Правый фланг 30‐й армии и группа Чанчибадзе
185‐я стрелковая дивизия двигалась вдоль берега Московского моря. Перед ней продолжали обороняться части 36‐й моторизованной дивизии. Гаврилково занимала 2‐я рота 36‐го передового батальона. Уже ночью ее боевое охранение в километре от деревни было атаковано советскими войсками неустановленной численности. Огнем из всех видов оружия атака была отбита. Но тем не менее охранение было отведено, а мост, находившийся перед его позицией взорван. В 2.15 был атакован с юга и востока немецкий мотоциклетный взвод, занимавший Первое Моховое (в полутора километрах южнее Гаврилково). В 3.45 взвод оставил населенный пункт и отступил в сторону Гаврилково[1106]. Само Гаврилково немцы обороняли до 19.00. Отход с этой позиции по их сведениям произошел без помех[1107].
С нашей стороны нет прямых указаний на то, что в течение дня против Гаврилково велись какие‐то активные действия. К исходу дня, согласно данным сводки № 226 штаба 185‐й стрелковой дивизии, ее 1319‐й стрелковый полк овладел Гаврилково и Первое Моховое и продолжал наступать в направлении Ворошиловский. Он имел задачу совместно с действовавшим левее 280‐м стрелковым полком овладеть Козлово. 237‐й стрелковый полк занимал опорные пункты в тылу дивизии: Безбородово, Лягушино, Тешилово, Фофаново. 257‐й полк двигался на западную окраину Селиверстова[1108]. Сводка была готова к 1.00 14 декабря, а в армейской сводке № 274, вышедшей в 6.00, утра уже сообщается о взятии Ворошиловского[1109]. Однако немецкие источники не подтверждают столь ранней потери этого населенного пункта. Две атаки на этот пункт велись после 22.30 и были отбиты, и к 5.00 14 декабря там было все спокойно[1110].
С утра действовавшая южнее 13 декабря 379‐я стрелковая дивизия продолжила наступление на фронте Воловниково, Корост. Первой ее задачей было овладение Воловниково. После этого 1255‐й стрелковый полк должен был наступать в северном направлении, выйти на фронт Ворошиловский, Козлово и отрезать путь противнику, отступавшему по южному берегу Московского моря. В свою очередь 1257‐й полк должен был преследовать противника в направлении Чернятино, Бортницы и к исходу дня выйти на фронт Глухино, Китенево[1111].
Однако до выполнения таких амбициозных планов дело не дошло. Согласно боевому донесению № 10 дивизии, 1255‐му стрелковому полку сначала удалось занять первый из этих населенных пунктов – Воловниково. Однако немцы, поддержанные сильным минометным огнем и тремя танками, смогли отбросить наши подразделения в исходное положение. Отряд № 1 дивизии (рота 1257‐го стрелкового полка, отделение саперной роты) достиг д. Чистый Мох, вошел в связь с 1‐м батальоном 280‐го стрелкового полка. О положении остальных трех отрядов и других частей дивизии это донесение ничего не сообщает. Отмечен утренний налет немецкой авиации в количестве 11 машин на подразделения 1253‐го стрелкового и 934‐го артиллерийского полка. За день дивизия потеряла 77 человек, 50 лошадей и одно 76‐мм орудие. Был ранен командир 1257‐го стрелкового полка и убит его военком[1112].
В 7.30 утра 13 декабря в приказе № 3 командир группы полковник Чанчибадзе потребовал от своих подчиненных продолжить выполнение прежней задачи. В отличие от предыдущего этот документ предписывал командиру 82‐й кавалерийской дивизии выделить один кавалерийский полк с батареей 76‐мм орудий с задачей действовать с запада против Высоковска[1113], что соответствовало присланным накануне указаниям армии.
Но уже в середине дня группу Чанчибадзе настигла телеграмма (отправлена в 12.30) с новым распоряжением, подписанным начальником штаба армии: «Автоколонны противника отходят Теряева Слобода. Немедленно выйти Теряева Слобода. Перехватить дорогу. Хетагуров»[1114]. К 18.00 это задание было оформлено в виде боевого распоряжения № 99, в котором помимо формулирования задачи есть следующий пункт: «Обращается Ваше внимание на медлительность и нерешительность действий. Плохую информацию о положении Ваших частей. Немедленно поправьте эти недочеты»[1115].
Действия 185-й сд южнее Московского моря.
Несмотря на упреки в медлительности реакция на указание командования была быстрой. Уже в 13.00 последовал приказ № 4. Он и поставил новую задачу:
«Отряд с рассветом 14.12.41 г. совершает марш в район ТЕРЯЕВА СЛОБОДА, прикрывшись справа и слева небольшими заслонами, выходит на коммуникации ВОЛОКОЛАМСК, КЛИН с задачей: не допустить отхода частей пр‐ка с КЛИНА на запад и подхода его резервов на КЛИН.
Маршрут движения – роща 0,5 км Ю-В СЕМЧИНО, «РОД» (5040), ХЛЫНИХА, отм. 161.0, отм. 159.3, 0.5 км вост. КУРБАТОВА, ЧАЩ, ТЕРЯЕВО СЛОБОДА»[1116].
Почему задача была изменена? По-видимому, был извлечен некоторый урок из многодневных штурмов населенных пунктов в ходе наступления 30‐й армии. Эти атаки были удачными там, где в деревнях стояли слабые немецкие гарнизоны. А к 13 декабря вблизи Клина местность была уже довольно сильно насыщена войсками противника. Имея сведения авиаразведки об отходе врага, наше командование сделало логичное предположение о том, что даже район Павельцева мог быть уже сильно занят. Поэтому относительно слабое сопротивление можно было ожидать только гораздо дальше, в глубоком вражеском тылу.
