Использование резерва под Феодосией привело к тому, что в обороне на Перекопе и Сиваше были пробиты бреши уже на 2–3-й день советского наступления. Утрата сильных позиций с небольшим фронтом автоматически означала отход к Севастополю.
Повторение советской обороны Севастополя в исполнении 17-й немецкой армии не состоялось. Причина этого видится в нескольких факторах. Во-первых, несмотря на ощутимые потери, советские части все же старались максимально оттеснить немцев с позиций на периметре Севастополя. Поэтому наступление Приморской армии в мае 1944 г. началось с позиций, ближе к городу Севастополю, чем позиции XXX AK в июне 1942 г. Во-вторых, Альмендингер, по существу, достаточно быстро сдался, получив сильный удар в районе Сапун-горы, что привело к коллапсу немецкой обороны сразу на всем периметре, включая прочно удерживаемую Северную сторону.
Наибольшие споры вызывает факт эвакуации значительной части 17-й армии. Однако, как было показано выше, даже в достаточно тепличных условиях пассивности крупных кораблей Черноморского флота и куда менее интенсивном воздействии с воздуха эвакуация быстро превратилась в хаос с большими потерями людей и техники. Катастрофа в Крыму стала первой из череды сокрушительных поражений Вермахта в 1944 г. с огромными потерями, прежде всего людскими.
6.5. Хазанов Д.Б. Авиация в операции по освобождению Крыма
Подготовка операции по освобождению Крыма началась в начале февраля 1944 г. Согласно плану, доложенному в Ставку ВГК А.М. Василевским, маршал считал возможным приступить к ее реализации 18–19 февраля. Однако необходимость разгромить перед этим Никопольскую группировку противника, а затем неблагоприятные погодные условия задержали начало Крымской наступательной операции. В ночь на 4 марта Александр Михайлович сообщил Верховному: «Прошедший вчера и сегодня дождь окончательно вывел из рабочего состояния дороги. Весь автотранспорт стоит на дорогах в грязи. С трудом кое-как работают лишь тракторами. От попытки пробраться к Крейзеру (был назначен командующим 51-й армией, которой предстояло наступать на главном направлении через Сиваш. – Прим. авт.) на машинах пришлось отказаться, летели на У-2. При таком состоянии дорог начинать операцию нельзя, не сумеем за продвигающимися войсками подать не только пушки и снаряды, но даже продовольствие и кухни» [Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 2002. С. 377.].
Общий замысел операции состоял в том, чтобы одновременными ударами войск 4-го Украинского фронта с севера, от Перекопа и Сиваша, и Отдельной Приморской армии с востока, с плацдармов у Керчи, в общем направлении на Симферополь, затем на Севастополь расчленить и уничтожить группировку неприятеля на Крымском полуострове. Решающая роль отводилась 4-му Украинскому фронту генерала армии Ф.И. Толбухина, куда входила 8-я ВА генерал-лейтенанта Т.Т. Хрюкина – самое мощное авиационное объединение из тех, что собирались задействовать в Крыму. Приморскую армию генерала армии А.И. Еременко поддерживала 4-я ВА генерал-полковника К.А. Вершинина, на морском фланге действовал Черноморский флот вице-адмирала Ф.С. Октябрьского и его главная ударная сила – ВВС ЧФ генерал-лейтенанта В.В. Ермаченкова. Координировать действия авиации разных объединений должен был представитель Ставки ВГК генерал-полковник Ф.Я. Фалалеев.
Чтобы гарантировать успех, требовалась скрупулезная и тщательная организационная работа. В 8-й воздушной, например, ее возглавлял начальник штаба генерал-майор И.М. Белов. Его ближайшими помощниками являлись флаг-штурман армии генерал-майор И.П. Селиванов, рука об руку с которым работал начальник воздушно-стрелковой службы полковник А.М. Янчук, главный инженер инженер-полковник И.И. Бондаренко и др. С целью обобщения и осмысления боевого опыта в штабе 8-й ВА, находившемся в поселке Аскания-Нова, состоялось несколько сборов с участием командиров полков, дивизий, корпусов, начальников районов аэродромного базирования, старших офицеров штабов. Особые трудности перед наступлением в Крыму выпали на долю начальника тыла армии генерал-майора П.П. Малышева, которому пришлось организовать строительство новых аэродромов, завозить боеприпасы и горючее в условиях, когда всего, особенно леса, недоставало, а февральские штормы на Сиваше дважды разрушали обе наши действующие переправы.
Воздушная разведка – глаза наземных войск. К выполнению заданий в интересах будущей наступательной операции в Крыму 8-й орап полковника М.А. Ситкина приступил с 25 января 1944 г., когда еще шли напряженные бои за Никопольский плацдарм, а Пе-2-разведчики приступили к регулярным полетам в Крым. За первые 100 боевых вылетов (по результатам изготовили 96 фотопланшетов), несмотря на частые атаки со стороны истребителей врага, полк потерял один экипаж – 25 февраля был сбит самолет, который пилотировал мл. лейтенант А.Я. Ульянов. После краткого пребывания в плену летчик и стрелок вернулись в часть и продолжили боевую работу, штурман мл. лейтенант П.И. Резник пропал без вести.
