Бойцы 66-го корпуса получили задачу форсировать р. Удай между селами Мгарь и Березоточа и в дальнейшем двигаться в направлении на г. Лубны. Около 3 часов ночи командир единственного оставшегося в распоряжении командира корпуса саперного батальона лейтенант Кузнецов приступил к изготовлению плотов. Однако завершить подготовку к переправе, как планировалось, не успели.
На рассвете 19 сентября с. Городище было атаковано с запада войсками противника. Управление армии приступило к немедленной эвакуации войск. Она была настолько спешной, что штаб 66-го корпуса потерял своего командира и стал выходить через плавни р. Удай самостоятельно. Возглавил немногочисленную колонну начальник оперативного отдела штаба корпуса полковник Г. С. Зданович. Под его командованием оказалось около 100 человек, в том числе военком полковой комиссар А. И. Рычаков и начальник штаба полковник Н. С. Пиказин. Отряд прошел около четырех километров на запад и, выйдя к одному из рукавов р. Удай, приступил к переправе.
Здесь штаб корпуса понес первые потери, погиб начальник связи майор И. А. Чирков. Он пытался переплыть реку, чтобы привязать веревку на ее противоположном берегу, но не справился с течением и утонул. После переправы отряд оказался на болотистой местности, идти по которой было очень утомительно. Через несколько часов такого пути, измученный обострившейся язвой желудка, застрелился начальник штаба корпуса полковник Н. С. Пиказин. Переправившись через р. Удай, отряд полковника Г. С. Здановича в дальнейшем благополучно вышел через линию фронта.
Командир корпуса Ф. Д. Рубцов остался в окружении. По мнению автора его биографии И. А. Мялицына, он погиб утром 19 сентября в бою на южной окраине с. Городище, подорвав себя последней гранатой[155]. Это вряд ли соответствует действительности, так как похоронен комкор был в нескольких километрах южнее, за р. Удай в с. Калайденцы. Поэтому можно предположить, что Ф. Д. Рубцов все же вырвался из Городища и двинулся по направлению к г. Лубны по оговоренному ранее в штабе армии маршруту.
Дальнейшую судьбу генерала можно представить по рассказу красноармейца И. И. Шурхало. По его словам, малочисленная группа генерала Ф. Д. Рубцова 19 сентября вошла в с. Щуки. Село к этому времени уже заняли немцы, и пришлось принять бой. Поняв, что через село не прорваться, генерал Ф. Д. Рубцов отдал приказ отходить, но было уже поздно: пути отхода перерезала немецкая пехота, усиленная бронетранспортерами. Два из них удалось подорвать гранатами, однако прорваться так и не смогли. Многие из группы были ранены или убиты, генерал также получил ранение. Собрав силы, он отполз во двор одной из хат, продолжая отстреливаться. Его пытались прикрыть капитан и лейтенант, но вскоре они погибли. Имена их так и остались неизвестными. Сам Ф. Д. Рубцов также погиб в бою, отказавшись сдаться в плен[156]. По другой версии, он в этом бою был тяжело ранен, взят в плен и вскоре скончался. Начальник артиллерии корпуса полковник С. Д. Медведев также оказался в неволе.
Атаки отрядов генералов И. Х. Баграмяна и Алексеева, а также полковника В. Т. Рогатина вызвали кризис в малочисленной немецкой обороне. К вечеру командованию 25-й моторизованной дивизии, пытавшемуся сформировать северный фас окружения у с. Городище, стало ясно, что в пойме р. Удай находится значительное количество советских войск. По опыту летней кампании противник имел все основания предполагать, что в самое ближайшее время должен последовать прорыв. Выставив удвоенные посты, немцы стали устраиваться на ночлег.
Около полуночи прорыв начался. Раздались частые выстрелы орудий и винтовок, трассирующие пули разрезали ночь. Вскоре стали поступать неутешительные донесения: русские после ряда атак прорвали фронт и вышли к с. Галяво. Поскольку находящийся там передовой отряд штаба удержать такую массу был не в состоянии, то пришлось срочно, «со скоростью ветра», оставить село и перебраться в с. Чернухи. Здесь немцы попытались организовать оборону, не имея в своем распоряжении никаких резервов и ни единого дополнительного солдата.
Тут, «как чертик из табакерки», появился подполковник Шульте-Хойтхауз, командир мотоциклетного батальона, с небольшим количеством своих солдат. Они были изрядно измучены долгой дорогой через ночь и нуждались в отдыхе, но их пришлось сразу же бросить в бой. Позицию для обороны выбрали западнее с. Чернухи, усилив ее немногочисленными пулеметами мотоциклистов.
Тем временем офицеры штаба, направившиеся в с. Гапановку, попали под удар еще одной группы прорывавшихся из окружения. Прикрывавший село разведывательный батальон с большим трудом отбивал атаки, однако вскоре красноармейцы прорвались через его оборону и смяли тылы 25-й дивизии. Находящиеся в с. Чапаровка немцы изготовились к обороне на случай появления советских войск. Наконец, уже 19.09 с юга подоспели солдаты 35-го пехотного полка и закрыли горловину прорыва. Редко где дрались настолько ожесточенно, как здесь. Полки понесли большие потери. Днем 20 сентября началось уничтожение котла в районе с. Городище. Через несколько суток боев оно было завершено, взято в плен 26 тысяч человек[157].