Теряева Слобода расположена на значительно большем расстоянии от Клина, чем Павельцево. Это уже само по себе должно было стать существенным затруднением для успешного выполнения нового плана. Ведь все, что предлагал командующий армией, нужно было делать быстро, а марш по бездорожью в лесистой местности сулил неминуемые затруднения. Нужно было быть большим оптимистом, чтобы рассчитывать на полный успех предприятия. Приказ можно написать быстро, но подготовка к его выполнению требовала времени. Только в 19.30 был издан приказ группы по тылу № 1, в котором дан перечень необходимых мероприятий.
«Для обеспечения операции отряда:
1. Все боеприпасы, продовольствие, необходимое имущество отряда в ДОП и частях с машин снять и переложить на санный обоз.
2. В частях иметь: носимого продовольствия – 2 сут. дачи и в обозе – 2 сут. дачи, боеприпасов – в частях – 1,5 б/к и в ДОП – 0,5 б/к.
3. Все излишнее имущество отряда погрузить на имеющийся автотранспорт отряда и все машины сосредоточить в р-не ЗАХАРОВО…
6. К-ру 82 кд выделить в распоряжение начальника тыла отряда капитана ГОРЮНОВА санный обоз в составе 53 саней с ездовыми и к 4.00 14.12.41 г. сосредоточить в р-не КП отряда»[1117].
Этот приказ интересен и тем, как в нем изложена оперативная обстановка: «Пр-к обороняется на рубеже КОРОСТ, ГОЛОГУЗОВО, ИГУМНОВО, ВАСИЛЬКОВО, имея крупные опорные пункты КОРОСТ, ЧЕРНЯТИНО, ГОЛОГУЗОВО, ИГУМНОВО, НЕКРАСИНО, ВАСИЛЬКОВО» [1118]. Из этого следует, что дважды упомянутая деревня Васильково даже к исходу дня находилась в руках противника. На это следует обратить внимание потому, что в сводке армии № 273, поданной в 18.00 13 декабря, сообщается, что «группа развития прорыва под командованием полковника ЧАНЧИБАДЗЕ – к 10.30 вела бой за овладение КРУТЦЫ, ВАСИЛЬКОВО, имеет задачей выйти на пути отхода противника в районе ТЕРЯЕВА СЛОБОДА»[1119].
В немецких документах мы не находим подтверждения того, что в течение дня Крутцы и Васильково были атакованы. Для немцев любая такая попытка таила опасность перехвата пути отступления, и они непременно бы ее отметили. Более того, речь идет о продолжении попыток противника ликвидировать советскую группировку в районе Семчино. Эти попытки оказались неудачными.
«12.40. Атака 2‐го мотоциклетного батальона на Семчино остановлена сильной вражеской контратакой. Корост враг атакует с востока.
16.00 Командир 2‐й тд докладывает: наступление на Семчино было безуспешным. Дивизии будет приказано, что она должна держать линию Некрасино – Корост. Так как существует возможность, что враг от Семчино нанесет удар дальше на юг, дивизия должна растянуться направо, чтобы защитить дорогу на Третьяково. Для этого в случае необходимости надо сдвинуть в Третьяково одну боевую группу»[1120].
Скорее всего, группа Чанчибадзе не беспокоила противника, так как готовилась к рейду на Теряеву Слободу. Некоторые признаки этого немцы отметили, но, по‐видимому, считали, что задачей наших войск будет перехват ближайшего пути отступления в районе Третьяково.
«20.45 Положение перед левым участком 2‐й тд спокойно. Дивизия, однако, предполагает, что противник сдвигает силы на юг (наблюдалось движение автомобилей от Семчино на юг). Они направлены или против правого крыла дивизии, или собираются атаковать направление на Третьяково. Но так как дивизия с имеющимися к настоящему времени частями слаба, чтобы отвлечься на Третьяково, настойчиво предлагается подвод частей, еще остающихся у LVI-го ак»[1121].
Понятно, что подготовка к более дальнему рейду требовала времени, а вот решению более близких задач казалось бы ничего не мешало. Однако прошел целый день, вновь наступила ночь, и в адрес командира 82‐й кавалерийской дивизии вновь последовал приказ: «1. Командиру 82 кд 211 кав. полком действовать с юго-запада на Высоковск» [1122]. По неизвестным причинам не было выполнено и это указание. В дальнейшем указанный полк продолжал воевать вместе с остальными силами группы.
Действия ударной группы западнее Клина
По-видимому, уже в ночь на 13 декабря штабом Западного фронта 1‐й ударной и 30‐й армии было отдано следующее распоряжение:
«Особо важное
Командармам Лелюшенко, Кузнецову
№ 090/оп 13.12.1941 года.
Приказываю: 1. Частью сил армий действовать на Ваших смежных флангах. 13.12 завершить полное окружение немцев в районе Клин и пленить их. Остальными силами решительно и непрерывно продолжать выполнение поставленных задач, преследуя отходящего противника.
2. Посредством самолетов, парламентеров, громкоговорителей немцам, находящимся в Клин, предложить сдачу, обещав им сохранение жизни. В противном случае истребить их до единого.
3. Исполнение под личную ответственность командармов.
Жуков. Булганин»[1123].
В указанный срок ни один из первых двух пунктов не был выполнен. Но это не значит, что не были предприняты никакие усилия для их выполнения. Основные надежды наше командование связывало, конечно, с действиями вновь созданной ударной группировки западнее города.
«На рассвете 13 декабря началась наша атака, – начинает свой рассказ бывший командир танкового полка А. В. Егоров. – По сигналу красной ракеты танки двинулись на деревню Стриглово. За танками пошли стрелковые подразделения. Хорошо вижу южную окраину Клина, окутанную черным дымом. Город горит во многих местах»[1124].
Естественно, спустя годы автор воспоминаний не может точно воспроизвести последовательность событий в боях, которые продолжались несколько дней. Поэтому его рассказ оказался составленным из эпизодов, которые происходивших совсем в другом порядке, и не только в этот день. Так, с исходных позиций севернее Голядей А. В. Егоров никак не мог видеть южную окраину Клина. Если бы он взглянул на карту перед тем, как написать эти строки, то переставил бы данный эпизод в конец рассказа. Ведь для того, чтобы подойти к Стриглову, надо было преодолеть совсем не близкий путь.
