— Еще одна жертва — это все, о чем я прошу.
Он знал, что все они умрут. В следующую секунду или через минуту, но явно очень скоро. Оборона планеты превратилась в попытку уничтожить как можно больше врагов, прежде чем все защитники превратятся в потоки орбитальной пыли. Но несмотря на все это, ни один из кораблей Двенадцатой не повернул назад. Ни один.
Вот ведь упрямые мерзавцы, подумал Чернокрылый, кидая взгляд на целые заросли предупреждающих рун на консоли. Упрямые, бесподобные мерзавцы.
— Лорд, у меня связь с Фенрисом, — доложил кэрл из команды платформы связи. — Вам стоит это услышать.
Чернокрылый кивнул, все еще фокусируя внимание на пилотировании корабля, и моргнул, чтобы получить информацию.
— «Науро», «Слейкре», «Огмар», — раздался прерывающийся сухой голос, прошедший через внешние системы корабля. Это была запись — как же долго они пытались пробиться? — Астропатическая связь не работает. Повторяю: астропатическая связь не работает. Прорывайте блокаду и направляйтесь к системе Гангава. Соединитесь с Великим Волком и потребуйте его срочного возвращения. Повторяю: потребуйте срочного возвращения.
Чернокрылый мысленно выругался.
— Они думают, что мы сбежим и бросим их, — пробормотал он, уже ища возможное направления для выхода. Однако «Науро» оказался в самом сердце бурлящей массы кораблей, и никакой возможности для бегства у него не было. За ближайшим кольцом судов кораблей приближались новые. Паутина была отлично сплетена.
Впереди, недалеко от края растянувшейся сферы, в которую превратилась битва, космодесантник увидел вражеский эсминец, оправлявшийся от прямого попадания лэнс-излучателей. Это было хорошо — по крайней мере, хоть часть платформ все еще действует.
— Захватить вон ту цель! — прорычал Чернокрылый, уже планируя схему атаки. — Подготовить корабль к варп-переходу. Но мы не уйдем, пока я не прикончу эту посудину.
Глубоко в недрах Клыка оглушительно ревели клаксоны, эхо разносилось по извилистым каменным коридорам и сотрясало костяные трофеи на стенах, словно они все еще были живыми. Из глубины доносились крики, крики смертных людей, перемешанные с ревом их сверхчеловеческих мастеров. Это мобилизовывалась Гвардия Этта — контингент кэрлов, предназначенный для защиты крепости Русса. Сотни тяжелых башмаков барабанили по полу, когда ривены занимали свои позиции по всему уровню Логова, отчитываясь в арсеналах, чтобы получить дополнительные патронташи и защитные шлемы.
Логово было трепещущим сердцем Этта. Тысячи смертных воинов, ремесленников, техников и рабочих обслуживали эту гигантскую крепость и всю жизнь проводили в ней. Они редко покидали Клык, если только не отбывали на войсковых транспортах: воздух на такой высоте был слишком разреженным даже для местных обитателей. Их кожа была столь же бледной, как и лед, сковывавший верхние склоны, и все они родились на Фенрисе и были из племени, которое все еще странствовало по покрытым снегом полям под Асахеймом и поставляло рекрутов для Небесных Воинов. Их забрали в просторные залы Этта, когда были вырублены в горе первые помещения. И все они могли проследить свою родословную вплоть до тринадцатого колена и далее. Только некоторые смертные — кэрлы — носили оружие постоянно. Но все умели обращаться с клинком и стрелять из скъолдтара, тяжелого бронебойного огнестрельного оружия, облюбованного Гвардией Этта. Они были детьми мира смерти, и все, от детей до стариков, владели искусством убивать.
Выше, за громадным темным бастионом Клыктана, расположился Ярлхейм, обитель Небесных Воинов. На этой высоте смертные появлялись только по приказу своих хозяев — Небесных Воинов. Здесь обитали двенадцать Великих рот. Залы Волков бывали пусты и тихи, так как их частенько призывали в поход в какой-нибудь дальний уголок их галактического протектората. Тем не менее одна из Великих рот всегда поддерживала священное пламя в очагах, выражая почтение оберегам, охранявшим Клык от малефикарума. В Ярлхейме находились усыпальницы павших, тотемы, собранные рунными жрецами в далеких мирах, арсеналы, полные священного оружия. В святых местах среди пыльных рядов черепов, брони и других трофеев покоились потрепанные знамена былых кампаний.
Когда клаксоны заревели в покоях Двенадцатой роты, узкие коридоры залило свирепым огнем. Хозяева горы были призваны, и как будто сама гора ожила. Стены и своды содрогались от сильных толчков, когда возродилось к жизни множество волчьих духов. Воины облачались в броню, звериные шкуры почтительно набрасывали поверх керамита, на наплечники густой кровью животных наносились руны, амулеты вешали на шеи и обматывали вокруг укрытых броней запястий.
Глубоко в центре лабиринта из шахт, галерей и туннелей раздался бой большого барабана. Он вплетался в хор других звуков, выбивая пульсирующий ритм все нараставшей ярости. Эти вибрации пронизывали все вокруг, заставляя лабиринт резонировать все возраставшим крещендо ненависти и мощи.
