Направив два отряда на расчистку участка с. Мелехи – Загребелье, генерал М. П. Кирпонос не стал выходить по этому маршруту, что кажется на первый взгляд странным и необъяснимым. В докладе 1941 г. генерал И. Х. Баграмян не нашел объяснения произошедшему и ограничился констатацией факта окружения и уничтожения колонны штаба фронта. Готовя к печати свои мемуары, он вновь вернулся к этому, возможно, мучившему его вопросу. Один из свидетелей гибели штаба фронта, бывший заместитель начальника оперотдела штаба фронта подполковник И. С. Глебов предложил такое объяснение: «Генерал Кирпонос… рассчитывал демонстративной атакой… отряда (генерала И. Х. Баграмяна и полковника В. Т. Рогатина. – О.Н.) отвлечь внимание противника. Колонна тем временем должна была двинуться на север и форсировать Многу у деревни Вороньки»[145].
Такое решение командующего фронтом выглядит более чем странным. В первую очередь обращает на себя внимание распределение сил. В предназначенном для демонстрации отряде генерала И. Х. Баграмяна оказалась наиболее боеспособная часть, включавшая бойцов охраны тыла и роту пограничников общим количеством до 150 человек. При себе М. П. Кирпонос оставил около тысячи человек, из которых около восьмисот – командиры и политработники, а остальные – красноармейцы тыловых частей, отделов и управлений фронта и 5-й армии[146]. В случае неудачи с демонстрационным прорывом и гибели предназначенных для него войск командование фронта оказывалось без войск прикрытия, т. е. фактически беззащитным. Что в конечном счете и произошло.
Однако если И. С. Глебов не прав и командующий действовал вполне разумно, то почему он не последовал за отрядами, пробившими кольцо окружения на участке с. Мелехи – Загребелье? Точный ответ мы уже никогда не получим, но можно сделать такое предположение. Разумеется, генерал М. П. Кирпонос не мог знать в точности о масштабах окружения фронта, он не имел достоверных сведений, где именно и в каком количестве располагаются прорвавшиеся в тыл немецкие войска. Возможно, он полагал, что плотного кольца еще не существует и он со своим штабом и Военным советом уже находится у внешнего края окружения, за которым простирается свободное, не занятое противником пространство. Стоит пробить последний немецкий заслон, и никаких препятствий для дальнейшего выхода уже не будет.
Поэтому, когда стало ясно, что отряды генералов Алексеева, И. Х. Баграмяна и полковника В. Т. Рогатина расчистили участок между селами Мелехи и Загребелье, командующий фронтом решил, что главное дело сделано – кольцо разорвано. Стихнувшая перестрелка могла только еще более укрепить его в правильности своего решения. Поэтому он приказал выходить на с. Мелехи. Но, как мимоходом отметил в своем докладе генерал И. Х. Баграмян, мост через р. Многа у села оказался разрушенным, проехать по нему оказалось невозможно. И тогда генерал М. П. Кирпонос принял решение повернуть на с. Вороньки.
Кроме подполковника И. С. Глебова о повороте колонны на с. Вороньки говорил и бывший командир 31-го корпуса генерал Н. В. Калинин. Из его рассказа следует, что командующий, вне связи с проводившимся прорывом, решил перенести фронтовое и армейское управления в с. Вороньки, расположенное в пяти-восьми километрах северо-западнее. О том, что к утру 20 сентября штабы фронта и 5-й армии сосредоточились в с. Вороньки, сообщал также бывший командующий ВВС фронта генерал Ф. А. Астахов.
Порядок колонны оказался таким: в качестве головной походной заставы шли пограничники, за ними – Военные советы фронта и 5-й армии, следом – управление 31-го корпуса и остальной личный состав. Конечной целью марша являлся выход к г. Лохвица и с. Белогорилка. Глубокой ночью переправились через приток р. Удай, но как только штабы оказались на северном берегу, противник провел атаку и отрезал колонну 31-го корпуса. Его командир генерал Н. В. Калинин более не предпринимал никаких попыток соединиться с колонной фронта и ушел к передовой[147].
Несколько иначе изложил в своем докладе события второй половины 19 сентября бывший помощник начальника разведывательного отдела штаба 5-й армии майор Банный. Он ничего не сообщил о заседании Военного совета, но также указал, что из с. Городище пришлось прорываться с боем. Для этого пришлось использовать отряд пограничников под командованием подполковника Шульженко. В нем числилось около 600 человек, имелось несколько пулеметов и орудий. Под их прикрытием около 5.00 утра 20 сентября был осуществлен прорыв из с. Городище по мосту в направлении с. Сенча. Вновь по разным причинам пришлось оставить значительное количество транспорта и вооружения[148]. Из его рассказа непонятно, куда именно проследовали войска, выйдя из с. Городище – на с. Загребелье, Мелехи или Вороньки.
