О завершившемся окружении командование фронта ничего не подозревало. Правда, и фронта как такового уже не существовало, и генерал-полковник М. П. Кирпонос к этому времени фактически уже ничем не командовал. В его распоряжении остались весьма незначительные силы, которые состояли преимущественно из командиров и красноармейцев разрозненных подразделений и штаба 5-й армии, а также сохранившей боеспособность 289-й дивизии. Штаб и Военный совет фронта в ночь на 18 сентября начали отход на восток в направлении Лохвицы.
Вывод колонны штаба фронта начался 17 сентября из хут. Верхояровка в общем направлении на Пирятин. Как можно сделать вывод из докладных записок генералов И. Х. Баграмяна и И. И. Волкотрубенко, порядок следования автомобильных колонн по дорогам организован не был. Практически сразу стали возникать заторы и пробки, существенно замедлявшие темп. «Вся дорога… была основательно загружена легковыми и грузовыми машинами, тракторами и повозками, шедшими наперегонки в 3–4 ряда»[116], отмечал просто как факт И. Х. Баграмян. Ни о каких попытках хоть как-то регулировать эту «неуправляемую массу» техники и людей никем не сообщается, видимо, попыток никто и не предпринимал. В общем беспорядке штаб фронта лишился своего прикрытия – полка охраны. В Пирятин, запруженный до предела людьми и транспортом, колонна прибыла уже без него. В распоряжении генерала М. П. Кирпоноса осталось несколько броневиков и автомашин со счетверенными пулеметными установками.
В Пирятине после длительных поисков удалось обнаружить штаб 289-й дивизии, единственного соединения на данном участке, еще сохранившего боеспособность. Командиру ее полковнику Д. Ф. Макшанову был дан приказ в ночь на 18 сентября возглавить движение на восток по северному берегу р. Удай. За дивизией, игравшей роль тарана, должны были следовать 1-й эшелон штаба и Военный совет фронта, а также тылы 21-й и 5-й армий. Другая часть штаба двигалась вслед за остатками 5-й армии.
Обеспечение прорыва штаба 5-й армии возлагалось на 31-й корпус генерала Н. В. Калинина. Он имел в своем составе семь стрелковых дивизий, боевая ценность которых была уже невелика. Еще к 12 сентября в их рядах насчитывалось следующее количество штыков:
– в 200-й дивизии – 450;
– в 195-й дивизии – 500;
– в 193-й дивизии – 200;
– в 215-й дивизии – 150;
– в 228-й дивизии – 300;
– в 295-й дивизии – 500;
– в 124-й дивизии – 100.
Фактически корпус уже был разгромлен, однако ему армия ставила активные задачи как боеспособному соединению. По радио генерал М. И. Потапов поставил перед ним задачу выходить в направлении на Пирятин и с. Белоцерковцы в район сосредоточения: села Деймановка – Макеевка – Белоцерковцы – Харьковцы. Чтобы выполнить задачу, требовалось совершить марш в 50–55 км, поэтому весь транспорт, для которого не имелось горючего, и орудия, которые нельзя было вывезти, пришлось уничтожить. На следующий день, 18 сентября, корпусные саперный батальон и батальон связи, двигаясь к с. Белоцерковцы, попали под удар противника у с. Приходьки и оказались разбиты. От спасшихся красноармейцев стало известно, что села Приходьки и Харьковцы заняты противником[117].
Прикрытие переправ и обеспечение тыла отходящих штабов было возложено на сводные отряды под общим управлением штаба 66-го корпуса. Их формированием непосредственно занимались военком корпуса полковой комиссар А. И. Рычаков, начальник политотдела Карасев, прокурор военюрист 2-го ранга Синельников, а также командиры оперативного и строевого отделов. В районе пос. Заречный на восточной окраине города под командованием начальника штаба соединения полковника Г. С. Здановича шло оборудование оборонительных позиций. Командованием 21-й армии остаткам 66-го корпуса было приказано держаться до наступления темноты, после чего прорываться на Городище[118].
Колонна штаба и Военного совета фронта начала выбираться из Пирятина в 3.00 18 сентября. Однако в полной мере задуманный план реализовать не удалось. Противник сумел обнаружить большое скопление людей и техники в Пирятине и нанес по нему несколько ударов с воздуха. В налетах участвовало до 30 самолетов. При следовании через город под бомбежку попала колонна штаба 5-й армии, большое количество транспорта оказалось разбито или подожжено, часть – брошена своими водителями. Во время одного из налетов погиб начальник шифровального отдела армии. На восточной окраине Пирятина колонна попала под минометный обстрел и далее следовала, по словам майора Банного, преимущественно пешим порядком. Связь со штабом фронта оказалась утерянной, и ее удалось восстановить только когда прибыли к с. Городище[119].
По мнению бывшего работника штаба 5-й армии А. Владимирского, удар противника по войскам в Пирятине оказался чрезвычайно эффективным. Остатки войск армии, средства управления и батальон охраны оказались отрезанными от штаба и не смогли переправиться через р. Удай. Армия как «боевая единица перестала существовать»[120].
