Правый фланг
Согласно боевому приказу № 10 штаба 185‐й стрелковой дивизии ее действия 11 декабря должны были начаться уже в 1.00. Планировалось ударом в направлении Кабаново, Елдино, Шорново уничтожить противника в этих и близлежащих населенных пунктах и к рассвету выйти на рубеж Демидово, Шорново. В дальнейшем предполагалось наступать в направлении Ново-Завидовского[990].
Части нашей дивизии перешли в наступление в 3.00. К 12.00 положение было следующим.
237‐й стрелковый полк, имея в своем составе 150 штыков, атаковал противника в направлении Мокшино. Фактически атаковала рота, которая встретила организованный огонь с восточной и северо-восточной окраины Мокшино. Кроме того, был открыт фланкирующий пулеметный и минометный огонь из района западнее Вараксено. В результате полк отошел на юго-западную окраину Вараксено.
В 257‐м стрелковом полку было три роты, но и его действия также не принесли результата. После попытки овладеть Кабаново он отошел на исходные позиции.
280‐й стрелковый полк в 6.30 сумел ворваться в Елдино и вступил в уличные бои. В 10.00 противник, силы которого были оценены не менее, чем в батальон, поддержанный тремя танками, перешел в контратаку со стороны Кабаново. Наш полк был отброшен на исходные позиции.
1319‐й стрелковый полк занял Шетаково в 8.00 и продолжал вести борьбу с оставшимися там огневыми точками противника[991].
Противник зафиксировал наступление против Мокшино из Вараксено в более позднее время, чем сказано в нашей сводке: в 8.00. Оборонявшаяся здесь 2‐я рота 87‐го пехотного полка помимо одного тяжелого пехотного орудия имела 5‐см противотанковые орудия и три зенитных. Кроме того, в распоряжении немцев был взвод броневиков. Видимо их наша сводка назвала танками. Немцы утверждают, что после отражения первой атаки, в 12.00 последовала вторая, которая также была быстро отбита. Никаких других подробностей относительно этого участка не сообщается. Противник только подтверждает факт вторжения атакующих в Елдино[992] около 7.00. Во всяком случае, относительно исхода боя никаких противоречий у противников нет[993].
Действия у Московского моря и переход в наступление группы Чанчибадзе.
Противник подтверждает вторжение наших войск в северо-восточную часть Шетаково. Опять же названо более позднее время этого события: 13.00. Для ликвидации этого вклинения были привлечена располагавшаяся в Завидово 1‐я разведывательная рота. Шесть ее бронеавтомобилей под командованием лейтенанта Бойга прибыли в распоряжение командира 2‐го батальона 87‐го пехотного полка. С помощью этой бронетехники немцам удалось выбить наши войска из Шетаково[994].
Мы видели, что наша сводка отражает состояние дел только в первой половине дня. Кажется естественным, что в нее не вошли сведения за более позднее время. Однако сам документ, имеющий № 224, был якобы подготовлен в 13.00 12 декабря! Он должен был бы содержать сведения не только об отражении наших атак, но и об окончательном освобождении упомянутых в нем населенных пунктов. Ведь немцы к исходу дня их покинули. Поэтому, похоже, мы здесь имеем опечатку в заголовке сводки. Ведь следующая сводка за № 225 имеет ту же дату и время: 13.00 12 декабря[995].
Между тем в 9.00 в штабе 36‐й моторизованной дивизии состоялось совещание, на котором была проведена оценка сложившейся обстановки и приято важное решение. Боевой группе Фриза с подчиненным 36‐м передовым батальоном, прикрываясь сильными арьергардами, предстояло отступить на линию Копылово – Козлово сначала пешими частями и занять промежуточную оборонительную позицию западнее Фофаново. Затем на эту линию, начиная с 18.00, ведя бой и стараясь как можно дольше сдерживать советские войска, должны будут отступить остальные части. Аналогичную задачу получила учебная бригада[996].
На правом фланге начал отход 36‐й передовой батальон, который оставил район Ново-Кабаново и, двигаясь вдоль железнодорожного полотна, прибыл в Фофаново, а оттуда переместился в Головково. Батальон, оборонявший район Мокшино, под прикрытием группы бронеавтомобилей отошел в Фофаново. Арьергардом немецкой группировки у Волжского водохранилища стал 2‐й батальон 87‐го пехотного полка. Он провел ночь на прежних позициях в районе Шетаково, Елдино и Высоково. Его отвод начался в 6.00 следующего дня под прикрытием бронетехники. Никакого давления со стороны советских войск в этот момент отмечено не было[997].
Группа Чанчибадзе идет в обход
В 7.00 10 декабря штаб 30‐й армии издал боевое распоряжение в адрес командиров 107‐й мотострелковой и 82‐й кавалерийской дивизий, а также 145‐го танкового батальона, о создании отряда из подчиненных им частей и соединений под общим командованием полковника Чанчибадзе[998].