Разжигающая желание убивать Великая рота Космических Волков. Мало было в целой галактике зрелищ более устрашающих. Один за другим появились Серые Охотники, облаченные в доспехи, которые были благословлены подчиненными Стурмъярту рунными жрецами. Овеянные смертоносной мощью, они шли, и алые линзы шлемов угрожающе светились в маслянистой темноте. За ними выступали вооруженные огнестрельным оружием отряды Длинных Клыков, мрачные и еще более громадные. Их лица вытягивались в звериные морды. Тяжелое вооружение они несли так, словно оно было не тяжелее рукояти топора.
Последними появились Кровавые Когти, новобранцы. Проклиная врага, они жаждали ринуться в битву. Гиганты в полосатой красно-желтой броне, они толкали друг друга, спеша занять позиции. Из всех ангелов смерти в них оставалось больше человеческого, ибо они были только наполовину изменены формирующей силой геносемени Хеликс. Но их глаза горели свирепым восторгом грядущего насилия. Они жили только ради радости охоты, победы в схватке, удовольствия от запаха крови и страха тех, на кого их напустят.
Среди них, присоединившись к Стае Сигрда Бракка, шли Кулак Хель и Красная Шкура. Раны, полученные на тренировке, зажили, как и все другие, что они получили за дни постоянных учебных поединков. Стая из двенадцати воинов, включая вожака из Волчьей Гвардии, трусила по широкому полукруглому туннелю под грохот барабанного боя, отпихивая кэрлов и трэллов, которые не успели убраться с пути.
— Моркаи, — процедил Бракк, чей голос фильтровался через помятую решетку шлема. — Брать с собой вас, мешки с дерьмом… — Он покачал головой, и костяные тотемы застучали по доспеху, словно жгуты. — Просто помрите быстро или не путайтесь у меня под ногами.
Кулак Хель ухмыльнулся.
— Мы сдерем с тебя шкуру, — свирепо рассмеялся он, сжимая силовой коготь. Как и вся Стая, он был в шлеме — слишком уж тяжела была почти космическая высота Клыка, чтобы бравировать здесь непокрытой головой.
— Если придумаем, что сможем за нее выручить, — добавил Красная Шкура, поднимая болт-пистолет и проверяя на бегу счетчик боеприпасов. Его наплечники были выкрашены в кроваво-красный, а по низу шлема тянулся ряд зубов.
— И все-таки куда ведет нас этот старик? — спросил Кулак Хель. С его шлема свисал бледно-соломенный хвост конских волос, а на нагруднике были выгравированы две Руны Завершения — Имир и Ганн.
— К Вратам Восхода, — огрызнулся вожак. — К единственному месту на планете, которое прочнее ваших пустых черепов.
— Это шутка, брат? — поинтересовался Кулак Хель.
— Нет, думаю, что оскорбление, — отозвался Красная Шкура.
Бракк остановился, когда потолок туннеля над ними внезапно ушел в пустоту. Впереди пол перешел в выступ, нависавший над громадной темной шахтой. Провал внизу был огромным, окутанным тенями и освещенным только разбросанными кое-где красными светящимися сферами. Грохот барабанов поднимался именно оттуда, низкий и угрожающий.
— А разве у нас ворота охраняет не Гвардия Этта? — вопросил другой Кровавый Коготь, Фиер Сломанный Зуб. Его голос был низким от волчьего духа, гортанным и агрессивным.
— Думаешь, мы будем ждать, пока эти ублюдки доберутся до ворот? — спросил Бракк, оборачиваясь к Стае и становясь спиной к провалу. — Клянусь задницей Русса, парень, ты, похоже, сначала отрастил клыки и только потом мозги!
А затем он исчез, прыгнув вниз, в теплые восходящие потоки, преодолевая сотни метров и опускаясь с уровня Ярлхейма в Логово.
Красная Шкура посмотрел на Сломанного Зуба.
— Думаю, это был хороший вопрос.
Сломанный Зуб пропустил мимо ушей его замечание и последовал за вожаком в провал. Сигналы в шлеме Кулака Хель показали, что они оба падают к уровню врат.
— Постарайся не отставать, брат, — сказал он Красной Шкуре, присоединяясь к Стае и ступая за край ямы.
— А ты попробуй меня остановить, — отозвался друг. Он прыгнул последним и развел руки, чтобы контролировать падение.
Сталкиваясь, словно камни в стремнине, Кровавые Когти неслись к месту сбора. Грохот барабанов сменился новым срочным вызовом. На каждом уровне, в каждом проходе обитатели Клыка занимали предписанные им позиции. Вращались болтерные батареи, с хриплым рычанием оживали двигатели «Лендрейдеров», и по всему Этту воины в серых доспехах спешили к своим постам.
Волкам посмели бросить вызов в их Логове, и теперь, словно призраки, скользившие по льду, они спешили с ответом.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Чернокрылый потерял счет повреждениям, что нанесли его кораблю. На консоли зажглось так много красных рун, что стало сложно различать их. Даже если все будущие снаряды, лазерные лучи и торпеды каким-то образом пройдут мимо, из-за уже понесенного ущерба корабль обречен.
Впрочем, сообщение из Вальгарда слегка изменило положение. В отличие от своих более горячих братьев, Чернокрылый никогда не был приверженцем героического последнего боя. Он был темным волком, крадущимся в ночи, а это предполагало мощный инстинкт самосохранения. Вот почему Когти и Охотники не любили его, а он, в свою очередь, недолюбливал их. Но семя Русса было щедрым и создавало все виды убийц, — в конце концов, удар кинжала в сумерках был не менее смертоносен, чем выстрел болтера при свете дня.