Более того, переход в наступление описан в боевом донесении № 0156, подписанном самим Егоровым, а находился он в тот момент на командном пункте 8‐го танкового полка в двух километрах юго-западнее Ямуги.
«1. В 5.00 полк после дозаправки и пополнения матчасти ГСМ и боеприпасами выступил из Ямуга в исходное положение для атаки на опушку леса 1,4 км с.з. Голяди.
2. В 8.00 танки полка выступили с исходных позиций в атаку в направлении отм. 154.6, Селинское.
3. Состав атакующей группы входит три танка Т-34, семь танков Т-60.
Для усиления прикрывающего с с.з. и запада 46 мотоциклетного полка выделено: два танка Т-40 и один танк Т-26»[1125].
К 13.00 войска прошли около двух километров, командный пункт оставался на прежнем месте, и оттуда было послано донесение № 0157, которое тоже подписано Егоровым.
«Противник, продолжая удерживать рубеж Голяди, Полуханово, ведет сильный автоматный и минометно-артиллерийский огонь по опушкам леса, что севернее указанных пунктов.
2. Части 365 сд успеха в продвижении не имеют.
3. Танковая групп полка совместно с 8 мспб овладела отм. 164.6, продолжает выполнять поставленную задачу.
4. В 13.00 в район КП прибыло: танков КВ – 2 шт.; танков Т-34 – 2 шт.; танков Т-26 – 2 шт.
Прибывшие танки подготавливаются к введению в бой в направлении Голяди»[1126].
Следовательно, сам командир полка, по крайней мере, в течение первой половины дня 13 декабря, в атаку не ходил. По-видимому, и командир мотострелков майор Шестак, также как и майор Егоров, не водил в бой свои передовые подразделения и пользовался их донесениями, которые сильно запаздывали. Об этом можно судить по тому, что мотострелково-пулеметный батальон 8‐й танковой бригады сообщал в своих двух донесениях за этот день. Оба отправлены с опушки леса, что расположена в одном километре северо-западнее Голяди. Первое, от 19.30, сообщает:
«Батальон совместно с танками, продолжая выполнять поставленную задачу, достиг района ж.д., что ю-з д. Борисово 2 км, где остановился. Соседи: 1211 сп, 2 мото б-н и 46 мотополк группами отошли на д. Ямуга. Пр-к продолжает удерживать д. Голяди, ведя сильный арт. и минометный огонь с д. Борисово и Высоковск по нашему батальону и танкам. Во время завязавшегося боя имеются потери. Люди сильно промокли …, есть случаи обморожения»[1127].
Во втором донесении, в 22.30, картина боя выглядит несколько иначе:
«Батальон совместно с танками, выполняя поставленную задачу, выдвинулся на шоссе Высоковск – Клин в 15.00. В 15.30 завязался бой с противником, в результате чего подбито и уничтожено 73 грузовых и легковых автомашин, 2 средних танка, 18 мотоциклов, до 200 солдат и офицеров, 3 орудия пто уничтожено. Имеются потери личного состава, есть случаи обморожения»[1128].
Таким образом, потребовалось более четырех часов, чтобы доставить в штаб сведения о выходе на шоссе Клин – Высоковск. По-видимому, к исходу суток батальон окончательно вышел из боя и поэтому его командир смог подвести итоги.
В ЖБД батальона Шестака указаны несколько иные достижения, чем в донесении: уничтожено до 50 автомашин, 11 мотоциклов с коляской и три средних танка. Собственные потери: один человек убит и девять ранено[1129].
Обратимся опять к мемуарам А. В. Егорова.
«Шоссейная и железная дороги, подходящие к Клину с юга и пересекающие полосу нашего наступления, пока находятся в руках гитлеровцев. Используя их, немцы все время создают нам угрозу с флангов, цепко держатся за дорожные насыпи и выемки.
И все же мы продвигаемся вперед. Капитан Гуменюк, повернув свои танки на юго-восток, пробивается к железнодорожной насыпи. Она стала местом ожесточенного боя. Несмотря на яростное сопротивление противника, танкисты вышли на линию железной дороги…
Освободив деревню Першутино юго-западнее Клина и перехватив железную и шоссейную дороги, идущие на Высоковск, мы поставили немцев в трудное положение – путь на юго-запад им был отрезан»[1130].
В документах 8‐й тбр занятие Першутино датируется только 15 декабря[1131]. Этот же вывод можно сделать и из немецких источников. Конечно, не исключено, что наши подразделения врывались в деревню, но не смогли там закрепиться.
Командир группы П. А. Ротмистров ничего не говорит о занятии Першутино: «В течение дня подвижная группа вела тяжелые бои, прорываясь к шоссейной дороге из Клина на Высоковск. Противник оказывал упорное сопротивление. И все же мы, хотя и медленно, но продвигались вперед. Первым вышел на шоссе и развернулся на юго-восток танковый батальон капитана Гуменюка. Вскоре он перерезал дорогу у Лаврово. Навстречу ему из Клина выступила колонна фашистских танков. Гуменюк немедленно развернул батальон и открыл по врагу меткий огонь. Головные немецкие танки были подбиты, остальные повернули обратно. Преследуя отходившего противника, танкисты продвигались на Клин»[1132].
В действительности продвижения на Клин не произошло и танки даже не остались ночевать возле шоссе. Этот факт не отражен в донесениях 8‐го танкового полка. Но есть данные ЖБД 1‐го танкового батальона:
«Получили приказ выйти в р-н шоссе Клин – Высоковск с задачей разбить движение колонны противника и далее двигаться на Селинское. Группа танков Т-34, ком-ры танков ст. л-т Еремин, л-т Старухин, ст. сер. Тарасов, ст. сер. Величко вышли с боем на шоссе и завалили машинами дорогу. Ввиду ночи и исхода горючего с боеприпасами, наступление приостановилось. Отошли на исходную позицию.