От заместителей командующего армией по тылу и артиллерии требовалось немедленно обеспечить группу белыми маскхалатами, спиртом, концентратами, противотанковыми минами, бутылками с горючей жидкостью и боеприпасами. Начальнику АБТВ было необходимо принять меры к покраске в белый цвет танков и автомашин группы. Уже к 18.00 этого же дня отряд должен был сосредоточиться на исходных позициях в районе Вьюхово, Минино, Селевино, Березино и приступить к решительным действиям. Этому формированию предстояло «решительным ударом в направлении Решетниково прорвать фронт противника и выйдя в район Борихино, Павельцева, не допустить отхода частей противника в западном направлении и подхода его свежих резервов к г. Клин»[999].
Однако так быстро все проделать не удалось, хотя в группу входили достаточно мобильные части. Лишь в 9.00 появился боевой приказ № 1 по группе, в котором детально излагался план операции.
Командир 379-й сд В. А. Чистов.
Из доступных ему сил полковник Чанчибадзе сформировал два отряда. Правый состоял из 120‐го мотострелкового полка, трех танков Т-34 и шести Т-60, двух взводов роты автоматчиков, взвода противотанковых ружей, взвода саперов 99‐го инженерного батальона под общим командованием командира 120‐го полка. Отряд должен был овладеть Решетниково, Копылово и двигаться по маршруту Гологузово, Комлево, Жестоки, Борихино. Левый, под командованием командира 211‐го кавалерийского полка, включал в себя этот полк, два танка Т-34 и три Т-60, взвод роты автоматчиков, взвод сапер и роту автоматчиков. От него требовалось овладеть Рабочим поселком, Семчино и затем двигаться через Некрасино, Подорки, Тихомирово к Павельцево.
82‐я кавалерийская дивизия (без 211‐го полка) с лыжным батальоном входила в группу развития успеха.
Атака была назначена на 13.00. Дивизион реактивных установок должен был за пять минут до этого времени подавить противника на южной окраине Спас-Заулок и в северной части Решетниково[1000].
Заместитель командующего Западным фронтом генерал Захаров 10 декабря лично «увязал ввод этой группы» с командирами 379‐й, 365‐й стрелковых, 107‐й мотострелковой и 82‐й кавалерийской дивизий[1001].
Существуют данные относительно состава и численности группы Чанчибалзе на 19 декабря[1002], а также сведения о потерях личного состава в период с 11 по 18 декабря[1003]. Это дает возможность довольно точно установить, что перед началом операции в группе было чуть более 5 тыс. человек личного состава. Абсолютно точную цифру назвать нельзя, поскольку в данных по потерям 82‐й кавалерийской дивизии имеются нестыковки, которые дают разницу примерно в 100 человек между указанной суммарной цифрой и ее слагаемыми. Относительно потерь вооружения сведений нет и можно констатировать, что в отряде было, как минимум, пять орудий 76 мм и 11–45 мм. Кроме того, было 17 минометов калибра 83 мм и 45–50 мм. При этом основная масса артиллерии и личного состава была сосредоточена в 82‐й кавалерийской дивизии, а 120‐й мотострелковый полк, например, имел численность 500 человек. Таким образом, все надежды на успешный прорыв связывались, скорее всего, с действиями малочисленных танков группы.
После того как на северном крыле 30‐й армии несколько дней боев не принесли значительного продвижения, можно было ожидать, что и в данном случае все окончится затяжными боями на передовых позициях немцев. Однако данному предприятию первоначально сопутствовал неожиданный успех. Но он оказался не использован или, не совсем использован в силу не совсем адекватной оценки обстановки на путях отступления немцев. Командование 30‐й армии считало, что немцы будут отступать по Волоколамскому шоссе на Высоковск и нацеливало группу на перехват именно этого пути. Однако противник использовал и другие дороги: те, по которым в свое время к Клину пришли части группы Зиры. Этот путь перехватить было проще, поскольку он находился ближе от исходных позиций отряда Чанчибадзе. И сделать это почти удалось в первый же день операции. Однако в 30‐й армии не видно никаких попыток подвести туда какие‐нибудь дополнительные силы. А затем группа была направлена в район Теряевой Слободы. В результате не удалось перекрыть пути отхода ни там, ни тут. Таким образом, погнавшись за журавлем в небе, упустили синицу, которая была уже почти в руках.
Первоначальному успеху отряда Чанчибадзе, несомненно, способствовало то, что, несмотря на недостаток времени с утра была проведена рекогносцировка участка прорыва. Она позволила определить начертание переднего края противника, пути подхода, исходные районы и прочее[1004]. Напомним, что 58‐я танковая дивизия под Волоколамском в первый день контрудара атаковала с марша без всякой разведки, командиры танковых полков не успели осмотреть местность перед боем и, похоже, к этому и не стремились.