В марте противодействие врага нашим дальним разведчикам возросло. При фотографировании главной оборонительной полосы неприятеля 9 марта был сбит экипаж майора Л.М. Червякова, 14 марта подбит экипаж лейтенанта Ф.И. Михайлова. Хотя потерь в личном составе не было, задание штаба 4-го Украинского фронта выполнить не удалось. Тогда вызвался лететь В.Д. Борисов, впоследствии Герой Советского Союза – вылет запланировали на вечер 14 марта. С высоты 3000 м его экипаж дважды прошел по маршруту Армянск – Филатовка – Кураевка – Карпова Балка. Василий Дмитриевич вспоминал: «Ураганный зенитный огонь встретил наш самолет. Осколки снарядов били по машине непрерывно, а выполнять противозенитный маневр было нельзя – самолет находился на боевом курсе. После возвращения на базу на нашем Пе-2 насчитали 70 пробоин, каким-то чудом он держался в воздухе» [Гаврилов В.И. 8-й отдельный дальнеразведывательный авиационный полк. 1942–1946. М., 1979. С. 29.].
Воздушная разведка силами «обычных» частей 8-й ВА усилилась с наступлением весны – с 1 марта по 8 апреля для этой цели было выполнено 633 вылета. Фотографирование на всю глубину оборонительной полосы неприятеля позволило для командования фронтом представить схему обороны врага на Крымском перешейке, вскрыть основную группировку его войск. Аэрофотосъемка велась по плану и под руководством начальника разведывательного отдела штаба 8-й ВА полковника И.И. Сидорова. Особое внимание уделялось перекопско-сивашскому направлению, поскольку именно отсюда готовился главный удар войск 4-го Украинского фронта. Кроме того, была оценена авиационная группировка Люфтваффе и основные аэродромы в Северном и Центральном Крыму. К разведывательным полетам привлекались разные части, но прежде всего истребители 31-го гв. иап 6-й гв. иад и наиболее опытные летчики 3-го иак, а также штурмовики 1-й гв. шад.
Незадолго до нового наступления войск 4-го Украинского фронта, 8-я воздушная, перебазировалась на аэродромы Северной Таврии, началась интенсивная подготовка к предстоящим боям, прибывали молодое пополнение и новые самолеты. Боеприпасов хватало, а вот горючего явно было мало, учитывая тот факт, что затишья в небе практически не устанавливалось. Однако заявки службы тыла в вышестоящие инстанции оставались без ответа – параллельно Ставка ВГК готовила несколько стратегических наступательных операций. Генерал Т.Т. Хрюкин опасался, что из-за недостатка горючего авиация снизит боевую активность в самый важный период, упустит благоприятный момент для поражения врага. Обращение к начальнику тыла ВВС положительного результата не дало. И тогда Тимофей Тимофеевич решил попросить лично Верховного Главнокомандующего, минуя командующего и Военный совет ВВС, выделить лимиты:
«Делать нечего – Хрюкин попросил соединить его по телефону правительственной связи со Сталиным, – свидетельствовал генерал В.А. Киселев. – Ответил Поскребышев. Хрюкин представился. Он кратко доложил суть вопроса – не хватает горючего. Поскребышев попросил подождать у телефонной трубки. Вскоре раздался приглушенный голос. Сталин поздоровался и спросил, в чем дело. Хрюкин четко, по-военному доложил: «Готовим операцию, тов. Сталин, сосредоточили мощную авиационную группировку, всего у нас достаточно – самолетов, летчиков, боеприпасов, не хватает горючего…»
На вопросы Верховного, как летчики осваивают новые самолеты, какова обеспеченность частей армии, были даны четкие, исчерпывающие ответы. Сталин помнил Хрюкина еще с 1938 г. по его боевым делам в Китае, и разговор шел в дружеском тоне. «Сколько вам недостает горючего? – спросил Сталин. – Пять тыс. тонн, – ответил Хрюкин. – Хорошо, тов. Хрюкин, будет вам горючее, не беспокойтесь, желаю успеха в освобождении нашего солнечного Крыма». На этом разговор закончился…» [Киселев В.А. С. 159, 160.].
Однако доставить сверхплановые лимиты оказалось очень непросто, транспорт работал с большими перебоями, «узкими местами» были переправы через Сиваш. В начале марта 1944 г. их количество возросло до трех, причем на третью переправу противник произвел в марте 19 массированных налетов – почти все полупонтоны получили пробоины крупными осколками, но переправа продолжала работать в интересах питания наших войск. Основную опасность представляли пикировщики из III/SG3. Как правило, нашим истребителям редко удавалось перехватывать их, а вот зенитки на Перекопе и у Сиваша представляли реальную опасность. 15 марта один из Ju 87 был сбит зенитным снарядом, пилот погиб, а стрелок получил тяжелое ранение, в свою часть он не вернулся.
Потом стало известно, что унтер-офицер Й. Бойс с самолетом упал между советскими и немецкими позициями. Его подобрали и выходили местные татары, давая кумыс, согревая и залечивая раны с помощью народных средств – войлока, животного жира. Впоследствии Йозеф (1921–1986 гг.) стал одним из крупнейших немецких художников второй половины XX в., основателем нового направления в живописи, главным теоретиком постмодернизма. С начала 1950-х гг. работал в области создания абстрактно-предметных объектов, пространственных скульптур, инсталляций. В это время бывший стрелок широко использовал войлок и животный жир, которыми его лечили в 1944 г., они заняли главное место среди материалов его произведений.