В результате боя совместно с 8 мспб было разбито и уничтожено: 73 автомашины 1 ср. танк, 14 мотоциклов, 7 тягачей. Танки отошли в лес, на исходную позицию, где и ночуют»[1133].
По данным 21‐й тбр, «в 14.00, соединившись со 2 мсп, действовавшим слева, бригада выходит через лес на Волоколамское шоссе и внезапной атакой двигавшейся автоколонны из г. Клин на Высоковск уничтожает до 200 немцев, которые, бросив до 150–200 автомашин, пытались скрыться в лес. В этом же бою был подбит средний танк противника. Из состава немецкой автоколонны много машин осталось заведенными, но увести их в тыл не представлялось возможным. Путь выхода бригады на шоссе проходил через лес, непроходимый для автомашин»[1134].
В этом бою вновь отличился командир мотострелков 21‐й танковой бригады майор К. Г. Кунаков.
«В бою по окружению Клинской группировки б-н Кунакова, действуя с другими частями, первым вышел через леса на Волоколамское шоссе (западнее г. Клин) и внезапным фланговым ударом уничтожил немецкую автоколонну, отходящую из г. Клин. На шоссе на протяжении 2 клм остались разбитые и много целых автомашин, также много трупов немцев, 3 средних танка»[1135].
Таким образом, время выхода на шоссе Клин – Высоковск состоялось в период меду 14.00 и 15.00.
Штаб 1‐й тд врага оценил силы прорвавшихся в 300 человек, поддержанных 19‐ю танками (практически точная цифра). По его сведениям, «к 16.10 враг продвинулся вперед до линии дороги Клин, Некрасино. Там он наталкнулся на вытекающие на запад колонны 6‐й тд и 14‐й мтд, в том числе отдельные транспортные средства 1‐й тд. Это были почти исключительно грузовые автомобили снабжения, не имеющие боевой мощи, которые против танков, частично едущих по дороге, бессильны. Команды покинули транспортные средства, русские большей частью разрушают их и грабят»[1136].
Помимо транспорта 1‐й танковой дивизии пострадала и артиллерия 2‐й танковой дивизии: «В 00.55 74‐й ап доложил, что орудия и эшелон с боеприпасами 4‐й батареи около 16.00 ч в 3 км западнее Першутино, по‐видимому, 3 км восточнее Полушкино, подверглись нападению танков и стрелков. 2 орудия спаслись, другие потери еще не зафиксированы, так как место нападения занято врагом»[1137].
Замечание о том, что место нападения еще небезопасно, по‐видимому относится к ночным часам. Дело в том, что в 16.25 немцы подвели в Першутино для контратаки батальон бронетранспортеров Крига, которому было придано для борьбы против танков зенитное орудие калибром 8,8 см. В 18.10 Криг доложил, что пробился на запад до Тимонино и освободил дорогу. Однако в штабе дивизии сочли, что положение совсем не урегулировано. Видимо, там полагали, что поскольку батальон прорывался уже в темноте, то мог и не обнаружить противника. Ведь, как стало известно в 17.00, советская пехота уже перешла дорогу и оказалась перед Селинским. Против этих войск был выдвинут 2‐й батальон 2‐го стрелкового полка 2‐й танковой дивизии. Он атаковал в направлении Селинского, а затем на Борисово, и достигнув этого пункта перешел к обороне. Эта контратака немцев отражена в отчете 21‐й тбр: «К 16.00 противник из района Высоковск контратаковал наши части и часть из них заставил отойти в лес западнее Голяди, а часть подразделений (1 рота и половина 2 роты 21 МСПБ с взводом ПТО), находясь на шоссе у д. Першутино, отразили контратаку пр‐ка и организовали оборону по опушке леса, контролируя шоссе, возглавляли эту группу: к-р 1 роты лейтенант Сердяков и отсекр. партбюро политрук Безменов»[1138].
Действия западнее Клина и начало отхода противника с рубежа Лутосни.
Насколько скудной была информация от передовых частей можно судить по тому, что и на следующий день в штабе 21‐й танковой бригады пытались разобраться с положением своих войск. Боевое донесение № 49, поданное в 11.00 14 декабря, сообщает сведения только за прошедший день.
«По уточненным данным от самого командира 21 мспб майора Кунакова 13.12.41 21 и 8 тбр вели бой на Волоколамском шоссе у Першутино. В результате боя уничтожена колонна автомашин (около 200) и 2 танка, двигающиеся из Клин на Высоковск.
Через 1–1,5 часа наша группа прорыва была контратакована немцами (танки и мотопехота) со стороны Клин и Высоковск. В результате боя 21 и 8 тбр отошли на исходное положение (лес сев. и зап. Голяди).
Потери 21 тбр: Танк Т-34 взорван на минном поле.
Танк БТ сгорел при атаке д. Голяди.
Танки Т-60 (3) в р-не Маланино.
Личного состава убито и ранено до 50 человек.
Потери пр‐ка: до 200 автомашин (различных грузовых, легковых и мотоциклов). Уничтожено 2 танка (малых).
Вывод: Группа прорыва, не имея за собой стрелковых частей для закрепления рубежа, в результате контратаки сильной группировки пр‐ка отошла в исходное положение.
Решил: 14.12.41 совместно с 8 тбр действовать [в] направлении Клин, выполняя ранее данное Вами указание»[1139].
Нам важно понять, полностью ли покинули наши части достигнутые ими позиции, или кому‐то удалось удержаться возле Волоколамского шоссе. Из приведенного донесения следует, что все вернулись на исходные позиции. Но это было не последнее уточнение. Через час в боевом донесении № 50 было сообщено:
«Вторично по уточненным данным от инструктора политотдела 21 тбр мл. политрука т. Муравьева, вышедшего 14.12.41 утром из р-на Першутино. 1 рота и часть 2 роты 21 тбр и до настоящего времени продолжают удерживать Волоколамское шоссе в пределах между Першутино и 194.2, где находится много трофеев, указанных в донесении № 49. Движение немцев по шоссе прекращено»[1140].
