8-й ВА развернул два передовых командных пункта, направил в каждую общевойсковую армию, каждый стрелковый корпус авиационных представителей, дивизии и полки – авианаводчиков с радиостанциями. Вновь и вновь уточнялись оперативные вопросы, вопросы взаимодействия, на что требовалось время. Снова предоставим слово представителю Ставки ВГК маршалу А.М. Василевскому:
«В ночь на 29 апреля по всем этим планам у меня состоялся длительный разговор с Верховным Главнокомандующим. Намечаемый оперативный замысел и группировка сил никаких сомнений у него не вызвали и существенных поправок не потребовали. Но зато, когда речь зашла о новой отсрочке наступления, Верховный вышел из равновесия. Разговор приобрел довольно острый характер. Но я не отступал от своего и в результате получил разрешение, если потребуется, 5 мая начать наступательные действия 2-й гв. армии на вспомогательном направлении, а 7 мая – генеральный штурм Севастопольского укрепрайона усилиями всех войск фронта, Черноморского флота и партизан» [Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 2002. С. 385.].
По первоначальному плану, разработанному штабом АДД и утвержденному Ставкой ВГК, накануне боев собственно за Севастополь соединения Авиации дальнего действия должны были по ночам наносить удары по укрепленным пунктам на пути наших наземных войск. Но затем план изменили – с 17 апреля (и то не каждую ночь) бомбардировщики подвергали воздействию цели на второстепенных направлениях, для отвлечения внимания неприятеля, рассредоточения средств ПВО. Только в ночь на 4 мая состоялся массированный налет с участием 2-го, 3-го, 4-го гвардейских и 6-го авиакорпусов по объектам к северу от Севастополя и порту – всего было совершено 277 самолето-вылетов [ЦАМО РФ. Ф. 39. Оп. 11519. Д. 1088. Л. 13.].
По воспоминаниям главного штурмана 6-го ак АДД Героя Советского Союза майора С.П. Золотарева, удар по морским целям в бухтах Севастополя 4 мая корпус наносил силами трех авиаполков. Расчет делался на то, что дальние бомбардировщики выйдут на боевой курс около полуночи, когда полным ходом будет вестись погрузка кораблей. Их Ил-4, который вел инспектор по технике пилотирования корпуса подполковник М.А. Аркатов, шел первым на высоте около 7000 м и зашел на цель со стороны моря, несколько приглушив моторы. Ночные истребители противника над портом в ту ночь не действовали. Когда под бомбардировщиком неожиданно выплыла черная полоса береговой черты, Семен Павлович понял, что удалось выйти в точно определенное место:
«Сбрасываю серию САБ. Вспыхнувшие светящие авиабомбы, зависая на парашютах будто исполинские люстры, выхватили из темноты транспортные и боевые корабли, пирсы, причалы, забитые людьми и техникой. По самолету ударили зенитки, десятки прожекторов стали лихорадочно шарить по небу. Аркатов резко бросил машину вниз, и мы с крутым разворотом ушли в море. Пока мы делали круг, следующий за нами экипаж-дублер для создания непрерывности освещения сбросил дополнительную серию осветительных бомб. Теперь можно подробно рассмотреть порт и определить цель. Прильнув к прицелу, накладываю на нее линию прицеливания, сбрасываю фугасные бомбы.
Противник открыл огонь из всех калибров береговой и корабельной зенитной артиллерии. Снаряды рвались то спереди, то сзади по высоте нашего полета. Самолет вздрагивал, будто живое существо. Кабины наполнились гарью и дымом. Над портом появилась мгновенная вспышка – словно молния, прорезавшая темноту ослепительно ярким светом. Это сработала в воздухе аэрофотобомба яркостью в несколько миллионов свечей. Значит, цель не только поражена, но и сфотографирована. Теперь нужно как можно быстрее выйти из зоны зенитного огня и прожекторов. Преодолев ПВО противника, мы вновь уходим в сторону моря. К этому времени подошли основные силы корпуса, и море, и берег закипели от огня. Взрывы полыхали там и здесь, круша, разбрасывая технику и фашистских солдат. Экипажи сделали еще два захода на бомбометание. При отходе было хорошо видно зарево пожаров в порту. Что-то горело, рвалось, разбрасывая высоко в небе фонтаны огненных брызг, словно праздничный фейерверк, возвещающий о приближении радостного дня окончательного изгнания оккупантов с Крымского полуострова» [Бочкарев П.П., Парыгин Н.И. Годы в огненном небе. М., 1991. С. 198, 199.].
Таким образом, на заключительном этапе Крымской операции тесно взаимодействовали 8-я ВА, ВВС ЧФ и АДД. Еще одной особенностью применения советской авиации можно считать относительно широкое использование истребителей Як-1 в роли истребителей-бомбардировщиков. На этот тип самолета А.С. Яковлева ставили на заводе бомбодержатели с мая 1942 г., но потом решили, что при внешней подвеске бомб летные данные, прежде всего максимальная скорость, заметно снижаются, а отсутствие специального прицела не позволяет поражать точечные цели, и от этой идеи отказались. Теперь части 6-й гв. иад наряду с сопровождением бомбардировщиков и штурмовиков, ведением разведки получили задачу бомбить с пикирования суда и аэродромы противника. Каждый «Як» брал по одной (!) авиабомбе ФАБ-50, сбрасывая с крутого пикирования с высоты 1200–1000 м. Наибольших успехов добился капитан Н.П. Катушкин из 73-го гв. иап (в одном из вылетов он добился попадания в ангар и стоянки самолетов), чья эскадрилья в ходе операции выполнила около 250 боевых вылетов.