В с. Вороньки вновь был собран Военный совет, заседание которого, по воспоминаниям Н. В. Калинина, состоялось еще 19 сентября. На нем присутствовали командующие и начальники штабов фронта и 5-й армии, а также члены Военных советов. Сам командир 31-го корпуса на заседание допущен не был. Позднее его вызвали к себе генералы М. И. Потапов и Д. С. Писаревский и сказали, что Военным советом принято решение выходить мелкими группами. Перед 31-м корпусом была поставлена задача двигаться по маршруту Жданы – Сенчаны – Хорошки и, выйдя к р. Сула, занять по ней оборону.
В с. Вороньки смогли перебраться далеко не все воинские части, командиры, политработники и рядовые красноармейцы. Значительное их количество осталось в силу разных причин в с. Городище и его окрестностях. После ухода штаба фронта они оказались предоставлены самим себе и стали действовать по своему усмотрению. Откуда-то прошел слух, что командование отдало приказ выходить из окружения самостоятельно, разбившись на мелкие группы. В своих воспоминаниях К. П. Казаков ссылался на решение Военного совета фронта[149]. О существовании такого приказа говорится в книге И. А. Мялицына «Генерал Рубцов»[150], но уже со ссылкой на указание штаба армии.
Получив такое распоряжение, многие командиры стали формировать собственные отряды из подчиненных им военнослужащих. В частности, таким образом образовались отряды штаба артиллерии фронта под командованием полковника Н. Н. Гаврилова, инженерного управления, который возглавил генерал А. Ф. Ильин-Миткевич, а также группы генерал-майора Г. И. Тхора и генерала Ф. Д. Рубцова.
Судьба этих отрядов оказалась различной: кому-то удалось ускользнуть и выйти к своим через линию фронта, а кому-то – нет. Известно, что группа генерала Г. И. Тхора прибыла в с. Городище около 9.00 19 сентября. К этому времени в ней находились в качестве начальника штаба подполковник К. Ф. Пустарнаков и в качестве военкома старший политрук И. Д. Брук. Они не стали присоединяться к колонне фронта, когда она вечером 19 сентября начала движение к с. Вороньки, а самостоятельно направились к с. Пески. Здесь группа попала под бомбежку, и генерал Г. И. Тхор, увидев, что на севере у с. Чернуха завязался бой с подошедшими частями противника, повел группу мимо сел Загребелье и Мелехи на восток. Утром 22 сентября летчики переправились через р. Многа и двинулись на Сенчу. Однако у с. Жданы они натолкнулись на отряд противника и были вынуждены отойти к с. Загребелье. Здесь произошла встреча с пограничниками из 25-й заставы и артиллеристами.
Объединившись, обе группы попробовали болотами пробраться к с. Городище, но и здесь им не повезло: они были обнаружены и атакованы противником. Попав под обстрел, бойцы и командиры стали разбегаться в стороны. Генерал Г. И. Тхор, подполковник К. Ф. Пустарнаков, политрук И. Д. Брук и капитан Н. В. Чернов вновь отошли к с. Загребелье. Получивший в бою серьезное ранение генерал Г. И. Тхор вместе со своей дочерью Дианой остались в одной из хат села на попечении местных жителей, а остатки его группы ушли на восток. При выходе из окружения она была окончательно рассеяна, а подполковник К. Ф. Пустарнаков и капитан Н. В. Чернов попали в плен. Такая же судьба ожидала и генерала Г. И. Тхора: его местонахождение было выдано перебежчиком, и 23 сентября он был взят в плен[151].
Факт пленения генерала Г. И. Тхора отмечен в немецких документах. Так, в донесении 3-й танковой дивизии за 22 сентября записано: «Доставлены: взятый в плен 22 сентября генерал-майор авиации Тхор, прежде командир 62-й авиадивизии, и его 15-летняя дочь. Генерал-майор уже переоделся в гражданское и только после предъявления ему фотокарточек, которые даны в приложении, признал свое звание. Споротые знаки различия также даны в приложении»[152].
Судьба группы А. Ф. Ильина-Миткевича оказалась не менее трагичной, несмотря на то что для усиления ему были приданы три бронемашины. В одну из них генерал сел сам и таким образом возглавил прорыв. Случилось так, что ехавший первым броневик генерала успел проскочить через немецкий заслон, а остальные силы отряда огнем противника были отрезаны и уничтожены. В этом скоротечном бою погиб главный инженер оборонного строительства фронта военинженер 1-го ранга М. А. Поляков[153], сам же А. Ф. Ильин-Миткевич благополучно перешел через линию фронта.
Управление 66-го корпуса во главе с генералом Ф. Д. Рубцовым прибыло в с. Городище в ночь на 19 сентября. Собранное совещание пыталось разобраться в обстановке и определить наиболее благоприятные пути для выхода из окружения. Работники штаба армии и корпуса отмечали как факт перемешивание отступающих войск, перебои со связью и, как следствие, нарушение управления. Обстановка была угрожающей – в самый ответственный момент командование армии могло остаться без войск. Видимо, понимая, что создать сильную ударную группировку для организованного прорыва фронта обороны противника невозможно, командование отдало приказ выходить мелкими группами, командиры дивизий получили полную свободу действий