У Борисово, куда вышла немецкая группа 2‐й танковой дивизии, действовал 46‐й мотоциклетный полк. «В районе деревни Борисово, – вспоминает А. В. Егоров, – на его малочисленные подразделения двинулись 16 немецких танков и батальон пехоты. Подразделения полка долго и упорно отстаивали свои позиции, но под натиском превосходящих сил противника вынуждены были оставить участок Клинского шоссе и отойти в лес что севернее деревни Борисово. Командир полка был убит, комиссар ранен. На помощь мотоциклетному полку мы немедленно направили роту танков. В ходе ожесточенного боя удалось отбросить врага и восстановить положение»[1141].
Кто командовал полком после гибели командира – не совсем понятно. Из наградных листов на старшего политрука М. И. Корнеева[1142] и старшего лейтенанта М. Н. Полуботко[1143] известно, что они оба успели в этот день вступить в командование частью и заслуги их, судя по тексту, практически одинаковы. Но М. И. Корнеев получил более высокую награду. Скорее всего, он и взял командование на себя в самый критический момент. Затем М. Н. Полуботко сменил его в соответствии со своей должностью. Он же сообщил в штаб полка о возникшей ситуации: «Обстановка такова, что полк под действием 16 танков пр‐ка и до б-на пехоты вынужден оставить шоссе и отойти в лес, что севернее Борисово. В полку осталось 70 чел. Командир полка убит, комиссар ранен. Полку грозит окружение. Доложи обстановку эту командующему и какое решение принять… Боеприпасы на исходе, питания нет. Приезжай сам со штабом сюда»[1144]. Эта записка позволяет точно установить дату[1145] гибели майора А. М. Миленького[1146] и ранения военкома полка – старшего батальонного комиссара А. Ф. Гуцелюка[1147].
Понятно, что бой, который шел с переменным успехом разбился на несколько очагов. Сплошного фронта не было, и части противников, двигаясь в разных направлениях, сталкиваясь друг с другом, а иногда и проскакивали одна мимо другой. На ночь немцы закрепились в населенных пунктах, признав тот факт, что вне их, пользуясь темнотой и лесистой местностью, советские части могут свободно перемещаться по территории и контролировать дороги. Так батальон Крига в 21.30 в очередной раз доложил, что зачистил дорогу, занял круговую оборону в Тимонино[1148].
У танковых бригад и приданной им немногочисленной пехоты не хватало сил и средств, чтобы прочно закупорить путь отступления Клинской группировке. Они могли только потрепать отступавшего врага, но не уничтожить его полностью. Вот как оценивалась обстановка в труде Генштаба.
«Наши войска, наступавшие в обход Клина с запада, встречали сильные контратаки противника. Им не удалось полностью замкнуть кольцо окружения с запада, шоссе Клин, Высоковск еще оставалось открытым для немцев»[1149].
Последнее донесение танкового полка А. В. Егорова № 0158 подводит итог дня и сообщает некоторые подробности о боях в районе Голяди.
«1. Противник в течение всего дня 13.12.41, оказывая упорное сопротивление частям 365 сд, продолжал оставаться в Голяди, Борисово, Ильино.
2. 8 тп совместно с 8 мспб под воздействием огня противника с направления Борисово вышел на Волоколамское шоссе и в 15.30 вступил в бой с противником.
Перехватив шоссе, танки продолжали вести бой с противником до наступления темноты.
Вторая группа танков в составе двух КВ, двух Т-34 и двух Т-26, введенная в бой под командованием командира 2 тб ст. лейт. Моцарского, действовала совместно с 1213 сп по уничтожению противника в Голяди.
Танки в 14.30 ворвались в Голяди и вели бой до 17.30. Несмотря на решительные действия танков, 1213 сп не воспользовался поддержкой и пехота в Голяди не вошла.
3. В результате боевых действий полком уничтожено за 13.12 4 танка, 5 пто, 73 автомашины, 16 мотоциклов, до 250 солдат и офицеров противника.
4. Потери полка: сгорело КВ – 1; Т-60 – 1; подбито Т-34 – 1; Т-60 – 1; Т-40 – 1. Раненых – 1 чел.; без вести пропавших – экипаж КВ, в том числе комбат ст. лейт. Моцарский»[1150].
В более позднем по времени донесении 8‐й танковой бригады указаны несколько другие потери танков и названа убыль личного состава в бригаде в целом:
«Наши потери: подбит 1 танк КВ, 2 танка Т-34, и три Т-60. Потери в личном составе – убито и ранено: 34 чел.»[1151].
Среди цифр характеризующих урон, нанесенный врагу, можно встретить уже знакомые по другим донесениям. Это говорит о том, что нельзя просто суммировать достижения, например, мотострелков и танкистов, или же приплюсовывать к ним цифры из донесений других частей. Все происходило на довольно ограниченном пространстве, и участники боев считали одни и те же трофеи.
В свою очередь 365‐я стрелковая дивизия о действиях своих полков у Голядей сообщает следующее:
«2. 1211 СП, заняв исходное положение на южной опушке леса сев. ГОЛЯДИ, в 6.00 13.12.41 г. перешел в наступление с целью охвата ГОЛЯДИ с зап. и вост. окраин. В течение дня дважды атаковал ГОЛЯДИ безуспешно и отошел в исходное положение…
4. 1213 СП действовал во втором эшелоне и к 9.00 развернулся из‐за левого фланга 1211 СП и совместно с танками атаковал ГОЛЯДИ, но организованным противотанковым, противопехотным огнем противника отброшен в исходное положение с большими потерями»[1152].
В Голяди оборонялся 1‐й батальон 2‐го стрелкового полка, усиленный легкой зенитной батарей, двумя 8,8‐см орудиями и пятью танками 2‐й танковой дивизии. Кроме того, на западной окраине Голяди занимал позиции 3‐й батальон 118‐го пехотного полка. Оборона поддерживалась огнем артиллерийских дивизионов 1‐й танковой дивизии батареей небельверферов 36‐й моторизованной дивизии. В соседнем Полуханово занимал позиции 1‐й батальон 118‐го пехотного полка с 2‐й ротой 36‐го саперного батальона, усиленные легкой зенитной батареей и одним 8,8 см орудием. Таким образом, на километр фронта приходилось примерно по батальону живой силы с существенной противотанковой поддержкой. При такой плотности немецкая оборона оказалась непреодолимой для наших стрелковых полков, несмотря на значительное численное превосходство в живой силе.
