венно слонялись по вражескому расположению, изучали его устройство, запоминали, где выставлена линия сторожевых постов, куда выгоняют на выпас лошадей, где стоит царский шатер, прикидывали расстояние до лагеря карфагенян. Узнали, где находятся входы и выходы из лагеря, как несется дозорная служба и каков уровень дисциплины среди личного состава армии Сифакса. Для этого разведчики шли на различные хитрости, однажды они выпустили на волю коня и, пока его ловили в течение длительного времени, сумели изучить систему лагерных укреплений (Front. Strat. I. II. 1).
Среди разведчиков-центурионов был некий Статорий, человек, хорошо знавший военное дело. Можно осторожно предположить, что это был не кто иной, как Квинт Статорий, некогда обучавший римским приемам ведения боя пехоту Сифакса. В любом другом случае трудно понять, как и почему его смогли узнать нумидидийцы. Кроме того, Тит Ливий конкретно пишет о том, что Статорий был в звании центуриона (XXIV. 48). Тогда получается, что Фронтин просто неверно назвал имя разведчика, которого на самом деле звали Квинт. Когда центурион был опознан, Лелий приказал демонстративно избить его палками, тем самым показывая нумидийцам, что они ошиблись и перед ними действительно простой раб (Front. Strat. I. I. 3).
Иногда разведчики задерживались в нумидийском лагере на несколько дней, поскольку посланцы Сципиона сознательно затягивали переговоры. Римский полководец искусно подыгрывал Сифаксу, внушая ему надежду на благополучный исход переговоров и осторожно давая понять, что мирные инициативы могут быть приняты. В итоге нумидийский царь настолько вжился в роль миротворца, что совершенно утратил бдительность, свято уверовав в искренность намерений Публия Корнелия. Чем римский командующий блестяще воспользовался. Он стал периодически менять центурионов-разведчиков в составе посольства, чтобы как можно больше людей ознакомились с вражеским лагерем. Вернувшись в римское расположение, эти люди сразу же шли в палатку командующего и докладывали обстановку. О том, что происходит в расположении нумидийцев, Сципион знал не хуже самого Сифакса.
Как следовало из рассказов центурионов, нумидийский лагерь был более доступен для атаки, чем лагерь Гасдрубала. Внутри укреплений находилось лишь небольшое количество поставленных в беспорядке палаток и шалашей, большая их часть были сооружены за пределами рва и вала, на открытой местности. Свои палатки нумидийцы возводили из тростника и соломы, покрыв сверху циновками; множество воинов, пришедших в лагерь позже, укрывались в шалашах из листьев. Что касается карфагенян, то о них было известно значительно меньше, чем о нумидийцах. Тем не менее Сципион знал, что палатки пунийцев выстроены из сухого дерева, которое было собрано в ближайших окрестностях. Внимательно проанализировав доклады центурионов, Сципион решился атаковать вражеские лагеря. Операция была тщательно спланирована и продумана до мелочей. По замыслу полководца, главный удар наносился по лагерю Сифакса, для этого имелись два веских основания. Во-первых, дисциплина в нумидийском войске была значительно ниже, чем в карфагенской армии, во-вторых, их лагерь было легче поджечь. Последний пункт имел решающее значение.
К началу весны у римлян все было готово к нападению. Несмотря на то что переговоры с Сифаксом продолжались, Сципион распорядился спустить корабли на воду и установить на них метательные машины. Две тысячи легионеров полководец отправил занять господствующие над Утикой высоты. Причем сделал это так, что все передвижения и маневры были хорошо видны вражеским разведчикам. Сципион сознательно вводил в заблуждение Сифакса и Гасдрубала, стараясь внушить им мысль о том, что римская армия полностью сосредоточена на осаде Утики. На самом деле сделано это было для того, чтобы заблокировать в городе гарнизон и тем самым лишить его возможности принять участие в грядущем сражении. Чтобы не вызвать излишних подозрений, посланцы Сципиона пояснили Сифаксу, что римляне просто возобновляют осаду города, но не прекращают мирных переговоров. И чтобы подтвердить серьезность своих намерений, Публий Корнелий отправил к Сифаксу еще одну группу доверенных лиц, которые спросили царя, будут ли карфагеняне участниками мирного договора, если римляне примут условия царя. Или же надо отправлять посольство к Гасдрубалу и отдельно с ним договариваться. В любом случае посланцы не могут вернуться обратно в лагерь без ответа Сифакса.
Говорить о том, что карфагенский командующий не знал о переговорах зятя со Сципионом, не приходится. Как союзник и родственник, царь не мог не сообщить тестю о контактах с римлянами: просто пунийский военачальник до поры до времени не вмешивался в процесс. Когда время пришло, Гасдрубал стал обсуждать с Сифаксом мирные инициативы Сципиона. При этом нумидийский царь проявлял редкую беспечность, праздно проводя время в кампании приближенных, нисколько не заботясь о делах военных. Подкрепления продолжали прибывать, однако Сифакс махнул на все рукой и приказал воинам разбивать палатки за линией лагерных укреплений, чем еще больше увеличил беспорядок в расположении войск. Но пока Гасдрубал и Сифакс тешили себя надеждами на благополучный исход переговоров, Публий Корнелий выбирал удобный момент для атаки.