Оказался удачным и выбор времени наступления. Как раз в те часы, когда оно начиналось, в штаб 2‐й танковой дивизии немцев, к югу от Клина был вызван командир ее 304‐го стрелкового полка Бак. Ему поручалось сформировать боевую группу, которая помимо его полка включала 2‐й мотоциклетный батальон, 1‐й дивизион 74‐го артиллерийского полка и 2‐ю рота 38‐го саперного батальона. Задачей группы была оборона района Колосово, Семчино, Некрасино, Васильково, а также Копылово до подхода туда частей 36‐й пехотной дивизии. В 14.30 группа выступила[1005], испытывая большие затруднения, т. к. все дороги были забиты войсками, а в 22.15 она получила известие, что «вражеская кавалерия находится в районе Семчино – Некрасино» и требуется ускорить марш. Кроме того, через пол часа группу подбодрили информацией о том, что помимо конницы ее ожидают и русские танки[1006]. Понятно, что немецкое подкрепление запоздало. Таким образом, отряду Чанчибадзе удалось опередить появление крупных сил немцев в тех пунктах, которые необходимо было занять на первом этапе.
Дело несколько облегчило и то, что 36‐я моторизованная дивизия немцев, как уже было сказано, собиралась в этот день начать с 18.00 отвод своего левого крыла с позиций на линии Спас-Заулок, Московское море.
До середины дня на южной окраине Спас-Заулка сохранялась спокойная обстановка. Поэтому около 14.00 командир 9‐й роты 87‐го пехотного полка оберлейтенант Ринге собрал командиров взводов для отдачи приказа на отступление. Когда он в 14.15 заканчивал совещание, советские танки атаковали южное крыло роты. «Несколько танков наносили удар на запад мимо южной окраины села. Прежде чем командиры взводов вернулись к своим подразделениям, взводы при виде танков впали в легкую панику, прежде всего из‐за того, что 3,7‐см орудия не имели успеха. Однако, войска были очень быстро снова взяты в руки офицеров и унтер-офицеров и оставались на позиции. Один вражеский танк завяз в кювете. 3,7‐см орудие пришло по дороге на позицию и обстреляло танк с расстояния 300 м. Однако противотанковые гранаты отскакивали от брони. Танк не смог быть уничтожен[1007]. Тем не менее, эта стрельба не была вовсе бесполезной. Она замедлила атаку. Об этом можно судить по тому, что немецкая рота смогла покинуть в порядке свои позиции, пешком дойти до железнодорожного переезда и там, в километре от железной дороги, сесть на автотранспорт, который благополучно доставил ее в Копылово. Здесь 9‐я рота заняла позиции по обе стороны дороги на въезде в деревню. Вскоре сюда подошли и части 900‐й учебной бригады из Спас-Заулка. По их сведениям в ходе оборонительных боев удалось подбить четыре танка Т-34.
Это сообщение сомнительно, поскольку у правого отряда группы Чанчибадзе было всего три таких машины. А то, что здесь действовали именно они, говорит донесение 379‐й стрелковой дивизии.
«Дивизия при содействии танков 107 сд к 20.00 11.12.41 овладела Спас-Заулок, развивая наступление и встречая слабое сопротивление противника, к 22.00 овладела – 1258 сп Головково, 1255 сп – Решетниково, Вельмогово, выс. 157.8»[1008]. Нет сомнения, что первоначальный успех группы Чанчибадзе позволял соединению полковника Чистова надеяться на то, что дальнейшие боевые действия будут носить характер преследования. В приказе дивизии № 6, отданном в 21.00, ставится задача отрезать пути отхода Завидовской группировки врага на запад. Для этой цели предназначался 1255‐й стрелковый полк, который планировалось направить на Ворошиловский. Вновь вводившийся в бой 1257‐й стрелковый полк должен был сменить 1253‐й и 1255‐й и наступать вдоль Ленинградского шоссе и железной дороги. 1253‐й выводился во второй эшелон и готовился наступать на запад. Для преследования врага в западном направлении выделялись четыре отряда силой от усиленного взвода до усиленной роты[1009].
Между тем части Чанчибадзе продолжали свое продвижение. Около 23.00 советские танки атаковали позиции той же 9‐й роты у Копылова. Немецкие солдаты оказались не готовы к такому испытанию. Рота «впервые оказалась не полностью надежной», так как у отдельных солдаты «не выдержали нервы». Но прибывшие два штурмовых орудия помогли исправить положение[1010]. Благодаря этой поддержке атака, продолжавшаяся с 1.30 до 3.00, была отбита и позиция была удержана. В 2.30 была также атакована кавалерией при поддержке танков, находившаяся южнее деревня Крюково. В 5.00 900‐я учебная бригада получила приказ XXXXI-го армейского корпуса отойти в Воловниково и Корост. Это было выполнено ранним утром под прикрытием штурмовых орудий. Уже в ходе отступления штурмовые орудия якобы подбили один Т-34, а отступавший из Крюково батальон отчитался в уничтожении четырех машин этой марки[1011]. Но это было вдвое больше, чем имела левая колонна нашей группы.