Итак, несмотря на наличие трофеев, главная задача выполнена не была. Поэтому накануне следующего дня штабом 8‐й танковой бригады было издано боевое распоряжение, во многом повторяющее приказ отданный накануне.
«1. С утра 14.12.41 группа (8 тбр, 21 тбр, 46 мцп, 2 мсп) продолжают выполнять поставленную задачу на 13.12.41.
2. 46 мцп – активными действиями обеспечивает атаку группы на Клин, организуя оборону на запад на фронте зап. опушка леса вост. 1 км Тимонино, Дмитраково.
3. 8 тбр, 21 тбр, 2 мсп – в полном взаимодействии – применяя охваты и обходы населенных пунктов наступать на Лаврово, Бородино, Клин»[1153].
Разбитая немецкая техника на шоссе Клин, Высоковск.
Севернее Клина
Пока решалась главная задача по перехвату главных путей отступления противника наши войска продолжали оказывать давление на Клинскую группировку на всем периметре ее обороны. В действиях севернее города приняли участие силы 365‐й и 371‐й стрелковых дивизий с приданными ими танками из 21‐й танковой бригады.
На 12.30 13 декабря в 21 танковом полку 21‐й бригады имелось боеготовых Т-34 – 2 шт., БТ-7 – 2 шт. и Т-60 – 8 шт. Четыре танка действовали вместе с 8‐й танковой бригадой западнее города. Поэтому для выполнения других задач было можно выделить не более восьми машин. Примерно так и случилось: «В бою за Клин с частью 1215 [сп] участвует Т-60 – 6, БТ-7 – 1»[1154].
У нас есть два свидетельства о попытках прорваться к Клину с севера. Первое исходит от 365‐й стрелковой дивизии.
«1215 СП атаковал противника на фронте ПОЛУХАНОВО, МАЛАНИНО и 12.00 овладел МАЛАНИНО, частично занял ПОЛУХАНОВО, но в процессе уличного боя подразделения полка отброшены противником из ПОЛУХАНОВО в исходное положение.
Полк переходит к обороне на участке южная опушка леса, сев. ГОЛЯДИ, МАЛАНИНО с целью прикрытия направления ЯМУГА, с задачей обеспечить выход 1211 и 1213 СП во фланг и тыл противнику в направлении выс. 164.6, ВАСИЛЕВО»[1155].
Донесение от 371‐й составлено в 19.55 и подписано генерал-майором Чернышевым.
«1229 и 1233 с.п. атаковали для захвата Клина с севера и востока. Встреченные пулеметным, минометным огнем и огнем автоматов с фланга от Майданова, Белавино и Шевелева и понеся большие потери, были остановлены.
1233 с.п. приказано закрепиться в 200 метрах от с.в. окраины Майданово. 1229 с.п. – правее по южной опушке леса, что полкилометра севернее Майданово.
Танки приданы не были. В полках имеются значительные потери. Артиллерия дивизии с началом наступления вела огонь, поддерживая пехоту, затем из‐за отсутствия связи действия пехоты не поддержала.
Решил: 1) Закрепиться на достигнутых 1229 и 1233 с.п. рубежах.
2) Отрядами тех же полков в 5.00 овладеть Клин.
В случае успеха разбить его главными силами полков, а между тем, захватить Клин – организовать атаку его всеми силами в 7.30.
Прошу: 1) придать танки, приданные Вашим приказом 3 танка на 13.12 отсутствовали, 2) воздействовать авиацией по опорным пунктам Майданово, Праслово, вост. окраина Клин»[1156].
В документах немецкой 1‐й танковой дивизии по понятным причинам основное внимание уделяется событиям западнее Клина, и о том, что происходило севернее города, сведений почти нет. Немцы не подтверждают прорыва наших войск в Маланино. Однако они не пишут и о попытке наступления на этот населенный пункт. Это заставляет предполагать, что локальный неуспех их обороны имел место, но его посчитали незначительным. Вопрос, на какое расстояние наши войска проникли в Маланино, остается открытым.
Относительно действий против Майданова в ЖБД 1‐й танковой дивизии сведений также нет. Но тут все проще. Судя по нашему донесению, атака полков 371‐й стрелковой дивизии здесь была задушена в самом зародыше.
Все, что немцы сообщают о боях севернее и северо-восточнее Клина, укладывается в два небольших абзаца.
«В 13.35 было остановлено сильное вражеское давление на Шевелево. Вторая атака силой батальона там была отбита в 15.20 ч. силами 630‐го сап. б-на.
В 15.45 ч. 10 вражеских танков выступают на Шевелево. Также они смогли быть отбиты путем ввода в бой последних резервов»[1157].
Речь идет об участке 371‐й стрелковой дивизии, но ни о чем подобном в донесении генерала Чернышева, которое приведено полностью, не сообщается. Обращает на себя внимание наличие в боевых порядках атакующих танков. Противник мог преувеличить их число, но сам факт их присутствия, скорее всего, имел место. Как мы помним, наш командир дивизии жаловался на то, что танков он не получил вовсе. Как трактовать эти разночтения – непонятно. Надо помнить, что донесения 371‐й стрелковой дивизии и раньше часто грешили существенными неточностями. Во всяком случае, можно уверено констатировать одно: на этом направлении нашими войсками успех не был достигнут.
