на работу, – сказал Макс. – Переоденься – и идем со мной.
Тави тут же встал с кровати.
– И что мы будем делать?
– Я продолжу свое блестящее представление, – сказал Макс. – Во всяком случае, когда мы, два пажа Первого консула, посетим его в его покоях. А ты будешь со мной заниматься.
– Заниматься с тобой?
– Да. Ведь именно ты в первый год обучения написал великолепную работу касательно теории заклинания фурий, а я должен выступать перед… советом или чем-то в этом роде.
– Перед советом спикеров заклинателей фурий? – спросил Тави.
Макс кивнул.
– Да, перед ними. Они встречаются с Первым консулом, чтобы получить у него согласие на проведение каких-то исследований… – Макс прищурился. – Мне постоянно лезут в голову слова «пиво» и «артрит», но они неправильные.
Тави заморгал:
– Антропоморфная теорема?
Макс снова кивнул точно так же беззаботно:
– Точно. Мне нужно все про это узнать к тому моменту, как мы дойдем до дворца, – и ты меня научишь.
Тави хмуро посмотрел на своего товарища и принялся стягивать с себя одежду, чтобы переодеться в чистую. Он даже не стал раздеваться, когда повалился на кровать после того, как сбежал из Черного коридора утром. Он уже почти проснулся, когда закончил одеваться, и, взяв расческу, принялся причесывать волосы.
– Я спешу.
– О, – сказал Макс, наклонился и поднял конверт, лежавший на полу. – Кто-то подсунул его под дверь.
Тави взял конверт и сразу узнал почерк.
– От моей тети Исаны.
На улице зазвонили вечерние колокола, возвещавшие наступление сумерек.
– Вóроны, – выругался Макс, встал и направился к двери. – Идем. Я должен быть там через четверть часа.
Тави сложил конверт и сунул его в сумочку на поясе.
– Ладно, пошли.
Они вышли из комнаты и направились через территорию Академии в сторону одного из потайных входов в подземелья.
– Что тебе нужно знать?
– Ну… хм… все, – ответил Макс через несколько шагов.
Тави возмущенно на него посмотрел:
– Макс, это обязательное знание. Основы обретения фурий. Ты же ходил на занятия.
– Ну, ходил.
– Более того, мы вместе их посещали.
Макс с мрачным видом кивнул.
– И ты там был почти все время, – сказал Тави.
– Конечно, – не стал спорить Макс. – Занятия были днем. Я ничего не имею против образования, если оно не мешает моему сну.
– А ты слушал? – поинтересовался Тави.
– Ну… – сказал Макс. – Ты не забыл, что перед нами сидела Мара Ривус. Ты же ее помнишь. Та, у которой рыжие волосы и великолепные… – он закашлялся, – глаза. Бóльшую часть лекций мы потратили на то, чтобы выяснить, кто кого победит в заклинаниях фурий земли.
«Понятно, почему Макс появлялся на занятиях почти каждый день, а после них куда-то пропадал», – мрачно подумал Тави.
– Бóльшую часть – это сколько?
– Все, – ответил Макс. – Кроме того дня, когда я страдал от похмелья.
– Что? Как же тебе удалось написать зачетный тест?
– Ну… помнишь Иджению? Блондинку из Пласиды? Она оказалась настолько благородной, что…
– Слушай, заткнись, Макс, – проворчал Тави. – Это был трехмесячный курс. Как, по-твоему, я смогу его тебе пересказать за пятнадцать минут?
– Весело и без глупых жалоб, – ухмыляясь, ответил Макс. – Как верный и изобретательный подданный и слуга Короны.
Тави вздохнул. Они убедились, что за ними никто не следит, скользнули в незапертый сарай для инструментов и через потайной люк в полу спустились на лестницу, ведущую в подземелья. Макс зажег заговоренную лампу и протянул ее Тави, после чего взял себе другую.
– Готов слушать? – спросил Тави.
– Ясное дело, готов.
