Дорога потряс головой и ответил:
– Не знаю, что это такое. Рассказывают, иногда ворду достаточно просто на тебя посмотреть. И ты попадаешь под контроль, как тупой зверь.
Гаргант глухо затрубил, а потом легонько стукнул Дорогу толстой мохнатой ногой.
– Заткнись, зверь, – рассеянно сказал Дорога, восстанавливая равновесие и опираясь на гарганта. – Еще рассказывают, что они отравляют воду. Иногда посылают нечто, заползающее в тебя. – Он пожал плечами. – Не видел, как это происходит. Только чтó бывает потом. Целые племена уходят. Скорее всего, они так и не понимают, что с ними происходит.
Теперь они молчали дольше.
– Мне не хочется это говорить, – тихо начал Бернард, – но что, если ворд захочет использовать фурий взятых людей?
Укол дурного предчувствия пронзил Амару.
– Дорога? – спросила она.
Марат покачал головой:
– Не знаю. Фурии не принадлежат к моему миру.
– Это может изменить все, – сказал Бернард. – Рыцари – вот наше преимущество. Некоторые из целителей очень сильны. Иначе и быть не может, ведь до других поселений далеко.
Амара задумчиво кивнула:
– Но даже если предположить, что ворд получил доступ к фуриям, мы все равно обязаны выполнить свой долг.
– Верно, – согласился Бернард.
– Тогда мы должны быть готовы к худшему, – сказала Амара. – Рыцарей следует держать в резерве, чтобы они могли защитить нас от фурий врага. И если мы увидим, что враг не использует фурий, рыцари Огня уничтожат кроч. Мы можем поступить именно так?
Бернард нахмурился, а потом задумчиво кивнул:
– Если наши предположения верны. А что думаешь ты, Дорога?
– Я думаю, у нас слишком много «если» и «может быть», – проворчал Дорога. – Мне это не нравится.
– Мне тоже. Но выбирать не приходится, – сказала Амара.
Бернард кивнул:
– Тогда мы выступаем. Возьмем рыцарей и центурию Джиральди. Феликса оставим здесь для защиты раненых.
Амара кивнула и почувствовала, как недовольно заурчал желудок. Она поднесла к губам забытую кружку с похлебкой. Еда показалась ей слишком соленой, но ощущение сытости было приятным.
– Ладно. Нам нужно договориться о паролях, Бернард. Если взятые люди лишаются дара речи, по этому признаку мы сможем отличить друга от врага. Мы должны признать, что сами можем стать жертвами ворда, как и обитавшие здесь фермеры.
– Хорошая мысль, – ответил Бернард и мрачно оглядел двор. – Великие фурии, как это отвратительно. Все живые существа разбежались, остались только во`роны. Я не вижу ни одного животного. Даже птицы улетели прочь. Даже проклятые крысы исчезли.
Амара покончила с похлебкой и пристально посмотрела на Бернарда:
– И что?
– Это меня пугает, вот и все, – ответил Бернард.
– Ты хочешь сказать, здесь не осталось крыс? – пробормотала Амара, чувствуя, как дрожит ее голос.
– Извини, просто думаю вслух, – сказал Бернард.
От ужаса у Амары онемели пальцы, и жестяная кружка упала на землю. Она вспомнила, как что-то маленькое скользнуло по ее ноге и она проснулась, охваченная жутким страхом.
«Иногда они посылают нечто, вползающее в тебя».
– О нет, – выдохнула Амара, бросаясь обратно в большой зал, где отдыхали уставшие легионеры и раненые. – Нет, нет, нет.
Глава 26
Она услышала, как Бернард выругался у нее за спиной и поспешил за ней в большой зал, где у входа стоял на посту Джиральди. Старый центурион нахмурился, когда к нему подбежала Амара.
– Графиня! Что-то случилось? – спросил он.
– Поднимай всех, – резко сказала Амара. – И пусть все выйдут во двор. Немедленно.
Джиральди заморгал:
– Все?..
– Выполняй! – рявкнула Амара, и Джиральди тут же вытянулся в струнку, услышав сталь в ее голосе, и ударил себя кулаком по доспехам.
Потом он повернулся и начал громко отдавать приказы.
– Амара, в чем дело? – спросил Бернард.
– Я проснулась из-за того, что крыса или мышь коснулась моей ноги, – ответила Амара. Ее руки сжались в кулаки. – Но ты сказал, что здесь не осталось крыс.
Бернард нахмурился:
– Может быть, тебе это только приснилось?
– Великие фурии! – выдохнула Амара. – Я очень на это надеюсь. Если ворд послал существ, способных вползти в человека, когда он спит, у нас проблемы. Большинство рыцарей спало неподалеку от меня, где свет был очень тусклым.
– Вóроны и проклятая падаль! – выругался Бернард. – Ты хочешь сказать, по залу могли ползать… эти существа?
– Полагаю, это часть их атакующей тактики, только все происходит бесшумно, – сказала Амара.
– Теперь понятно, почему ворд так быстро отступил, – вмешался Дорога. – Нам пришлось ухаживать за ранеными. Они знали, что вы внесете их внутрь. И тогда они послали тех, кто берет.
Между тем Джиральди продолжал выкрикивать приказы. Все светильники были зажжены, в зале стало так светло, что у Амары заболели глаза. Она отошла в сторону от двери, чтобы взявшие оружие легионеры смогли выйти во двор и построиться. Некоторые заметно хромали. Раненых пришлось выносить.