Восточный фронт
Немецкие войска к востоку от Клина готовились к отходу. Его организацией в 7‐й танковой дивизии занимался штаб 6‐го стрелкового полка. «Отрыв полка вечером 13.12.41 подготовлен, утром посланы офицеры для разведки квартир. По приказу дивизии 37‐й разведбат и 7‐й мцб под командованием гауптмана фон Люка занимают тыловой рубеж восточнее Напругово. Этой боевой группе нужно подчинить одну стрелковую роту»[1158]. Эти силы составляли арьергард и должны были отступать, держа связь с 14‐й моторизованной дивизией.
С утра наиболее оживленные боевые действия развернулись на фронте 7‐й танковой дивизии.
«Ночью от 12./13.12.1941 сильный вражеский беспокоящий артиллерийский и минометный огонь ведется на всем участке 1‐го б-на 6‐го сп и частично 2‐го б-на 7‐го сп.
В 07.00 ч. враг снова атакует Мякинино большими силами и под защитой огня тяжелого оружия пехоты. Полк сразу поднимает по тревоге 6 танков, стоящих в Напругово. 1‐й б-н 7‐го сп посылает офицера связи к 1‐му б-ну 6‐го сп. Наши танки получают задачу атаковать и уничтожать врага, заходя справа во фланг. Тем не менее, танки наталкиваются на сильно труднопроходимую местность и не продвигаются.
1‐му б-ну 6‐го сп удается остановить вражескую атаку перед передовой оборонительной линией. 1‐й б-н 7‐го сп в бой не вводится.
В течение первой половины дня – вражеский артиллерийский и минометный огонь по участку 1‐му б-на 6‐го сп»[1159].
По сведениям штаба 1‐й ударной армии этот бой вела наша 29‐я стрелковая бригада, которая «к 8.00 повела наступление и к 9.00 заняла Меленки, Соколово, Мякинино и наступает на запад, встречая упорное сопротивление противника»[1160]. Отметим, что это донесение 6‐го стрелкового полка Х. ф. Мантейфеля не содержит сведений о сдаче населенных пунктов в первой половине дня.
Между тем, в 9.00 офицер связи привез в штаб 7‐й танковой дивизии новый приказ корпуса и дополнение к нему, в котором устанавливалось время начала отхода. Он должен был начаться не ночью с 13 на 14 декабря, а в 18.00 текущего дня[1161]. Затем ход событий ускорился.
Оборонявшаяся южнее 23‐я пехотная дивизия немцев уже в первой половине дня отступила вплоть до Ленинградского шоссе. В результате правый фланг примыкавшей к ней 6‐й танковой дивизии повис в воздухе, и той пришлось также отступать. К 14.00 она намеревалась отвести свой левый фланг в район Опритова. Это вынудило 7‐ю танковую дивизию начать отход главных сил раньше[1162].
«В 14.00 ч. 1‐й б-н 7‐го сп получает приказ полка двигаться из Напругово к восточному краю Клина в пешем строю и собираться там.
Следующим отрывается от врага 2‐й б-н 7‐го сп и около 15.00 ч. двигается через Напругово.
Командир полка находится с этого времени со связными-мотоциклистами в Напругово, в то время как остаток штаба полка, погрузившись на автотранспорт, движется вперед на Клин.
Под защитой огня артиллерии и 11‐й роты тяжелого оружия в 15.00 отрываются от врага также 1‐й и 2‐й б-ны 6‐го сп, чему благоприятствует наступающая метель.
8‐я рота 6‐го сп будет подчинена боевой группе гауптмана фон Люка.
Командир 24‐й кд А. Ф. Чудесов.
6‐я и 7‐я роты 6‐го сп еще остаются до 18.00 в перелеске 1 км к северо-западу от Напругово как боевой резерв.
Подразделения достигают пешим маршем Лаврово, 2,5 км юго-западнее Клина, куда был выдвинут транспортный эшелон.
Зенитные подразделения, подчиненные 1‐му б-ну 6‐го сп, выбывают из состава полка в подчинение боевой группе гауптмана фон Люка.
Стянутого в Лаврово автотранспорта не достаточно для перевозки всех войск, так что батальонами сформированы группы, которые отправляются в путь пешком.
Главную дорогу Клин – Некрасино использовать нельзя, так как к вечеру в 2 км западнее Першутино снова прорвались вражеские силы, поддержанные несколькими танками, которые блокируют дорогу. При этом разбиты средства полка и машина технического инспектора.
Полк сворачивает на юг и марширует по дороге Лаврово – Василево – Селинское – Слодково (видимо правильно Сидоркрво – Прим. автора) – Бакланово.
Марш протекает исключительно трудно и идет со скоростью пешехода. По этой дороге движутся несколько дивизий, включающих подразделения пехоты. Следствие – большие заторы. Кроме того, русло ручья восточнее Василева труднопроходимо.
До ночи с 13 на 14.12.41 весь полк находится на пути отступления, медленно продвигаясь вперед.
Штаб полка подтянулся около 21.00 ч. в Селинское, чтобы выступить в поход еще этой ночью, как только заторы дороги будут устранены»[1163].
О сложившейся обстановке и предпринятом маневре была уведомлена соседняя 14‐я моторизованная дивизия. У нее, наоборот, с утра на фронте царила спокойная обстановка. Но немцы держались настороженно. На основании данных своей разведки они ожидали скорее атаки с северного направления, чем с южного, и в соответствии с этим перемещали танки группы Хаузера. Эти маневры встречали определенные затруднения, поскольку после оттепели ударил мороз, и дороги превратились в каток.
В 12.30 в расположении дивизии появился адъютант 6‐го стрелкового полка и сообщил о том, что его часть начинает отход раньше запланированного времени, а в 14.00 последовала сильная атака на Воронино со стороны Бабаек. За 15 минут до этого пришло сообщение, что советские части начали наступление против Шевелево. 10 танков из группы Хаузера были направлены туда. К 15.40 атака на Воронина была отбита.