В распоряжении генерала М. И. Потапова остался небольшой отряд в несколько сот человек, из которых 100–120 человек были работниками армейского управления. Самостоятельно пробиться на восток по указанному ему генералом М. П. Кирпоносом маршруту такие незначительные силы 5-й армии оказались не в состоянии. Поэтому, натолкнувшись на немецкие заслоны, они после короткого боя повернули на юг и влились в колонны 1-го эшелона, смешались с ними и внесли еще большие «хаос и беспорядок».
Тем не менее около 6.00 следование на восток удалось возобновить. Однако ни о какой организации речи уже не было: «Вся масса людей в строю и без строя… беспорядочно хлынули на восток» – так записал свои наблюдения генерал И. И. Волкотрубенко. Известно, что впереди колонны следовал штаб фронта и Военный совет, за ними – оперативный отдел и Артиллерийское управление, а также «отходившие в беспорядке тылы и дезорганизованные части 5-й и 21-й армий». Они держали путь сначала на с. Деймановку и далее на с. Куреньки.
В суматохе забыли оповестить о начале марша штаб ВВС 5-й армии во главе с полковником Н. С. Скрипко. Командиры, обсудив произошедшее, решили самостоятельно двигаться в сторону с. Куреньки. Это направление представлялось наиболее вероятным маршрутом для ушедших вперед штабов. И действительно, они не ошиблись. На переправе через р. Удай они наткнулись на огромную очередь из автомашин, конных повозок, разного рода техники, сгрудившихся возле единственного моста. С большим трудом колонне ВВС удалось перебраться на противоположную сторону.
Около 9.00 колонну вновь обнаружила немецкая авиация, и налеты возобновились. Одновременно действовали 15–20 бомбардировщиков, одни из них атаковали войска, другие стремились разрушить переправы через р. Удай. Большая скученность транспорта на узких улицах города и на выезде из него не оставляла возможностей для маневра, и сгрудившиеся колонны представляли собой отличную цель для летчиков люфтваффе. Им практически никто не мешал, поскольку зенитное прикрытие, за исключением нескольких малокалиберных орудий и счетверенных пулеметов у моста через р. Удай, отсутствовало, хотя в одной из колонн следовала часть 3-й дивизии ПВО во главе с полковником К. Н. Суриковым. Началась паника, красноармейцы разбегались в стороны и самостоятельно переправлялись через реку, бросая на берегу вооружение и технику.
В 11.00 колонна штаба фронта вошла в с. Куреньки, не встречая перед собой никаких войск противника. Тем временем стало известно, что 289-я дивизия вступила в бой с немцами у с. Макеевка. В качестве прикрытия (?) на с. Карпиловка выдвинулся 1-й запасной артиллерийский полк. Однако около полудня он попал под немецкую атаку и, не выдержав, разбежался. В 13.00 о случившемся стало известно в колонне штаба фронта, но движение продолжилось.
Вскоре на участке между селами Куреньки и Поставники отходившие войска подверглись артиллерийскому или минометному обстрелу противника. По ним били батареи, расположенные в районе с. Макеевка и в лесу к юго-востоку от него. Подавить их огонь никто не пытался, все старались как можно скорее миновать зону обстрела, что вновь привело к заторам. Проехать стало невозможно, и член Военного совета Е. П. Рыков приказал оставить машины с шоферами на дороге, а всем остальным двигаться пешком. Возможно, он рассчитывал, что, когда пробки рассосутся, автотранспорт догонит пешую колонну, однако все вышло иначе. Буквально за несколько минут противник расстрелял застрявший на дороге транспорт, и большая часть машин сгорела. Вновь налетевшие самолеты противника добили еще остававшиеся боеспособными отдельные орудия, радиостанции, автомашины[121].
Пришлось выйти из машины и идти пешком с палочкой в руке командующему ВВС фронта генералу Ф. А. Астахову. Около с. Куреньки его догнала полуторка полковника Н. С. Скрипко, однако генерал отказался сесть вместе с остальными в машину. Видимо, решил не искушать судьбу, заметив, как немецкая авиация безнаказанно уничтожает технику на дорогах. В дальнейшем он, видимо, все-таки нашел для себя автотранспорт.
Часть колонны 5-й армии, в том числе отдел ВВС, от сел Куреньки и Пески решила свернуть на с. Чернухи. Однако противник, взяв под минометный обстрел перекрестки, не позволил выполнить маневр. Попытка пробраться берегом реки также оказалась неудачной. Пришлось повернуть следом за колонной штаба фронта в направлении на с. Городище.
По словам бывшего командира 31-го корпуса генерала Н. В. Калинина, прикрытие с. Чернухи осуществляли бойцы 228-й дивизии полковника В. Г. Чернова и полк НКВД, возможно, полк по охране тыла полковника В. Т. Рогатина. По его словам, колонна штаба 5-й армии прибыла в с. Чернухи уже утром 18 сентября