Мы вынуждены довольствоваться описанием ночных событий только со стороны противника. Наши документы не дают никаких подробностей. Из оперативной сводки № 270 штаба 30‐й армии, поданной в 18.00, известно только, что «группа полковника Чанчибадзе в 15.00 выступила с рубежа: искл. Спас-Заулок, Ямуга»[1012]. О конкретных достижениях группы было сообщено только через двое суток в сводке № 272: «Группа Чанчибадзе овладела СЕМЧИНО, НЕКРАСИНО, развивает успех в направлении ю.в.»[1013]. О том, что Семчино было взято уже в течение ночи на 12 декабря левой колонной группы, удается установить из ЖБД Западного фронта, где сказано, что это произошло до 7.00 утра[1014].
Так начались действия отряда Чанчибадзе.
Наступление 365‐й стрелковой дивизии и контрудар немцев западнее Клина
Действия группировки, совершавшей глубокий обход, хоть и были важны, но могли оказать какое‐то влияние на ход событий только в более-менее отдаленной перспективе. Решение главной задачи по взятию Клина по‐прежнему ожидали от 365‐й и 371‐й стрелковой дивизий и приданных им танковых бригад, а также группы Хетагурова. 11 декабря в их адрес была направлена короткая директива: «Военный Совет Армии обязывает ВАС во что бы то ни стало город КЛИН взять 11.12.41»[1015].
В наиболее выгодном положении находилась 365‐я стрелковая дивизия. Ее левый фланг был нацелен на северную окраину Клина и наступал вдоль Ленинградского шоссе. Его первой целью стало Майданово. Никаких подробностей боя, действовавшего здесь 1215‐го стрелкового полка не известно. В оперативной сводке № 6 штаба дивизии основное внимание уделено судьбе 1‐го и 2‐го батальонов, которые находились во втором эшелоне в районе Ямуги. При этом они понесли потери от бомбежки и минометного огня[1016]. Отсюда можно заключить, что наступление вел только 3‐й батальон. Он был поддержан танками 8‐й танковой бригады:
Контрудар противника западнее Клина.
«В бою за д. Майданово участвовало БТ-7 – 2, Т-60 – 8.
В результате боя один БТ-7 сгорел и одна Т-60 сгорела. Одна Т-60 не вернулась, находится в неизвестном направлении. Выяснить, что с ней, не удалось. Остальные танки вернулись и заняли оборону по опушке леса 1 км с. Майданово.
Переправа через р. Сестра не наведена, а требуется дозаправка б/к и ГСМ. Требуется или навести переправу, или же подвести танки в район мельницы для пополнения ГСМ и боекомплектом.
Из боя не вернулся один башенный стрелок, причина неизвестна. Остальной состав сгоревших танков вернулся в б-н»[1017].
Таким образом, атака на Майданово окончилась неудачей. Танкисты потеряли треть своей техники. О потерях 1215‐го стрелкового полка в этот день ничего конкретного сказать нельзя. Цифр относительно потерь 11 декабря нет. Они в принципе не могли быть значительными, поскольку собственно наступление вела треть сил полка. Оно носило скорее отвлекающий характер и, похоже, что на этом участке больше внимания уделяли обороне, оставив у Ямуги большую часть сил. На это указывает и тот факт, что для поддержки атаки были выделены только легкие танки.
Все должно было решиться в центре и на правом фланге 365‐й стрелковой дивизии, где и произошли основные события. Здесь два других ее полка были направлены на перехват путей отступления немцев из Клина. Оба они находились в движении, не имея подготовленных оборонительных позиций, и попали под удар танковой группировки врага.
В 09.00 немецкое наступление начала боевая группа фон Витерсхайма, выступив на запад. Группа Каспара отложила свою атаку до 09.30, так как из‐за пробок на улицах Клина не смогли вовремя прибыть артиллерийские наблюдатели. С 09.30 до 10.00 велся сильный артиллерийский обстрел. В 10.10 Полуханово было атаковано с двух сторон и захвачено немцами.
Первым под удар врага попал 1213‐й стрелковый полк. Он уже в 6.00 занял исходное положение для атаки Полуханово и Маланино, и к моменту начала немецкого контрудара успешно продвигался в сторону Помельцево. «В результате контратаки танков и авиации противника 2/1213 сп отброшен с большими потерями в лес сев. Полуханово и открыл фланг полка под удар противника. Полк отошел на рубеж южн. опушки леса сев. зап. Маланино и перешел к обороне»[1018].