События развивались стремительно. Гасдрубал сказал Сифаксу, что согласен заключить мир с римлянами, после чего царь объявил об этом посланцам Сципиона. Послы вернулась к Публию Корнелию и доложили о решении вражеских военачальников. Чем в немалой степени озадачили полководца, потому что одно дело – внезапное нападение на вражеские войска в военное время, и совсем другое – сделать то же самое во время мирных переговоров. Самому Сципиону до всех этих тонкостей не было никакого дела, ему была нужна победа любой ценой, однако он не знал, как к такому повороту событий отнесутся в Риме. Публий не сомневался, что тот же Фабий Максим немедленно выдвинет против него обвинения в вероломстве, подлости и коварстве. Затем распропагандирует сенаторов и начнет кампанию по отстранению Сципиона от командования африканскими легионами. Поэтому полководец был вынужден скорректировать свои действия в связи с этими обстоятельствами.
Римский командующий приказал послам вернуться в нумидийский лагерь. Он просил передать царю, что Публий Корнелий Сципион желает мира и готов принять условия Сифакса. Однако члены военного совета высказались за продолжение боевых действий, и поэтому он вынужден прекратить дальнейшие переговоры. Судьба войны решится на поле боя, поскольку заключение мирного договора теперь невозможно в принципе, разве только нумидийский царь оставит карфагенян и перейдет на сторону римлян. После этого Сципион решил, что все обязательства перед Гасдрубалом и Сифаксом он выполнил.
Для нумидийского царя ответ римского полководца оказался полной неожиданностью. Сифакс был настолько уверен в благополучном завершении переговоров, что когда узнал о том, что они закончились безрезультатно, совершенно растерялся. Он поспешил в лагерь тестя и изложил ему положение дел. Сложилась ситуация, к которой не были готовы ни карфагеняне, ни нумидийцы, поэтому родственникам было над чем подумать. Однако думали они не о том, о чем надо было. Вместо того чтобы немедленно привести войска в боевую готовность, навести порядок в лагерях и приготовиться к отражению возможной вражеской атаки, Сифакс и Гасдрубал решали, как выманить римлян из укрепленного лагеря на равнину и навязать им открытое сражение.
Совсем иная атмосфера царила в лагере Сципиона. По его приказу вдоль побережья курсировали боевые корабли, а занимавшие высоты легионеры создавали видимость подготовки штурма Утики. Заметив активность на вражеских позициях, воины гарнизона спешно занимали позиции на стенах и башнях, готовясь встретить вражескую атаку. К полудню в палатку командующего прибыли трибуны и легаты. Сципион объявил, что сегодня ночью состоится нападение на вражеские лагеря, поставил боевую задачу и назначил время выступления из лагеря – сразу после ужина, по сигналу труб (Polyb. XIV. 3). Согласно регламенту в это время у палатки консула всегда трубили в трубы, поэтому карфагенские военачальники могли не обратить на сигналы внимания. В присутствии Масиниссы, неплохо знавшего здешние места, Сципион в очередной раз опросил всех центурионов, посетивших вражеский лагерь, уточнил местонахождение ворот и расположение войск противника. С наступлением вечера полководец приказал войскам выходить за линию укреплений. В лагере остался сильный отряд прикрытия, поскольку Публий Корнелий хотел исключить различные неприятные неожиданности.
От римского расположения до вражеских лагерей было около 60 стадиев[20]. Под покровом ночи легионы стали скрытно выдвигаться на позиции для атаки и к полуночи закончили сосредоточение на исходных рубежах. Половину армии Сципион передал под командование Гая Лелия и Масиниссы, приказав им атаковать лагерь Сифакса, с остальными войсками полководец выступил против Гасдрубала. По его мнению, главную опасность представляли именно карфагеняне; исходя из этого, Публий Корнелий лично возглавил операцию на этом участке противостояния. Согласно замыслу полководца, атака на лагерь пунийцев должна была начаться после того, как воины Масиниссы и Лелия подожгут палатки и шалаши нумидийцев. В темноте огонь будет виден очень хорошо, его увидят как легионеры Сципиона, так и солдаты Гасдрубала. В расположении противника начнется суматохи и неразбериха, чем римский командующий хотел воспользоваться. Отдав Лелию и Масиниссе последние распоряжения и предупредив о соблюдении предельной осторожности в ночном бою, Сципион повел легионеров к карфагенскому лагерю. Пока его войска маршировали по равнине, Гай Лелий и Масинисса разделили свой отряд. Лелий оставил легионеров в резерве, в то время как нумидийский царевич расставил своих воинов напротив лагерных ворот.
Скрываясь в темноте, люди Масиниссы начали осторожно приближаться к стану масесилиев. Их задача была значительно облегчена тем, что многие воины Сифакса крепко спали после обильных возлияний, другие же продолжали безмятежно пировать при свете звезд. Караульные либо пребывали в объятиях Морфея, либо пьянствовали вместе с товарищами. В течение некоторого времени Масинисса вглядывался в сидевших у костров вражеских воинов, затем повернулся к своим людям, приказал зажечь факелы и подал сигнал к атаке. Масилии бросились вперед, стали бросать огонь на шалаши масесилиев, выхватывали из костров пылающие головни и швыряли их внутрь палаток. Тех, кто пытался оказать сопротивление, перебили, остальные нумидийцы нестройными толпами устремились внутрь лагеря, сея на своем пути смятение и панику.