[81].
К 22 сентября в районе Оржицы сосредоточились многочисленные медицинские учреждения как армии, так и фронта, в частности ПЭП-78, ИГ-2193, СЭО-45, а также различные госпитали и медсанбаты подчиненных корпусов и дивизий. В них находилось несколько тысяч раненых. Большинство врачей и медсестер, даже имея возможность спастись лично, приняли решение остаться в окружении и разделить судьбу своих подопечных.
К этому времени единое командование окруженной группировкой было уже утеряно. Если верить телеграмме Ф. Я. Костенко, 159-я дивизия оказалась отрезанной у с. Кандыбовка, 196-я и 264-я – в районе с. Денисовка. Основная группировка сосредоточилась в Оржице для прорыва.
Сюда с внешнего обвода были подтянуты части 24-й и 195-й дивизий, в том числе и 564-й полк майора П. Ф. Себрюка. Постепенно основная масса войск отходила к Оржице, надеясь переправиться на ее восточный берег. В течение дня в село прибыло несколько тысяч военнослужащих разных частей, не имевших четкого представления о том, что нужно делать и куда направляться. В сутолоке командиры теряли своих подчиненных, а те, лишившись руководства, разбредались в разные стороны. Примерно то же произошло и с 564-м полком 195-й дивизии, которым командовал майор П. Ф. Себрюк. Буквально за несколько часов он «растворился» среди огромного количества красноармейцев, скопившегося в Оржице. Собрать полк воедино уже не представлялось возможным[82].
В течение дня предпринимались неоднократные попытки прорыва. Главный бой преимущественно шел вокруг моста через реку, который именовался Сорочинский среди местных жителей, а прорывавшиеся прозвали его «проклятый Сорочинский»[83]. Вплоть до наступления сумерек все попытки были отражены неприятелем.
Утром, пробившись через немецкие заслоны, в Оржицу прибыли остатки трех дивизий кавгруппы комбрига А. Б. Борисова. Генерал Ф. Я. Костенко поставил их на рубеж у с. Онишки с задачей прикрывать переправу через р. Оржица. Здесь совместно с частями 97-й дивизии конники вели бой, стараясь оттеснить противника от переправы. Однако вскоре немцы получили подкрепление, и советские войска перешли к обороне. К исходу дня плацдарм за р. Оржица удалось удержать. Противник, по подсчетам бойцов, потерял до двух рот пехоты и четыре танка. В боях под Оржицей была потеряна последняя артиллерия: в единственной оставшейся батарее 32-й кавдивизии выбыли из строя все четыре орудия.
Бои под Оржицей шли весь день. В. С. Михин вспоминал: «…мы отступили. Немец опять загнал нас в село Оржица. Перешел в контратаку. Зашел к нам в тыл, кругом рвутся снаряды. Горят автомашины. Много убитых и раненых. К 18.00 немец так сжал в кольцо, что нам деваться было некуда. Генерал-майор был тяжело ранен. Произошла паника, большинство бросилось спасать каждый сам себя»[84]. Это последнее имеющееся упоминание о генерале А. Н. Смирнове. В настоящее время он числится пропавшим без вести.
На совещании комсостава в 21.00 было принято решение о возобновлении попыток форсировать реку. Но в это время заместитель начальника оперативного отдела майор А. К. Блажей сообщил, что противник ворвался на восточную окраину Оржицы и поджег ее. Понимая, что промедление может привести к потере управления и уничтожению остатков армии, Ф. Я. Костенко вызвал к себе комбрига А. Б. Борисова и приказал его кавгруппе нанести контр-удар по немцам.
Под прикрытием конницы управлению 26-й армии удалось пробиться к дамбе через реку и успешно ее форсировать. В дальнейшем штаб армии благополучно вышел из кольца в полосе 5-го кавалерийского корпуса. Вместе с генералом Ф. Я. Костенко вышли бригадный комиссар Д. Е. Колесников и полковой комиссар И. В. Заковоротний. За вывод из окружения штаба 26-й армии комбриг А. Б. Борисов по представлению генерала Ф. Я. Костенко был награжден орденом Красного Знамени.
Но этот прорыв оказался спонтанным, неподготовленным, и о том, чтобы вывести остальные части, никто не позаботился. Поэтому оборонявшиеся в районе с. Оржица полки и дивизии никаких указаний или приказов на прорыв не получили и продолжали удерживать свои позиции. Они так и оставались в окружении после того, как командование армии ушло на восток. Предоставленные самим себе, они в дальнейшем пробивались и выходили из кольца самостоятельно.
Так, уже вечером 22 сентября с наступлением сумерек до 1 тыс. человек под командованием командира 41-го артполка майора И. К. Сидорчука совершили удачный прорыв северо-восточнее с. Онишка, К утру 23 сентября они достигли с. Михновцы и здесь разбились на группы.
Дезорганизацией управления поспешил воспользоваться противник, начался артиллерийско-минометный обстрел, усилился нажим пехотой. В боях 22 сентября погиб командир 136-го полка 97-й дивизии капитан К. М. Палиашвили, во время обстрела был тяжело ранен и впоследствии умер военком 41-го артиллерийского полка батальонный комиссар Г. Ф. Игнатенко[85]. В боях под Оржицей пропали без вести командир 564-го сп майор П. Ф. Себрюк и военком 195-й дивизии полковой комиссар И. В. Кузнецов.