Южнее 118‐й пп из группы Каспара продвинулся к 12.00 до Тимонино, вытеснил оказавшиеся на пути советские части на север и установил связь с находившимся в Назарино батальоном стрелков из 5‐й тд. В 12.15 совместным действиям частей обоих немецких боевых групп (группа Каспара с юга, группа фон Витерсхайма с востока) были захвачены Голяди[1019]. Здесь в тяжелое положение попал 1211‐й стрелковый полк. Он, как и его сосед слева, 1213‐й, уже в 6.00 занял исходное положение на южной окраине Голяди, построив боевой порядок в два эшелона. Главная группировка имелась на правом фланге. Перейдя в наступление, полк ослабил оборону населенного пункта, а в поле, куда он вышел, никаких оборонительных позиций не было. Ситуация усугубилась в связи с отходом 1213‐го стрелкового полка, что открыло для удара врага фланг и тыл 1211‐го.
Полк «к 12.00 овладел развилкой дорог 1 км. юг. зап. Голяди, выс. 164.6, был атакован танками и авиацией противника во фланги и лоб и отошел с большими потерями в лес сев. Голяди»[1020]. Туда же откатились четыре танка Т-34 2‐го батальона 8‐го танкового полка, поддерживавшие наступление 1211‐го стрелкового полка:
«Противник атаковал Голяди 7‐ю танками, минометным огнем и автоматчиками, 1211 полк вытеснен в лес, что в 1,5 км сев. Голяди. Танки отошли с боем на сев. зап. опушку леса и заняли оборону с задачей приостановить противника. Весь день и ночь танки удерживали наступление пр‐ка. Потерь с нашей стороны не было. Заправка производилась ночью в лесу. Ночуем в лесу»[1021].
В 13.07 полковнику Каспару было приказано продолжить наступление в сторону Ямуги. В 14.20 командование 1‐й тд констатировало, что опасность окружения предотвращена. В 15.45 была отражена атака советских частей на Клин с севера. Немцы отчитались о трех подбитых танках Т-34. Наступление на Ямугу было остановлено уже в темноте. Противник отвел свои войска на линию Назарино – Голяди – Полуханово[1022].
Что случилось с нашей мотопехотой, которая седлала Волоколамское шоссе? Согласно донесению командира танкового полка 8‐й танковой бригады события развивались следующим образом:
«1. Противник, контратаковав 1211 сп с направления Борисово, сильным минометно-артиллерийским огнем выбил 1211 сп и занял Голяди.
Группой пехоты с танками противник атаковал из Тимонино. С направления Клин также предприняты контратаки мелкими группами.
2. Танки полка, действовавшие совместно с частями 365 сд, отошли вместе со своей пехотой и заняли оборону: одна группа на опушке леса 1 км с [евернее] Голяди фронтом на юг и ю.з.; вторая группа на опушке леса западнее Маланино.
3. По информации комиссара 8 мспб, батальон в 11.00 занимал прежнее положение, седлая шоссе на Высоковский. Б-н находился под сильным огнем пр‐ка. Батарея ПТО 8 тб имеет потери в матчасти и личном составе. Командир и комиссар батареи ранены. Комиссар бат-на оглушен разрывом снаряда.
4. Район действий 365 сд и соседа слева подвергается методичному налету авиации противника.
5. Прошу информировать о положении на левом фланге и вывести резерв из Мал. Бирево в Ямуга»[1023].
Сведения в этом донесении отражают обстановку до столкновения мотострелков с боевой группой Каспара. Согласно ЖБД батальона Шестака в конце концов он «отошел на ю-з опушку леса, что 1 км западнее Голяди, т. к. полк 1211 отошел из Голяди и тем самым дал возможность противнику зайти в тыл батальона»[1024]. Батальон потерял двоих убитыми и 25 человек ранеными, одну автомашину ЗИС и одно противотанковое орудие, отчитавшись об уничтожении взвода пехоты противника.
Немцы взяли 950 пленных и насчитали свыше 1800 убитых солдат противника. Было уничтожено три советских танка, захвачено два противотанковых орудия, 10 минометов, четыре тяжелых пулемета и 27 легких, 10 автомашин и много ручного оружия. Конечно, цифру убитых надо поделить как минимум на два. Но от этого легче не становиться. В братской могиле в д. Папивино (бывшие Голяди) похоронено 1272 чел. Известны имена только 122‐х, и видимо не случайно, что среди дат их смерти нет 11 декабря. Наверное в этот день было не до составления списков и неизвестно, было ли кому их составлять.
Судя по перечню немецких трофеев, основной урон понесла пехота 365‐й стрелковой дивизии. Это подтверждает ее оперативная сводка N6, поданная в 24.00 уже 12 декабря. В 1211‐м стрелковом полку в строю осталось 42 человека из среднего и старшего начсостава и 867 рядовых – треть штатной численности. Большие потери понес и 1213‐й стрелковый полк, который «к рассвету 12.12.41 г. выводится во второй эшелон для приведения себя в порядок». Понес потери вследствие бомбежек и артобстрела и 1215‐й стрелковый полк, который главными силами в бою не участвовал. Конечно, части 365‐й стрелковой дивизии потерпели урон не только в этот день. Длившееся всего несколько суток наступление резко снизило ее численность. Так в результате предыдущих боев потери в 1215‐м полку составили 60 % от его первоначального состава[1025].