Насколько можно судить, остаток ночи штаб фронта и 5-й армии, а также управление 31-го корпуса, провели в с. Вороньки. Рано утром они выехали из села в сторону г. Лохвица. После их отъезда там еще оставалось значительное количество командиров, политработников и красноармейцев, и среди них – генерал Ф. А. Астахов. Вскоре с севера подошли части противника и после артиллерийско-минометного обстрела атаковали с. Вороньки. Неожиданное появление противника вызвало полную дезорганизацию, никто не предпринял никаких серьезных мер по обороне, все стали разбегаться в стороны в поисках укрытия. Многие спасались в рощах и балках на окраине села. «Когда сотни бойцов бросились в лес, – вспоминал генерал Ф. А. Астахов, – по нему начался усиленный артиллерийский и минометный огонь, скоро на опушке леса появились вражеские танки, мотоциклисты и автоматчики, которые, не заходя в лес, стали интенсивно стрелять, одновременно крича: «Рус, сдавайся!» Многие красноармейцы выходили с поднятыми руками»[158]. Среди попавших в плен 20 сентября у с. Вороньки оказался и заместитель командира 3-й дивизии ПВО полковник К. Н. Суриков, на следующий день та же судьба ожидала подполковника П. М. Севастьянова из штаба 31-го корпуса. Лишь немногим, сумевшим продержаться до ночи, удалось вырваться из кольца оцепления.
Удача сопутствовала также генералу Ф. А. Астахову. Во время атаки противника на с. Вороньки он с несколькими пограничниками, красноармейцами и работниками штаба укрылся в небольшом лесном массиве возле села. Спустя некоторое время немцы окружили лес и стали его обстреливать артиллерийским и минометным огнем, время от времени предлагая сдаваться. Вскоре многие стали выходить на опушку с поднятыми руками. В течение трех суток противник прочесывал лес и прилегающие к нему овраги, а также хаты и погреба в селе.
Генералу Ф. А. Астахову с группой из шести человек посчастливилось выскользнуть из кольца и направиться в северном направлении. По дороге, чтобы не привлекать к себе внимание, большинство из них переоделось в гражданскую одежду. Сменил свое приметное кожаное пальто и генерал. Не желая «погибать просто ни за что, по легкомыслию», как объяснял впоследствии Ф. А. Астахов в своем докладе о выходе из окружения, он уничтожил все свои документы, в том числе и партийный билет.
Через три дня, 24 сентября, группа вышла к хут. Сухая Лохвица, где встретила большое количество окруженцев, как красноармейцев, так и командиров. Здесь группа Ф. А. Астахова разделилась. Большинство решило остаться на хуторе, и только двое – младший лейтенант Н. Н. Коузов и младший воентехник А. А. Королев остались с генералом и продолжили свой путь на восток.
Группа двигалась осторожно, старясь избегать встреч с немцами и полицаями. Долгое время им это удавалось. Однако 18 октября в 16 часов около хут. Падалка всех их задержал патруль из двух солдат: одного немца и одного поляка. «Бежать в ровном поле было бесполезно, оружия у нас не имелось» – так описал свои рассуждения в докладе генерал Ф. А. Астахов. Патруль их обыскал, отобрал все продовольствие и некоторые носильные вещи. После этого пойманных отпустили. Почему? Генерал Ф. А. Астахов полагал, что из-за того, что «они удовлетворились награбленным…, наступала темнота, и, если бы нас повели дальше, мы бы, безусловно, сбежали». Так неожиданно для себя группа вновь оказалась на свободе.
Незаметно для себя группа пересекла линию фронта, которая в начале ноября 1941 г. еще не являлась сплошной, и 4 ноября вышла к железнодорожной станции Черемисиново. Здесь все трое сели на поезд, доехали до Касторного, а 6 ноября добрались до Воронежа. Выйдя на перрон, генерал Ф. А. Астахов и два его спутника явились к начальнику гарнизона города полковнику Реутову и доложили о своем прибытии. Через три часа генерал Ф. А. Астахов уже предстал перед членом Военного совета Юго-Западного направления Н. С. Хрущевым[159].
Управление 31-го корпуса, еще ночью покинув с. Вороньки, утром 20 сентября подошло к с. Жданы и, выполняя приказ командарма-5, попыталось организовать здесь временную оборону. Удалось установить связь с 193, 228-й и 289-й дивизиями, но ненадолго. Перед ними поставили задачу на прорыв в сторону с. Сенча. Командный пункт был оборудован в котловане в трех километрах южнее села. При содействии прибывших из фронтового управления нескольких генералов и полковников стали формировать из отступавших команды, назначать командиров, ставить перед ними задачи.
В 16.00 штаб 31-го корпуса и починенные ему вой-ска попали под артиллерийско-минометный обстрел со стороны противника, и, после того как последовала атака пехотой, они рассеялись. В группе генерала Н. В. Калинина остались начальник отдела боевой подготовки фронта генерал В. В. Панюхов, начштаба корпуса подполковник В. Г. Баерский, помощник начальника оперативного отделения, врач ППГ армии и адъютант. В таком составе они вышли 25 сентября в расположение 3-й кавалерийской дивизии