В наступлении, начатом 23 апреля 1944 г., основной удар наносился со стороны Балаклавы на мыс Херсонес, но немцам удалось удержать оборону. «И.В. Сталин неоднократно напоминал нам о необходимости поспешить с ликвидацией крымской группировки врага, да и сами мы отлично понимали всю важность этого как с военной, так и с политической точек зрения, – вспоминал маршал А.М. Василевский. – Однако и это наше наступление должного успеха не принесло. Потребовались новая перегруппировка и подготовка войск, дополнительная отработка взаимодействия между ними, подвоз боеприпасов и горючего» [Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 2002. С. 385.].
Всю последнюю декаду апреля тыловые службы, в том числе с использованием транспортной авиации, завозили в Крым боеприпасы, бензин, керосин, масло. Части наземных войск и ВВС принимали пополнение и новую технику. Планировалось, что в течение нескольких суток артиллерия калибра 152 мм и выше будет вести систематический обстрел оборонительных сооружений 17-й армии, а в последнюю апрельскую ночь соединения АДД дополнят удары артиллерии, используя крупнокалиберные авиабомбы. Был составлен новый план штурма Севастополя, предусматривающий, в частности, подавление вражеских аэродромов с помощью авиации и дальнобойной артиллерии.
Налет на аэродром врага у мыса Херсонес 22 апреля штаб 8-й ВА организовал за одну ночь. Не ошибемся, если отметим, что главная роль в нем оставалась за 1-й гв. шад полковника С.Д. Пруткова – именно «илы» нанесли наибольший урон стоящим немецким самолетам и аэродромным постройкам. Однако повторный налет, выполненный через день после первого в вечернее время, дорого стоил и самим атаковавшим. Только 136-й гв шап потерял четыре экипажа, включая зам. командира полка майора М.В. Ильина, еще три Ил-2 были подбиты и совершили вынужденные посадки. В 76-м гв. шап не вернулся опытный комэск ст. лейтенант М.Г. Афанасьев, а его ведомый в том вылете буквально чудом остался жив. Молодой летчик лейтенант М.Ф. Шатило, впоследствии удостоенный «Золотой Звезды», вспоминал:
«Никогда не изгладится в памяти день, едва не ставший последним в моей жизни. 24 апреля 1944 г. полку была поставлена задача нанести удар по аэродрому, который хорошо прикрывался зенитной артиллерией и истребителями… Мы его атаковали четырьмя группами. К аэродрому подошли на высоте 1400 м. Под зенитным огнем ведущий стал маневрировать…» В результате группа распалась, а Михаил Шатило, боясь столкновения с одним из соседних штурмовиков, как бы «вывалился» из облака, оказавшись прямо над аэродромом. Отбомбившись, он попытался пристроиться к быстро уходящему «Илу», но догнать не смог. Вскоре его штурмовик остался в одиночестве над морем на высоте 1500 м. В этот момент экипаж настойчиво атаковал FW 190, разбив приборную доску, ранив летчика в плечо, повредив турель стрелка-радиста и СПУ. В один из моментов Шатило решил, что стрелок погиб, но продолжал бороться:
«Чтобы не дать фашисту возможности вести прицельный огонь, я беспрерывно маневрировал, бросая Ил-2 из стороны в сторону и с резким снижением уходя в направлении берега. При четвертой атаке «фоккера» были пробиты масляный и водяной радиатор. Управлять машиной стало трудно. Спасало то, что еще работал мотор. Фашистский летчик, очевидно, решил, что со мной покончено, вернулся на свой аэродром. С большим трудом удалось дотянуть до нашей территории и пойти на вынужденную возле населенного пункта Авма-Тархан. Подъехали медики на санитарной машине и оказали нам с Александром Колесниковым первую помощь. Так неудачно закончился мой 8-й боевой вылет, в котором мы с воздушным стрелком едва не погибли» [Болдырихин Ф.З. и др. На боевом курсе. Киев: 1983. С. 124, 125.].
Весьма эффективным способом прикрытия штурмовиков в Крымской операции стал так называемый прием комбинированного прикрытия, когда помимо группы непосредственного сопровождения, следовавших в боевых порядках Ил-2, командование выделяло группу из 4–6–12 истребителей, в зависимости от наряда «илов» и характера задачи. Находясь на превышении 600–800 м от штурмовиков, истребители непосредственного сопровождения обычно связывались боем «мессершмиттами» и «фокке-вульфами», производившими атаки на большой скорости с верхней полусферы. Тут значение истребителей верхнего яруса трудно переоценить, поскольку они облегчали прикрытие остальных в самые трудные первые минуты боя. Часто группу «расчистки воздуха», барражировавшую на 1000 м выше, создавали из летчиков 9-го гв. иап подполковника А.А. Морозова, вооруженного самолетами «Аэрокобра» и имевшего в своем составе немало прославленных советских асов.
Один из наиболее ярких персонажей в рядах 8-й воздушной – командир эскадрильи этого полка майор Амет-Хан Султан, который провел к рассматриваемому периоду примерно 550 боевых вылетов и почти 500 ч в кабине боевого самолета. Уроженец крымской Алупки, Герой Советского Союза 25 апреля 1944 г. сбил над морем, к югу от мыса Херсонес, «фокке-вульф», что стало его 27-й личной победой. Поднимавшийся в тот день в небо зам. командира 6-й гв. иад, куда кроме трех полков «яков» входили «кобры» 9-го гвардейского, подполковник Б.Н. Еремин вспоминал об исключительно высоком летном мастерстве, совершенном владении своим истребителем Амет-Ханом: «Это был не первый наш с ним совместный боевой вылет, и всегда, наблюдая его в бою, я видел почерк безукоризненного мастера атаки» [Еремин Б.Н. Воздушные бойцы. М., 1987. С. 248.].