В воспоминаниях командующего 30‐й А лишь отмечено, что бои 10 и 11 декабря приняли «предельно ожесточенный характер», и враг почти непрерывно контратаковал нашу ударную группировку. 365‐я сд названа наряду с остальными соединениями армии[1026], но одним упоминанием ее номера все и ограничивается. По понятным причинам Д. Д. Лелюшенко не особо горел желанием вспоминать этот день. И его подчиненные тоже предпочитали не акцентировать внимание на этих печальных событиях. Так, из книги А. В. Егорова трудно понять, к какому дню относится тот или иной эпизод. Только потому, что приведенный ниже отрывок предшествует описанию действий 12 декабря, можно предположить, что этот фрагмент относится к 11‐му и в некоторой степени отражает суть произошедшего.
Даник Анатолий Климентьевич, командир 1211‐го сп.
«Мы продолжаем наступление. Первый танковый батальон с подразделениями 1211‐го стрелкового полка и 8‐го мотострелкового батальона стал пробиваться в направлении деревни Першутино, второй с пехотой 1213‐го и 1215‐го стрелковых полков – в направлении деревни Борисово…
Особенно обострилась обстановка на участке 1211‐го стрелкового полка, вместе с которым действовал батальон капитана Моцарского. Немецкая пехота при поддержке большой группы танков перешла в контратаку из района Борисова в направлении Голяди. Наши танкисты с огромным трудом сдерживали натиск превосходящих сил врага. Моцарский трижды водил малочисленные роты в атаку. Третья атака оказалась для него последней. Танк комбата был подбит и загорелся. Капитан Леонид Михайлович Моцарский пал смертью храбрых…
Ожесточенный бой продолжался весь день. Населенные пункты Голяди, Борисово, Першутино по нескольку раз переходили из рук в руки»[1027].
Отметим, что официальной датой гибели Л. М. Моцарского согласно донесению о потерях считается 14 декабря[1028]. Поэтому рассказ А. В. Егорова представляет собой сумму впечатлений от нескольких дней боев.
В конце дня немцы отвели свою ударную группировку от Ямуги. Поэтому наши войска смогли вернуться на юго-западную опушку леса, расположенного севернее цепи опорных пунктов противника[1029]. Тем не менее, вечерняя сводка 30‐й А (подана в 18.00) утверждает, что 8‐я тбр оседлала Волоколамское шоссе в 1,5 км западнее Першутино и содействует наступлению 1211‐го стрелкового полка на этот пункт[1030]. Эти сведения перешли и в ЖБД Западного фронта. Но на следующий день в нем появляется запись об этих событиях, и там указано, что 365 сд с 8 тбр «ведет бой на южной опушке леса севернее Голяди, Полуханово, Майданово»[1031]. А в сводке Генштаба сведения о немецком контрударе появляются только к 8.00 13 декабря: «365 сд с 8 тбр в результате контратак противника из районов Высоковск, Клин отошли на рубеж южная опушка леса севернее района Голяди – Майданово, где и вела бой»[1032]. Из этих документов можно сделать вывод, что противник провел свою успешную контратаку 12 декабря. Но это не так.
На фронте 371‐й стрелковой дивизии
В 3.30 11 декабря штаб 21‐й танковой бригады издал боевой приказ № 44, из которого следует, что бригада была намерена повторить попытку взять Клин с востока и юго-востока. Первая такая попытка сорвалась в предыдущий день из‐за того, что немцы удержали свои опорные пункты на Рогачевской дороге. Теперь факт нахождения в них врага не был тайной для командира танковой бригады, и он скорректировал план атаки исходя из этих обстоятельств. Согласно ему, 2‐й мотострелковый и 46‐й мотоциклетный полки должны были наступать вдоль дороги Белавино, Клин, а за ним следовал 21‐й мотострелково-пулеметный батальон. В том же направлении должен был наступать и 21‐й танковый полк, за исключением четырех танков Т-60.
План этот кажется более реалистичным, чем попытка пройти по той же дороге от Щапово. Он нацеливал ударную группировку на то место шоссе, где никаких населенных пунктов не было. Тем не менее, выбор этого направления не дал положительных результатов. Владея опорными пунктами на высотах, немцы держали под огнем достаточно узкою полосу местности, по которой наши полки намеревались выдвинуться к Клину. Это привело к закономерному результату: «Сильный огонь с рубежа М. Щапово не давал проход к шоссе нашим частям»[1033]. Записи в ЖБД 21‐й танковой бригады и так не отличаются подробностями, но эта самая короткая.
Предотвратить воздействие огневых средств противника со стороны Мал. Шапово должна была бы 371‐я стрелковая дивизия. Но она этого даже не планировала. Ее 1233‐й стрелковый полк получил задачу продвигаться по восточной опушке леса, расположенного западнее Мал. и Бол. Щапово в тыл немцам, отрезая путь отхода на Клин и войти в связь 1215‐м полком 365‐й стрелковой дивизии. Против Воронина, Селюхино, Мал. Щапово, Бол. Щапово полк должен был оставить заслон силой до батальона, усиленного противотанковыми ружьями. 1231‐й стрелковый полк, овладев Селюхино, должен был обойти с востока Нов. Щапово, и наступать на Ясенево и Клин. 1229‐й полк был направлен на Воронино[1034].