– Антропоморфная теорема, – сказал Тави. – Ты знаешь, что фурии являются существами, населяющими стихии.
– Да, Тави, – сухо ответил Макс. – Благодарю тебя за подробные разъяснения, но это я и без тебя знаю.
Тави проигнорировал его заявление.
– С самого начала алеранской истории между заклинателями, связанными с фуриями, идут дебаты относительно природы этих созданий, и на сей счет существует несколько теорий. Кроме того, известно некоторое количество идей касательно того, сколько фурий в реальности обладают теми свойствами, которые мы используем, и до какой степени мы вынуждаем их быть тем, что они есть.
– Не понял? – сказал Макс.
– Мы общаемся с фуриями мысленно, – пожав плечами, сказал Тави, употребив множественное число – «мы». Хотя он был единственным ныне живущим алеранцем, который мог сказать «вы». – Именно об этом и говорит теория навязанной антропоморфности. Возможно, часть наших мыслей формирует образ фурий, когда они появляются перед нами. Может быть, фурия ветра вообще ни на что не похожа. Но когда заклинатель встречается с ней и использует ее, возможно, он где-то в глубине своего сознания представляет себе, что она должна быть похожа на лошадь, или орла, или что-нибудь подобное. Поэтому, когда эта фурия приобретает видимый образ, она так и выглядит.
– Так, понятно, – сказал Макс. – Мы можем бессознательно придавать им какую-то определенную форму, верно?
– Верно, – подтвердил Тави. – Это самое распространенное мнение в городах и среди большинства граждан. Но некоторые ученые поддерживают теорию естественной антропоморфности. Они утверждают, что, поскольку каждая из фурий связана с определенной частью своей стихии – горой, ручьем, лесом и все такое, – они имеют присущие только им уникальные способности, особенности и индивидуальность.
– И по этой причине многие из тех, кто живет за пределами городов, дают своим фуриям имена? – догадался Макс.
– Правильно. И по этой же причине те, кто живет в городах, над ними потешаются, считая такие идеи варварскими предрассудками. Однако в долине Кальдерон принято давать фуриям имена. Все они выглядят по-разному. И сильны каждая по-своему. А еще они намного могущественнее большинства городских фурий. Получается, что алеранцы, населяющие самые малоразвитые районы государства, управляют фуриями, чьи возможности значительно превосходят возможности остальных фурий.
– В таком случае как можно считать теорию навязанной антропоморфности правильной?
Тави пожал плечами:
– Они утверждают, что, поскольку заклинатель представляет себе определенное существо, наделенное формой, индивидуальностью и набором каких-нибудь способностей, даже если он не признаётся в этом самому себе, он может сделать больше, ибо очень мало зависит только от своих мыслей.
– Получается, заклинатель, который дал имя своей фурии, способен сделать больше, ибо он слишком глуп, чтобы понимать, что он этого не может? – спросил Макс.
– Так считают те, кто поддерживает теорию навязанной антропоморфности.
– Это же глупо, – сказал Макс.
– Возможно, – не стал спорить с ним Тави. – Но существует вероятность того, что они правы.
– Хорошо, в таком случае как теоретики естественности объясняют тот факт, что у очень многих людей имеются фурии без определенной индивидуальности?
Тави кивнул, признавая правомерность вопроса. Более того, это был очень хороший вопрос. Макс, конечно, не знал, что такое дисциплина, но с мозгами у него все было в полном порядке.
– Теоретики естественности говорят, что якобы фурии, живущие в землях, где быстро развиваются города и все такое, имеют тенденцию слабеть. Они теряют свою отличительную индивидуальность по мере того, как переходят от одного поколения к другому, и по мере того, как все более обширные участки дикой природы заселяются и подчиняются людям. Они продолжают присутствовать, но вместо своей естественной формы фурии распадаются на бесчисленное количество крошечных частичек, которые заклинатель собирает вместе, когда хочет что-то сделать. Они не такие сильные, зато более надежные, ибо у них нет капризов, причуд и слабостей.