Естественно, что такой вердикт означал конец проекта по воссозданию крымского Муфтията, даже несмотря на то, что разговоры о нем в «Восточном министерстве» велись до самой осени 1944 года. Справедливости ради стоит сказать, что Озенбашлы также не очень хотел занять этот пост: его отношение к сотрудничеству с немцами было тогда уже хорошо известно, и не только в Крыму. Поэтому, когда Эдиге Кырымал приехал в Румынию уговаривать Озенбашлы стать муфтием, тот ему отказал[1452].
В силу отсутствия на территории Крыма серьезного промышленного производства главную роль в экономической жизни полуострова стали играть мелкие кустари, рыночная (отчасти меновая) торговля и сельское хозяйство. Со временем последнее стало главной заботой оккупационной администрации, которая нуждалась в стабильных поставках продовольствия.
«Решающим моментом в походе на восток, – писал эмигрантский мемуарист Александр Казанцев, – был аграрный вопрос. Крестьянство не только способно было много простить, но и пошло бы за тем, кто дал бы ему землю… Немцы отказали и в этом». В результате колхозы были сохранены, так как так было удобнее контролировать крестьян[1453].
Однако уже в начале 1942 года нацисты решили поменять свою политику. Согласно с «Законом о новом аграрном порядке», подписанным Альфредом Розенбергом, колхозы должны были превратиться в «общинные хозяйства», действовавшие по инструкции оккупационных властей. Совхозы и МТС объявлялись собственностью германского государства и в качестве «государственных имений» управлялись оккупантами. С разрешения соответствующих немецких органов допускалось и частное землевладение. На последних этапах агарной реформы, которую немцы планировали завершить после окончания войны, предполагалось допустить существование индивидуальных крестьянских хозяйств.
В Крыму, из-за проходивших там боевых действий, к аграрному вопросу смогли обратиться только в начале 1943 года. Здесь, благодаря усилиям Штаба пропаганды «Крым», закон Розенберга широко рекламировался в печати, по радио и при помощи специальных плакатов. В многочисленных комментариях указывалось на то, что этот закон представляет собой завершение немецкой аграрной программы и что ее последовательное и добровольное выполнение доказывает честность намерений Германии. При этом подчеркивалось, что крестьянин до войны должен был отдавать советскому государству 80 % своей продукции, а теперь, – в войну и немцам, – только 20 %[1454].
С одной стороны, эти «заигрывания» с крестьянством были нужны нацистам, прежде всего, затем, чтобы обеспечить бесперебойное поступление продуктов питания в действующую армию и в Германию. С другой же стороны, аграрное законодательство оккупантов являлось существенным фактором влияния на межэтнические отношения в Крыму. Например, в случае с крымско-татарскими коллаборационистскими формированиями. Идеологическая и религиозная обработка личного состава этих формирований играла, безусловно, очень существенную роль. Однако нельзя не отметить, что помимо «духовной пищи» вступившим в них обещалось хорошее материальное обеспечение и создание всяческих льгот и привилегий для их семей. Так, согласно постановлению командующего войсками Вермахта в Крыму, «всякое лицо, которое активно боролось или борется с партизанами и большевиками», могло подать прошение о «наделении его землей или выплате ему вознаграждения до 1 тыс. рублей…». При этом указывалось, что «крымские татары и другие коренные жители, принятые на службу в германскую армию, получают удостоверение от своей воинской части. Удостоверение и прошение должны быть отправлены установленным порядком сельскохозяйственному начальнику Крыма, который передаст его сельскохозяйственному начальнику района, в котором живет проситель…»[1455].
Имел в данном случае свои последствия и «Закон о новом аграрном порядке». Так, всем крымским татарам, вступившим в коллаборационистские формирования, и их семьям стали давать по 2 га земли в полную собственность. Им предоставляли лучшие участки, не считаясь даже с тем, что они принадлежали крестьянам, которые не вступили в отряды самообороны. Подобные мероприятия были особенно распространены в Ак-Шеихском и Симферопольском районах[1456].
Принудительное использование местной рабочей силы, либо для восстановительных работ на оккупированных территориях, либо для вывоза в Германию, было одной из неотъемлемых частей нацистской оккупационной политики. Пока положение на фронтах складывалось благоприятно для Вермахта, эти мероприятия не нуждались ни в каких идеологических оправданиях. В случае же неповиновения применялась сила. Не был в данном случае исключением и Крымский полуостров.