По немецким данным, из перечисленных выше пунктов, только Селюхино в этот день было атаковано. «В 16.00 14‐й саперный батальон докладывает об атаке на Селюхино с северо-запада силой до батальона. Эта атака до 17.00 была отбита. Атакованный батальон (450 человек) положил перед своей линией 200 русских убитыми»[1035].
После сопоставления наших планов и свидетельств противника не могут не вызвать удивления сведения из оперативной сводки № 4 371‐й стрелковой дивизии, поданной в 24.00 11 декабря.
«1233 сп 2‐м батальоном выставив заслон западнее Мал. Щапово, Бол. Щапово и основными силами вышел в тыл противника, седлая дорогу г. Клин, Голиково, заняв исходную позицию южнее д. Белавино с задачей отрезать пути отхода противника на Клин.
1231 сп в результате боя, отбросив противника, занял д. Селюхино, Плюсково. Выйдя на южную окраину Плюсково, занял оборону.
1229 сп в результате боя, отбросив противника, занял д. Воронино, совхоз Клинский, Бабайки, выйдя на южную окраину Воронино, Бабайки и в 21.00, оставив перед фронтом прикрытие, вышел в район сосредоточения: лес, что южнее д. Белавино»[1036].
Такой результат, если бы он был действительно достигнут, привел бы к полному обвалу обороны немцев восточнее Клина и к окружению частей 14‐й моторизованной дивизии, оборонявшей рубеж Лутосни. Единственным небольшим относительным успехом, который мог послужить основанием для 371‐й стрелковой дивизии, чтобы морочить голову высшему командованию, стало кратковременное пребывание 1229‐го стрелкового полка в Воронино.
Угловой столб
Накануне в ходе боев за совхоз «Клинский» сомкнули свои фланги группа Хетагурова и 371‐я стрелковая дивизия. Перед ними немецкий фронт шел сначала с юга на север, а затем, огибая Воронино, сворачивал под прямым углом на запад. Нельзя сказать, что немецкая позиция была слабой. Воронино находится на возвышенности и с востока прикрыто рекой Лутосней. Мост на ней немцы со второй попытки взорвали, чем создали дополнительные препятствия. В результате село стало камнем преткновения для нескольких наших дивизий.
Расстановка наших сил в ходе наступления довольно подробно описана в ЖБД 24‐й кавалерийской дивизии.
«С 10.30 части дивизии перешли в наступление, имея задачу овладеть ВОРОНИНО и к исходу [дня] – ОПАЛЕВО.
18 КП ведя наступление на сев. окраину ВОРОНИНО, к 13.00 вышел на опушку леса (1 клм. с.з. БАБАЙКИ), где ведет упорный бой с противником, укрепившимся по восточной и сев. восточной окраине ВОРОНИНО.
В 13.30 полком установлена локтевая связь с соседом слева 1174 СП 348 СД.
70 КП с 10.30 ведя наступление на отм. 131.3, содействуя в овладении 18 КП ВОРОНИНО, из‐за правого фланга к 13.00 вышел на рубеж лес 1 клм с.в. Воронино и установил локтевую связь с соседом справа 1229 СП 371 СД.
Боевые действия в районе Воронино.
56 КП ведет наступление во 2‐м эшелоне за 70 КП, имея задачу совместно с 70 КП овладеть зап. окр. ВОРОНИНО.
В 15.00 командование дивизии для нанесения более сильного удара по северной окраине ВОРОНИНО вывело 70 КП во второй эшелон за правый фланг 18 КП. 56 КП – резерв. В 17.30 был отдан боевой приказ на атаку ВОРОНИНО, атака намечена 19.00. В 19.00 18 КП совместно с 1229 СП овладел сев. вост. окр. ВОРОНИНО»[1037].
На этом фрагмент, посвященный бою за Воронино, оканчивается, и далее следует сообщение о переброске дивизии на другой участок фронта. Поэтому создается впечатление, что село осталось в наших руках. Но это не так. Однако прежде чем привести другие свидетельства об этих событиях, с нашей стороны, надо посмотреть, как в этот день действовали немцы.
Отметим, что наше наступление развивалось весьма неспешно. От совхоза «Клинский» Воронино отделяют считанные километры, а на их преодоление ушел почти весь световой день. Нельзя сказать, что противник пытался организовать какую‐то оборону на промежуточных рубежах. У немцев впереди основной позиции были только слабые дозоры. В приведенных ниже фрагментах ЖБД 14‐й моторизованной дивизии записи, относящиеся к 11‐му пехотному полку, освещают действия в районе Ширяево, где наступал наш 1172‐й полк 348‐й стрелковой дивизии.