В 16.15 командир 14‐й моторизованной дивизии и 1‐й офицер Генштаба прибыли в Першутино, перемещаясь на свой новый командный пункт. Там они обнаружили, что «дорога Клин – Некрасино закупорена полностью, Две колонны стоят рядом. Западнее Першутино на дороге засели русские, якобы с двумя танками и стрелками»[1164]. Так штаб немецкой дивизии оказался в самом центре событий западнее Клина. Не имея никаких средств, чтобы воздействовать на возникшую ситуацию, приходилась только радировать в корпус о перехвате дороги и запрашивать, кто должен заниматься очисткой пути отхода.
Между тем в 17.25 удалось отразить еще одну атаку русских на Воронино, а в 18.00 начался отход с рубежа Лутосни. Здесь можно заметить, что немцам немного повезло. Начнись эта атака часом позже, она могла застать их в стадии отступления и вызвать более значительные затруднения. А так дивизия смогла в 22.00 доложить вышестоящей инстанции, что отрыв от противника произошел планомерно[1165].
Также удачно сложились дела и у 7‐й танковой дивизии. В вечерней сводке N24 штаба 1‐й ударной армии (подана в 17.00) указано такое положение бригады: «29 стр. бр. с 1 отд. лыж. бат. вела бой с противником в районе Соколово, Мякинино. В 10.00, овладев этими пунктами, продолжала наступать в западном направлении, противник оказывает упорное сопротивление, особенно своими контратаками в районе Соколово»[1166].
Так главные силы стрелковых частей 7‐й танковой дивизии незаметно смогли уйти из‐под удара соединений армии Кузнецова. Если бы наша бригада «продолжала наступать в западном направлении», как это сказано в сводке, то она смогла бы заметить отход врага и создать для него более значительные затруднения.
Попытка обхода с юга
Как мы помним, кавалерийские соединения из группы Хетагурова, которые действовали совместно с 348‐й стрелковой дивизией, были еще вечером 11 декабря выведены из боя, в течение 12 декабря совершали марш на юг, и в 13.30 13 декабря получили через начальника штаба 24‐й кавалерийской дивизии конкретный приказ.
«Генерал-майор Захаров, зам. ком. войск Зап. фронта, в присутствии ген. лейт. Кузнецова приказал:
Передаю приказ Сталина – Клин сегодня должен быть взят.
24 кд совместно с 18 кд выйти из боя в р-не Пустые Меленки, и следуя по лесам севернее Залесья, Акатьево, сосредоточиться в р-не опушка леса 1 км ю.з. выс. 177.6 (высота расположена на опушке леса примерно в 2 км от южной окраины Клина – Прим. автора), после чего атакой взять Клин с ю. востока»[1167].
Приказ приходилось выполнять, несмотря на то, что конницу загоняли в места для кавалерии совсем не пригодные. Это показал весь дальнейший ход операции.
«В 14.00 командованием дивизии был введен 70 кп, который обходом с запада совместно с автоматным отрядом к 14.30 овладел д. ПУСТЫЕ МЕЛЕНКИ. Трофеи: 3 автомашины, 1 испорченный танк, 2 мотоцикла.
К 17.00 дивизия сосредоточилась ПУСТЫЕ МЕЛЕНКИ, а в 18.00 выступила по маршруту: сев. домик 1,5 клм сев. зап. ПУСТЫЕ МЕЛЕНКИ и далее по лесу (азимут 270о), имея задачу к 20.00 сосредоточиться на опушке леса (1 клм сев. зап. выс. 177.6 для действия во фланг и тыл Клинской группировке…»[1168].
Так дивизия выступила в ночной рейд. Но он оказался не далеким.
«Прокладывая путь по лесным проселкам и тропам, дивизия совершала марш по 0,5 клм в час, к 2.00 выйдя к Акатьево, где была обстреляна огнем автоматических пушек пр‐ка с северной окраины.
Из-за отсутствия троп и просек к выс. 177.6, дивизия вышла к 5.00 в КЛИНКОВО»[1169].
Пока кавалерия плутала в лесах по глубокому снегу, истязая лошадей и людей, фронт стронулся с места и, придя утром 14 декабря в Клинково, кавалерийские дивизии оказались в очередной раз в тылу соседней армии: на этот раз ее 29‐й стрелковой бригады. Но как и прежде ЖБД 24‐й кавдивизии об этом факте умалчивает.
Еще один приказ об отступлении
В 8.00 утром 13 декабря немецкий LVI-й армейский корпус издал приказ № 68, уточнявший приказ № 67. В новом документе[1170] без всяких преамбул сразу в первом же абзаце сказано, что корпус занимает оборонительные позиции на Бол. Сестре, на отрезке Теряева Слобода – Ошейкино. Его правый фланг должен был примкнуть к левому флангу V-го армейского корпуса, а левый фланг – к правому флангу XXXXI-го.
Первый этап отступления должен был начаться, как это было сказано в предыдущем приказе, в ночь с 13 на 14 декабря. Но как мы уже знаем, отдельным распоряжением срок был сдвинут на более раннее время. Порядок, в котором начинался отход, был в принципе сохранен. Но теперь восточные подступы к Клину становились лишь промежуточной позицией, и для каждой из дивизий был указан дальнейший маршрут марша, который должен был продолжаться в течение двух дней.
Если 6‐й и 7‐й танковым дивизиям предстояло следовать по указанному пути не задерживаясь в Клину и южнее города, то 1‐я танковая и 14‐я моторизованная дивизия должны были остановиться и оборонять город 14 декабря, продолжив отступление в ночь с 14 на 15 декабря. 1‐я танковая дивизия обеспечивала этот маневр, пропустив вперед главные силы 14‐й. В конечном счете обе они должны были отступить на Некрасино (Высоковск). Здесь их пути расходились. 14‐я моторизованная должна продолжала марш по дороге на Теряеву Слободу, а 1‐я танковая сворачивала в сторону Воздвиженского, чтобы вернуться, в конечном счете, под командование XXXXI-го армейского корпуса.
Танковому полку Хаузера надлежало действовать совместно арьергардами, помогая им отражать натиск преследователей. Затем, после выхода в указанный район, танки необходимо было раздать по «родным» дивизиям.
Теперь немцам приходилось бороться за пути сообщения в условиях более тесного окружения.