Накануне длительный и напряженный бой произошел над караваном неприятельских судов, следовавших из Севастополя в Сулину, вдали от берега. Вылетевшие утром 12 «Бостонов» 13-го гв. ап под прикрытием 10 «Киттехауков» 7-го иап ВВС ЧФ настигли врага в 10.45. В первом заходе экипажи проштурмовали конвой и наблюдали накрытие катеров и десантных барж мелкими авиабомбами, а при втором заходе методом топмачтового бомбометания потопили транспорт водоизмещением 1500 брт. (вероятно, под воду ушел лихтер «Лео» с 500 так называемыми «добровольными помощниками» немцев – хиви, которые утонули). В ходе разгоревшегося воздушного боя, наши заявили о семи сбитых, включая пять Bf 110. Отличился командир эскадрильи капитан Б.К. Абарин, которому засчитали три сбитых. В действительности конвой прикрывал отряд 5/NJG200 (действовали на большом удалении от берега днем и ночью), потерявший два Ju 88C-6. Наши потери составили два самолета, а еще 7 получили повреждения. Командующий ЧФ объявил благодарность Абарину и командиру 13-го гв. ап майору Н.А. Мусатову.
Относительно широкое применение этого, нового для весны 1944 г. способа бомбометания стало характерной особенностью использования советской морской авиации у берегов Крыма. Суть его заключалась в том, что самолет атаковал цель с высоты 20–30 м, и, не доходя до нее 200–300 м, бросал бомбу, которая, рикошетируя от воды, поражала судно или корабль в борт. После этого самолет как бы «перепрыгивал» цель и уходил из зоны действия ПВО на малой высоте. Лучше других задачам топмачтового бомбометания удовлетворяли самолеты Ил-2 – они впоследствии получили широкое распространение. Также широко флотом использовались у берегов Крыма самолеты А-20 «Бостон». Ранее других освоившие топмачтовое бомбометание летчики 13-го гв. ап ВВС ЧФ из 145 самолето-вылетов, выполненных с 13 апреля по 10 мая, в 94 применялся такой способ атаки.
Своим решением Ставка ВГК не только подчинила Приморскую армию 4-му Украинскому фронту, но и передала соединения 4-й ВА в 8-ю (управление первого объединения во главе с генералом К.А. Вершининым убыло в состав 2-го Белорусского фронта в Полесье, где началась подготовка к операции «Багратион» по освобождению Белоруссии). С учетом усиления армия генерала Т.Т. Хрюкина имела 1023 боевых самолета, включая 466 истребителей, 261 штурмовик, 141 пикирующий бомбардировщик, 134 ночных бомбардировщиков и 21 дальний разведчик. Превосходство авиации над противником было более чем 10-кратным, наземные войска превосходили его в три раза [ЦАМО РФ. Ф. 346. Оп. 5755. Д. 195. Л. 143.].
Как и в начале апреля 1944 г., так и теперь во всем германском 4-м ВФ насчитывалось 930–940 самолетов основных типов, или чуть менее половины всей группировки на Восточном фронте. Все они были задействованы в напряженных боях на южном фланге. Один из важнейших вопросов, который интересовал советское командование, относился к планам противника. Будет ли Гитлер удерживать Крым до конца? Или в ближайшие дни попытается эвакуировать останки войск 17-й армии генерала Енике? Сколько транспортных самолетов противник направит для работы на трассе Румыния – Крым? Будет ли пополнена ослабленная непрерывными боями авиационная группировка на полуострове?
Для ответа на последний вопрос утром и вечером проводилась интенсивная разведка с фотографированием основных аэродромов в районе Севастополя. Отметив высокую концентрацию катеров, буксиров, десантных барж, плотов, плавучих кранов, почти постоянное барражирование над портом и заливами в дневное время суток пар и четверок Bf 110, наши летчики доложили по результатам разведки за 25 апреля главное: на аэродроме у Херсонесского маяка базируются 25 Ju 87, 3 Bf 110, 46 Bf 109 или FW 190, на аэродроме Юхарина Балка – 3 Ju 52, 9 Ju 87 и 4 FW 190, один гидросамолет стоял в воде у пристани [Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып. 6. М., 1951. С. 283, 284.].
В последующие несколько дней противник располагал примерно 40–50 боеготовыми одномоторными истребителями, которые представляли главную угрозу для наших самолетов любых типов. Как следовало из немецких отчетов, в эти дни исправные и неисправные одномоторные «юнкерсы» были выведены из состава группы III/SG3, поскольку обеспечить их прикрытие в сложившихся условиях не представлялось возможным, то летный и большая часть технического состава на транспортных самолетах убыли в Румынию.
Наши летчики, активность которых теперь несколько снизилась, наблюдали за эвакуацией по морю неприятеля из бухт Севастополя, но, как докладывали разведка и агентура, вывозились пока кроме раненых ненадежные в бою румынские части. Советское командование решило перед штурмом Севастополя завершить перегруппировку и подтягивание тылов. Следовало не повторить ошибку начала Крымской операции, когда через несколько суток с начала наступления стали ощущаться серьезные перебои с горючим. Штаб