Китаи покачала головой.
– Если сказать то, чего нет, оно не появится, – заявила она.
Тави едва заметно улыбнулся:
– Конечно. Наверное, мы надеемся, что до этого не дойдет.
Глаза Китаи сузились.
– Значит, ваши люди говорят обманами даже с собой. – Она тряхнула головой. – Безумие. – Она провела теплыми пальцами по краю его уха.
– Китаи, ты помнишь, как мы выбирались по веревке из Воскового леса? – едва слышно спросил Тави.
Она вздрогнула, но не отвела глаз и кивнула.
– Между нами кое-что произошло. Ведь так? – Тави и сам не заметил, как поднес свою руку к лицу Китаи, пока не ощутил гладкую кожу ее щеки под своими пальцами. – Твои глаза изменились. Это что-то для тебя значит.
Она долго молчала, а потом, к удивлению Тави, на ее глаза навернулись слезы. Ее губы дрогнули, но она так и не заговорила, а лишь едва заметно кивнула.
– Что произошло? – нежно спросил Тави.
Она сглотнула и покачала головой. Повинуясь импульсу, Тави сказал:
– Так вот что ты имела в виду, когда сказала, что стоишь на страже. Если бы это был гаргант, ты бы стояла на страже гаргантов. А если бы лошадь, ты бы стояла на страже лошадей.
Из ее зеленых глаз капали слезы, но дыхание Китаи оставалась ровным, и она не отводила глаз.
Тави провел пальцами по ее светлым волосам. Они были почти невозможно тонкими и мягкими.
– Кланы твоего народа. Волки, лошади, гарганты. Они… каким-то образом объединяются с…
– Да, алеранец, – тихо ответила она. – Наши чала. Наши тотемы.
– Значит… я твой чала.
Она сильно задрожала и издала какой-то тихий звук. А потом ее голова расслабленно опустилась ему на грудь.
Тави, уже ни о чем не думая, обнял ее за плечи и прижал к себе. Его удивило новое ощущение. Никогда еще к нему так не прижималась девушка. Она была теплой и нежной, а аромат ее волос и кожи ошеломлял. Он чувствовал, как быстрее забилось сердце и ускорилось дыхание, его тело трепетало от близости Китаи. Но за этим таился совершенно другой уровень ощущений. Это было глубоко и безусловно правильно – чувствовать ее рядом с собой, в своих объятиях. Его руки слегка напряглись, и тут же Китаи прижалась к нему немного сильнее и стряхнула безмолвные слезы.
Тави хотел заговорить, но что-то заставило его остановиться. Поэтому он лишь молча обнимал Китаи.
– Я хотела лошадь, алеранец, – едва слышно прошептала она. – Я все спланировала. Я собиралась поехать с сестрой моей матери, Хашат. Уйти за горизонт без всякой на то причины – только для того, чтобы посмотреть, что находится дальше. Я бы бегала наперегонки с ветром и бросала бы вызов грому летних бурь, посылая над равнинами клич моего клана.
Тави ждал. Потом он нашел ее левую руку, и их пальцы переплелись, и его вновь охватило ощущение правильности происходящего.
– А потом пришел ты, – тихо сказала она. – Вызвал Скагару перед моим народом на хорто. Осмелился войти в Восковой лес. Победил меня на Испытании. Вернулся за мной, рискнул своей жизнью, хотя мог оставить меня умирать. И у тебя такие красивые глаза. – Она подняла свое залитое слезами лицо, и ее глаза вновь нашли глаза Тави. – Я не хотела, чтобы все случилось именно так. Я не выбирала.
Тави не отвел взгляда. Пульс на ее шее бился в одном ритме с его сердцем. Они вдыхали и выдыхали одновременно.
– А теперь, – тихо сказал он, – ты здесь. Пытаешься узнать обо мне побольше. И все кажется тебе таким странным.
Она кивнула.
– Такого никогда не случалось ни с кем из моего народа, – прошептала она. – Никогда.
И тогда Тави понял ее боль, ее сомнения, ее страх.
– У тебя нет соплеменников, – тихо сказал он. – Среди твоего народа нет твоего клана.
Еще больше слез полилось из ее глаз, а голос был низким, тихим, ровным.
– Я одна.
Тави смотрел ей в глаза и ощущал страдание под завесой спокойствия. Девушка продолжала дрожать, а его мысли и эмоции сменялись так быстро, что он ничего не успевал обдумать. Но он знал, что Китаи смела, красива, умна, и то, что она была рядом с ним, казалось чудом. И он понял, что ему невыносимо видеть, как ей больно.
Он наклонился, прикоснувшись к ее лицу рукой. Они оба дрожали, и он не осмеливался пошевелиться, опасаясь разрушить очарование момента. И на какое-то время исчезло все, остались лишь они двое, бездонная глубина ее зеленых глаз, тепло ее гладкой кожи и его дрожащие в лихорадке пальцы, скользившие по лицу, шее и волосам Китаи.
Прошло время. Ему было все равно сколько. Глаза Китаи превратили время в нечто незначительное, подчиняющееся только их нуждам. Мгновение длилось до тех пор, пока оно не закончилось, и только тогда времени было позволено возобновить свой ход.
Он посмотрел в глаза Китаи, их лица почти касались друг друга, а потом сказал негромко, но уверенно и твердо:
– Больше ты не одна.