Еще в декабре 1941 года Городское управление Симферополя объявило о регистрации всех трудоспособных мужчин и женщин до 55-летнего возраста. Без отметки на бирже труда население не могло получить свою норму хлеба (200 г в день). В случае уклонения от регистрации должно было следовать наказание по законам военного времени. Биржа труда, где распоряжались немецкие чиновники, решала либо оставить человека в Крыму, либо отправить его на работы в Германию[1457].
Однако в 1943 году ситуация изменилась не в пользу немцев, что повлекло за собой и перемены в политике по отношению к применению рабочей силы. Йозеф Геббельс отмечал в своем дневнике: «В конечном счете приток рабочей силы с Востока значительно сократится, если мы… будем обращаться с ними, как с животными»[1458]. Поэтому едущих в Германию или работающих по месту жительства следовало убедить в пользе труда на оккупантов. При этом главная роль отводилась органам пропаганды. Так, уже летом 1943 года Штаб пропаганды «Крым» издал директиву за № 382/43, главным содержанием которой было налаживание «обслуживания рабочих лагерей и организация трудовой повинности». «В данной ситуации, – говорилось в директиве, – обслуживание трудовых лагерей и организация трудовой повинности является одной из важнейших задач всех подразделений и пунктов (пропаганды). Населению нужно постоянно наглядно доказывать необходимость трудовой повинности»[1459].
Наряду с этим населению требовалось внушать, что оно этой работой вкладывает свою долю в «дело борьбы с большевизмом». Также делался упор на то, чтобы привлеченное к работе население чувствовало, «что немецкое командование ценит его труд по заслугам»[1460].
Для систематического пропагандистского обслуживания привлеченных к трудовой повинности предполагались следующие мероприятия:
• распространение среди рабочих газет, таких как «Голос Крыма» или других, выходивших в Крыму (интересно, что такие власовские газеты, как «Доброволец», среди рабочих распространять не рекомендовалось);
• распространение брошюр, «с учетом их пригодности для данной специальной цели» (особенно популярными были брошюры о жизни в советском тылу, сущности национал-социализма и жизни в Германии);
• кроме того, предполагалось использовать передвижные радиоустановки[1461].
Помимо этих мероприятий Штаб пропаганды «Крым» проводил лекции, на которых выступали вернувшиеся из Германии рабочие или зачитывались письма тех, кто туда уехал[1462].
В целом же за весь период оккупации с территории Крыма на работу в промышленности и сельском хозяйстве Германии было вывезено почти 86 тыс. человек[1463].
Характерной чертой «нового порядка», который нацисты устанавливали на оккупированных территориях, был террор. Не являлся в данном случае исключением и Крымский полуостров. На собственной земле основная масса крымчан превратилиась в людей низшего сорта. Их жизнь регламентировалась приказами и правилами, нарушение которых каралось расстрелом или заключением в концлагерь. Одними из первых акций нацистов после оккупации Крыма стали регистрация и уничтожение «расово-неполноценных» (евреи, крымчаки, цыгане) и «враждебных» (коммунисты) элементов. Эти функции были возложены на уже упоминавшуюся оперативную группу «Д» (Einsatzgruppe D) под руководством СС-штандартенфюрера Отто Олендорфа.
В ноябре 1941 года на территории Крыма осталось примерно 40 тыс. евреев и крымчаков. С первых же дней установления оккупационного режима нацисты приступили к их уничтожению, которое происходило в несколько этапов. В больших городах Крымского полуострова, таких как Симферополь, Керчь, Феодосия и Ялта, начались учет и регистрация еврейского населения. В Керчи и Феодосии этим занимались городские управления, в Симферополе – созданный под контролем СД Еврейский комитет. Всем евреям было приказано носить на своей одежде шестиконечные звезды. При этом никаких разъяснений насчет того, зачем все это делается, не поступало, и многие люди не верили, что с ними может случиться самое худшее[1464].
После завершения регистрации во второй половине ноября – декабре 1941 года начались массовые казни. Все было организовано так, чтобы исключить любые попытки сопротивления или бегства. Поэтому спастись удавалось буквально единицам. Завершив акции уничтожения в городах, нацисты начали проводить зачистки еврейского населения в сельских районах Крыма. В результате к апрелю 1942 года на полуострове было истреблено более 30 тыс. евреев и крымчаков[1465]