Оставленные в селах медсанбаты с ранеными были захвачены немцами. Так, в селе Оржица находился 41-й медсанбат 97-й дивизии, и 23 сентября он во главе со своим командиром военврачом 3-го ранга С. И. Бахматовым и всеми ранеными был пленен немцами.
Ночь прошла для немецких войск сравнительно спокойно. За предшествующие сутки соединения XI корпуса еще более приблизились к Оржице, до которой оставалось уже всего 10 км. Противник понимал, что наступила критическая фаза всего сражения. В самые ближайшие часы будет решена судьба 26-й армии – она или сумеет прорваться, или будет уничтожена. Поэтому немцы готовились к решающим боям.
В утренние часы под нажимом XI корпуса советские войска предприняли попытку прорыва южнее с. Остаповка. Дорогу им преградил огонь пулеметов и одной артиллерийской батареи. Вечером попытка повторилась большими силами, и она принесла успех. Солдаты 1-го батальона 79-го пехотного полка 16-й танковой дивизии не выдержали удара, и через их позиции хлынула волна красноармейцев, сметая все на своем пути.
Советская конница появилась в тылу боевой группы Вагнера, и немцам пришлось торопливо разворачивать свои орудия, чтобы отбить атаку. Однако удержаться и здесь не получилось. Под удар попал штаб 1-го батальона, и его командованию чудом удалось избежать уничтожения. Связь с вышестоящими штабами оказалась прерванной, и несколько часов никто в дивизии ничего не знал о произошедшем[86]. (К северу от Остаповки в 15 км находится ст. Гребенка и аэродром, еще далее – Пирятин). Несмотря на все усилия, локализовать прорыв противнику не удалось.
Несколько ночных попыток прорыва выдержали солдаты 125-й дивизии. Успешно отразили все атаки 420-й полк и боевая группа майора Р. Шмидта. На участке последней оказались уничтоженными 14 грузовых автомашин. В 10.00 части 125-й дивизии перешли в наступление, нанося основной удар с юга в направлении с. Денисовка. Тут, буквально через полчаса после начала атаки, они попали под сосредоточенный артиллерийский обстрел. Как выяснилось, огонь вели солдаты 16-й танковой дивизии, которые, видимо, сочли немецкую атаку за советскую. Командир 125-й дивизии немедленно доложил о произошедшем в штаб XI корпуса. Он попросил доложить в 16-ю танковую, что южнее с. Денисовка и на южном берегу р. Оржица уже находятся немецкие войска. Просьба была выполнена.
Около полудня в тяжелые бои с прорывавшимися из окружения советскими частями вступил 419-й полк. Одним из первых в 11.20 был атакован разведывательный батальон, действовавший на правом фланге. Против него, по немецким оценкам, действовал целый советский стрелковый полк. Уже через 30 минут весь правый фланг 125-й дивизии оказался скован боем и не мог сдвинуться вперед ни на шаг. Артиллерийскую поддержку пехоте, зачастую прямой наводкой, оказывали орудия 3-го и 4-го дивизионов 125-го артполка. Бой прекратился только в 14.30.
В 12.55 от XI корпуса поступило новое распоряжение, уточнившее задачи 125-й дивизии. По словам начальника штаба, соединения корпуса помимо основной должны образовать дополнительную тыловую оборонительную линию, главной задачей которой является отлов советских бойцов и командиров, которым посчастливится прорваться из окружения за линию фронта. Солдатам 125-й дивизии предписывалось создать такую позицию по линии от северной окраины с. Крестителево до северной окраины с. Ивановка.
В результате между 419-м полком и боевой группой майора Р. Шмидта образовался разрыв. Командир дивизии, за неимением иных резервов, решил закрыть его 73-м саперным батальоном. Однако вовремя прибыть тот не успел. Командиры окруженных, каким-то образом установив, что немецкие части действуют в отрыве друг от друга, атаковали с. Зарожье. Здесь находилось несколько десятков немецких пехотинцев, саперов и артиллеристов. Общее командование ими взял на себя хауптман Розевич, командир 1-й батареи 125-го противотанкового дивизиона. К 16.00 все попытки прорыва через с. Зарожье были отражены с большими для атаковавших потерями.
Во второй половине дня 420-й полк вышел на юго-восточную окраину с. Шаблиев и занял группу домов вокруг ветряной мельницы неподалеку от с. Чмыхалов. Перешедшие в наступление солдаты 419-го полка ворвались на южную окраину с. Денисовка. Командир дивизии приказал здесь закрепиться, а все свободные силы направить на прикрытие разрыва с боевой группой майора Р. Шмидта, так как там по-прежнему сохранялась угроза прорыва.
Уже в сумерках в штаб соединения поступил доклад от командира 421-го полка. Его солдаты заняли с. Плехов, захватив при этом 10 000 пленных и, в качестве трофея, – Боевое знамя 212-го гаубичного артполка (первоначально он входил в состав 87-й стрелковой дивизии). Еще 5000 красноармейцев сдались в плен перед 420-м полком в с. Денисовка. Всего за день, по подсчетам штаба 125-й дивизии, в плен попали 20 250 чел. В целом кольцо окружения еще более сузилось и угроза прорыва из него – уменьшилась. В ближайшие три-четыре дня оно будет уничтожено. Поэтому теперь 466-й полк можно вывести из состава 125-й дивизии