Амара с трудом подавила желание закричать, чтобы люди побыстрее выходили во двор. Джиральди вполне справлялся с этим и сам. Амара отчаянно надеялась, что ее предположение окажется неверным и покидать зал было совсем не обязательно. Но что-то подсказывало ей: нет, она не ошиблась и тщательно выстроенная ловушка захлопнулась.
Двое мужчин выносили носилки с раненым во двор, и Амара смотрела на них, закусив губу. Несколько рыцарей вышли следующими, их руки были заняты доспехами, которые они не успели надеть. Солдаты собирались в группки и о чем-то неуверенно переговаривались. Джиральди хотел было на них заорать, но с видимым усилием сдержал себя, продолжая подгонять молодых легионеров из центурии Феликса.
Амара внимательно посмотрела на тех, кому Джиральди не стал отдавать приказов. Все они были рыцарями. Почему они не выходят?
– Господа, – обратилась к ним Амара, – выходите вместе со всеми.
Рыцари посмотрели на нее, и некоторые из них ударили себя кулаком в грудь. Потом все направились к дверям вслед за теми, кто нес носилки. «Они просто ждали приказа, – подумала Амара. – Однако командир Янус должен был сообразить, что приказ относится ко всем».
Мимо пронесли еще одни носилки, и Амара лишь в самый последний миг заметила, что в роли одного из носильщиков выступает командир Янус. Его рот как-то странно подрагивал, и он смотрел по сторонам, пока его взгляд не натолкнулся на взгляд Амары.
Она с ужасом смотрела на него. У него были… неправильные глаза. Не такие. Янус был прекрасным, умным офицером, он постоянно думал о том, как лучше всего вести своих людей, как их защищать. Он всегда выполнял свой долг и оставался верным государству. И чем бы он ни занимался – ел, тренировался, сердился или радовался, – в его глазах светился ум, постоянно искавший лучшее решение какой-то проблемы.
Сейчас эти глаза были пустыми.
Время остановилось. Веки Януса были слегка прикрыты и не мигали, на лице застыло равнодушие. Он смотрел на Амару, и она сразу поняла, что это существо не имеет никакого отношения к командиру.
«Великие фурии, – подумала Амара, – он взят».
Нечто чуждое и безумное было в этих глазах. Он поудобнее ухватился за носилки, затем вырвал их из рук своего напарника. Раненый закричал, скатываясь с носилок на каменный пол.
Янус двумя руками рванул тяжелые носилки, которые задели плечо Амары и сбили ее с ног. Затем он развернулся и ударом носилок проломил череп человеку, который нес следующие носилки. Тот беззвучно рухнул на пол. Янус швырнул носилки в следующего, и тот тоже упал, увлекая за собой нескольких других.
Затем Янус резко развернулся и бросился к двери, но, когда он пробегал мимо Амары, она ловко сделала ему подсечку, он упал и вылетел в дверь головой вперед.
– Бернард! – закричала Амара, вскакивая на ноги, чтобы последовать за ним. – Джиральди! Янус взят! – Она выскочила наружу и увидела, что Янус спокойно направляется к Харгеру. – Остановите его! – закричала она. – Остановите этого человека!
Двое легионеров, оказавшиеся рядом с Янусом, удивленно заморгали, но потом встали у него на пути. Один из них протянул руку и сказал:
– Прошу прощения, господин, но графиня сказала…
Янус схватил легионера за протянутую руку и одним небрежным движением превратил ее в кашицу, раздробив все кости. Легионер закричал и отступил на шаг, когда Янус его отпустил. Рука второго легионера после коротких колебаний метнулась к мечу.
Янус с такой силой ударил его кулаком по голове, что Амара услышала, как ломаются кости шеи. Легионер рухнул на землю.
– Он хочет добраться до Харгера! – закричала Амара. – Защищайте целителя! Уведите его отсюда!
Она обнажила меч, призвала Цирруса, чтобы он ускорил ее движения, и бросилась на Януса сзади.
Но прежде чем Амара приблизилась к нему на расстояние удара, Янус развернулся и нанес ей разящий удар кулаком в голову. Однако Амара видела его как ленивый, медленный взмах, хотя прекрасно знала, что удар столь же быстр, как язык слайва. Она перенесла вес с одной ноги на другую, движения показались Амаре замедленными, словно во сне, и кулак пролетел мимо, а ее короткий тяжелый гладий глубоко вошел в правое бедро Януса.
Однако тот отреагировал так, словно она ткнула в него перышком. Он тут же снова ударил ее в голову.
Амара нырнула вправо, рассчитывая, что рана в бедре замедлит движения Януса, перекатилась по земле и вскочила на ноги в нескольких футах от противника.
Янус смотрел на нее в течение секунды, а потом повернулся и вновь зашагал в сторону Харгера. Измученный целитель, лежавший на носилках, не проснулся от поднявшейся суматохи. На застывшем лице выделялась тронутая сединой борода. Двое легионеров оттащили носилки с целителем назад и загородили его, держа перед собой щиты и мечи.
Янус ударил ногой в центр щита одного из легионеров. Того отбросило назад, и он тяжело рухнул на камни. Второй легионер рассек руку Януса от плеча до локтя, но бывший командир не обратил на рану ни малейшего внимания и со страшной силой отбросил его на следующего легионера, спешившего на помощь.