Глава 33
Амара смотрела на пещеру врагов сквозь линзу из плотного воздуха, созданную Циррусом между ее вытянутыми руками.
– Ты был прав, – пробормотала она, обращаясь к Бернарду. Она поманила его и протянула руки так, чтобы он мог наклониться и посмотреть через ее плечо. – Вон там, видишь, у входа в пещеру. Это кроч?
Земля на протяжении двухсот ярдов в обе стороны от входа в пещеру была покрыта густой вязкой субстанцией, поблескивающей в свете заходящего солнца. Этим же веществом был облеплен кустарник, закрывавший вход в пещеру и превратившийся в полупрозрачный шар размером с маленький домик. Росшие возле пещеры вечнозеленые деревья также покрывало вязкое вещество, нетронутыми оставались лишь самые верхние ветви. В целом казалось, будто весь склон холма усеян гнойниками, в особенности на фоне древней горы Гарадос, нависающей над ним.
– Да, такое же вещество было в Восковом лесу, – спокойно ответил Бернард. – От этой пещеры всегда были одни неприятности. Здесь прятались беглые преступники, власти не хотели посылать своих людей так близко к Гарадосу.
– Гора опасна? – спросила Амара.
– Она не любит людей, – ответил Бернард. – Брутус смягчал наши шаги, чтобы древняя гора нас не заметила. Если мы не будем подходить близко, Гарадос нас не тронет.
Амара кивнула и воскликнула:
– Вон там, ты видел? Движение.
Бернард вгляделся сквозь ее поднятые руки.
– Восковые пауки, – сообщил он. – Много. Они ползают по краю кроча.
Они услышали тяжелые шаги. К ним подошел Дорога.
– Они размазывают кроч! – прорычал он. – Как масло. Он растет и сам по себе, но, боюсь, они стараются ускорить его рост.
– Зачем они это делают? – пробормотала Амара.
Дорога пожал плечами:
– Они всегда так делают. И если им не помешать, кроч будет повсюду.
Амара почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– У них не получится, – сказал Бернард. – Однако я не вижу наших взятых людей. Нет и их воинов.
– Они там, – уверенно заявил Дорога своим рокочущим голосом. – Они прячутся в кроче, их трудно увидеть.
Бернард положил руку на плечо Амары.
– Я собираюсь приступить к осуществлению нашего плана, – сказал он ей. – Дождемся темноты, а потом нанесем по ним сильный удар. Подойдем поближе, чтобы убедиться, что ворд здесь, и покончим с ними. Графиня?
Амара отпустила Цирруса, и ее руки повисли вдоль тела.
– Мы не можем ждать, когда они нападут на нас, – ответила она. Потом оглянулась на Бернарда. – Здесь твои земли, граф. Я поддержу любое твое решение.
– А что здесь решать? – вмешался Дорога. – Все просто. Убить их. Или умереть.
Бернард мрачно улыбнулся:
– Я предпочитаю быть охотником, а не добычей. Дорога, я хочу обойти пещеру по большой дуге. Проверить, не приготовили ли они для нас какие-нибудь сюрпризы. Хочешь со мной?
– Почему бы и нет, – ответил Дорога. – Гаргант кормится. Мне надоело смотреть, как он вырывает с корнем растения из земли.
– Графиня, – продолжал Бернард, – если ты не против, я бы хотел, чтобы ты посмотрела на пещеру сверху, пока солнце не зашло.
– Конечно, – ответила она.
– Три часа, – сказал Бернард. – Я предупредил Джиральди, чтобы он был готов ударить через три часа, сразу после наступления полной темноты. Если мы не найдем никаких сюрпризов, то ждать больше ни к чему.
Амара сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, и призвала Цирруса, чтобы он поднял ее в воздух. Она все еще не пришла в себя после использования магии ветра, но знала, что у нее хватит сил для небольшого полета над будущим полем боя. Он займет совсем немного времени.
А когда она вернется, оставшиеся до сражения часы будут тянуться бесконечно долго.
Как только Амара вернулась после своего короткого и безрезультатного полета над гнездом ворда, она присела отдохнуть возле дерева, прислонившись спиной к стволу. Когда Амара проснулась, оказалось, что она лежит на боку, а свернутый плащ Бернарда служит ей подушкой. Она узнала его запах, еще не открыв глаза, и полежала несколько мгновений, не шевелясь. Но рядом уже расхаживали ветераны Джиральди, звенело оружие, они готовились к сражению. Легионеры обменивались короткими восклицаниями, помогая друг другу надевать доспехи.
Амара не торопясь поднялась на ноги, потянулась и поморщилась. Кольчуга не была подогнана по ее фигуре, хотя размер подходил, но ее мышцы, не привыкшие к тяжести доспехов, дали о себе знать неожиданной болью. Она поискала глазами воинов, которые находились ближе всех к гнезду ворда, и подошла к ним.
– Графиня, – приветствовал ее Бернард.
На небе появилась бледная половинка луны, изредка на нее набегали тучи, и в сумраке ночи Амара с трудом разглядела профиль Бернарда. В глубокой тени блестели его немигающие глаза.
Ночью гнездо ворда казалось жутким и прекрасным. Зеленый свет исходил от кроча, он создавал формы и цветовые завихрения, но при этом не давал особого освещения. Зеленый свет оборотня медленно пульсировал, как будто в такт биению какого-то огромного сердца, заставляя тени смещаться и клубиться медленными волнами вокруг него.