«10.00. Противник немедленно следует отступающей дивизии на ее восточном фронте, у 11‐го пп стоят разведывательные группы по ту сторону реки. На северном фронте к этому времени никаких особенных происшествий»[1038].
«В 13.45 сообщается о новом более сильном противнике в Бабайках и местности южнее Бабаек, при котором имеется также артиллерия.
В 14.00 также отступило боевое охранение 11‐го пп (мот.). Противник имеет намерение выйти на исходные позиции для более сильной атаки на Воронино – Ширяево и южнее.
В 14.15 корпус осведомляется командиром дивизии об этом выходе на исходные позиции. Командир дивизии просит о введении вооруженных сил авиации против этого.
В 16.00 атака «Штук» у Воронино принесла полную разгрузку»[1039].
Таким образом, в светлое время суток немцы сдерживали наше наступление за счет действия авиации и, как узнаем из наших документов, артиллерии.
Развязка наступила уже в темноте.
«В 18.30 противник в долине восточнее Воронино выходит на исходные позиции для атаки.
В 20.00 противник проник в северную часть Воронино, однако сразу в контратаке с сильной поддержкой артиллерии снова оттуда отброшен.
В 21.00 11‐й пп (мот.) докладывает, что успех обороны в Воронино достигнут, что два налета орудий залпового огня (между 17.00 и 18.00 ч.) принесли полку значительные потери.
Вследствие этого, особенно топографически, положение 53‐го пп (мот.) становится тяжелым.
В 23.00 с командиром полка обсуждали предполагаемый отход на позицию западнее Воронино, если к этому принудит новая сильная атака противника. Правда, Воронино, как угловой столб настоящего фронта чрезвычайно важно, но нет гарантии, что линию в восточной части Воронино можно удержать. В случае отхода 1 рота 2‐го батальона 11‐го пп и правое крыло 54‐го мцб должны подготовить соответствующий малый поворот фронта»[1040].
Итак, мы видим, что удержать населенный пункт нашим войскам не удалось, что подтверждает и ЖБД 348‐й стрелковой дивизии.
«Дивизия к 21.00 11.12.41 вышла на рубеж Воронино, Ширяево, Мякинино.
1174 сп по овладении Гафидово, Бабайки в течение 11.12 вел бой за овладение Воронино. Противник оказывал сильное сопротивление. Полк находился под постоянным артиллерийским огнем и огнем минометов. Огневой бой продолжался весь день. Подразделения 1174 сп, подойдя вплотную к северной окраине Воронино, ворвались в него и захватили несколько сараев. Противник, сосредоточив в этом направлении огонь нескольких пулеметов и минометов, вынудил полк отойти на исходные позиции Бабайки, Гафидово, Русино.
1172 сп без успеха вел бой за Ширяево»[1041].
Те же события по версии 1229‐го стрелкового полка выглядят так:
«11.12.41 г. командование дивизии ставит задачу нашему полку: действуя совместно с 24‐й кавалерийской дивизией овладеть деревней Воронино, которая еще находилась в руках немцев. Во исполнении этой задачи наш полк в составе первых двух батальонов сосредоточился на территории Клинского совхоза и в 13.00 часов вошел в соприкосновение с противником. Снова завязался упорный бой …, длившийся до позднего вечера. В ходе сражения наш полк уже ворвался в деревню, но подошедшими броневиками и танками противника он снова был выбит оттуда, и таким образом овладеть этим населенным пунктом в ходе сражения данного дня не удалось. Хотя деревня Воронино была довольно сильно укреплена противником, но отнюдь не представляла собой какой‐то неприступной крепости. Взять ее было можно, но задерживаться под ней долго в тех условиях было совершенно бессмысленно. Нужно было спешно завершить окружение Клинской группировки противника для завершения ее разгрома, и в конце дня 11 декабря командир полка получил новую задачу, не задерживаясь у деревни Воронино, продвигаться дальше вперед. Нужно было спешно перебросить полк в район деревни Малое Щапово и оттуда наступать на город Клин»[1042].
Налицо была неудача, и объяснение, которым заканчивается приведенный фрагмент, выглядит несколько неуклюже. 1229‐й полк и 24‐я кавалерийская дивизия ушли на другие участки, но 348‐я осталась и продолжила попытки взять Воронино.
В этот день некоторым успехом наших войск увенчались боевые действия на смежных флангах 30‐й и 1‐й ударных армий.
«1170 сп овладел Зубово, Темново, Струбково, Меленки, Ельцово и во взаимодействии с 1 сб 29 бригады овладел Соколово.
Дальнейшее продвижение частей дивизии задерживается сильным огневым сопротивлением противника»[1043].
Хотя и было достигнуто продвижение вперед, но дальнейшее наступление не сулило быстрого успеха. Немцы на этом участке построили свою оборону на господствующих высотах и к тому же готовились перейти к активным действиям.