Командование 4-м Украинским фронтом поставило накануне штурма Севастополя перед усиленной новыми соединениями 8-й воздушной армией задачу сосредоточить большую часть усилий сначала в полосе 2-й гвардейской, а потом перенести их в полосу левого фланга 51-й и Приморской армий, чтобы обеспечить прорыв обороны противника и поддержать развитие удара на юго-восточную окраину Севастополя. Ставка ВГК выделила семь дивизий АДД (общей численностью 567 ночных бомбардировщиков) для ударов по обороне врага, портам, судам и аэродромам. У противника еще оставалось в Крыму около 40 исправных Bf 109 и FW 190, не считая самолетов, которые поддерживали оборону и занимались эвакуацией войск с территории Румынии [Грылев А.Н. Днепр, Карпаты, Крым. Освобождение Правобережной Украины и Крыма в 1944 году. М., 1970. С. 246.].
Решающий штурм Севастополя начался 5 мая, а в течение нескольких предшествующих дней артиллерия крупных калибров методично разрушала доты и дзоты врага. Артиллерии и авиации предстояло сыграть очень важную роль, в то время как танки почти не использовались в штурме. Накануне 7-му шак генерал-лейтенанта В.М. Филина, кроме имеющихся там 206-й и 289-й шад, 236-й иад оперативно подчинили 214-ю шад, а для надежного прикрытия штурмовиков, ожидая ожесточенного противодействия врага, дополнительно привлекли 229-ю иад (оба соединения ранее входили в 4-ю ВА). Штурмовой авиакорпус группами по 10–12 Ил-2 энергично поддерживал гвардейцев армии Г.Ф. Захарова, обрушивая огонь на сохранившиеся еще опорные пункты, артиллерийские и минометные батареи, помогая выбивать пехоту противника из блиндажей и окопов.
Когда в районе Мекензиевых Гор к северо-востоку от Севастополя удалось прорвать оборону противника, командир наступавшего здесь 55-го стрелкового корпуса (2-я гв. армия) генерал П.Е. Ловягин прислал в штаб генерала Т.Т. Хрюкина телеграмму, где писал: «На подступах к г. Севастополь штурмовая авиация 8-й ВА своими действиями по укреплениям противника на участке 55-го ск разрушила его огневую систему. Штурмовики на бреющем полете прижимали противника к земле, чем облегчали продвижение частей корпуса в трудных горных условиях. В результате хорошего взаимодействия части нашего корпуса овладели рядом сильных укреплений противника и захватили командные высоты. За 5 и 6 мая штурмовая авиация на участке 55-го ск работала отлично» [ЦАМО РФ. Ф. 346. Оп. 5755. Д. 195. Л. 176.].
Не обошлось без неприятных «сюрпризов», о чем рассказывали свидетели событий: «Маршал Василевский внимательно наблюдал за действиями наших штурмовиков по переднему краю противника и временами обменивался своими впечатлениями со стоявшим рядом генералом Хрюкиным. Внезапно со стороны моря они увидели двух истребителей противника, которые начали пикировать на наблюдательный пункт. Свист летящих бомб заставил их инстинктивно пригнуть головы. Повинуясь реакции летчика, Хрюкин стремительно приблизился к Василевскому, своим громадным телом накренился над ним и закрыл голову маршала. Бомбы разорвались рядом, но не на вершине, а несколько ниже, на склоне горы, и только осколки прошипели над головами людей, находившихся на наблюдательном пункте. Хрюкин с виноватой улыбкой попросил извинения у Василевского за неловкое движение… Маршал, не теряя самообладания, понимая все, пожал руку Тимофею Хрюкину, тем самым выразив благодарность за благородный порыв во время нападения» [Киселев В.А. Командарм Хрюкин. Волгоград: 1996. С. 208.].
Энергичные действия 2-й гв. армии ввели в заблуждение командование противника; в течение 5 и особенно 6 мая перехватывались распоряжения вражеских штабов о переброске резервов, а также батарей зенитной артиллерии на левый фланг обороны – маневры облегчили потом наступление армий генералов Я.Г. Крейзера и К.С. Мельника. Эти данные подтвердили и воздушные разведчики. По всему фронту наши войска перешли в решительное наступление 7 мая – атаке предшествовала полуторачасовая артиллерийская подготовка. Любопытно отметить, что изучив тактику предыдущих штурмов и атак, предпринимаемых Красной Армией в Крыму, командование Люфтваффе принимало начало мощной артиллерийской подготовки за сигнал для своей истребительной авиации, которую необходимо поднять в воздух, резонно полагая, что вот-вот последуют налеты на оборонительные сооружения и аэродромы и таким образом упреждали их, встречая группы наших бомбардировщиков и штурмовиков на подходе к цели.
В течение 7 мая советской авиации приходилось неоднократно вмешиваться в ход наземных боев, которые отличались исключительным упорством и кровопролитием. Так, у горы Сахарная Головка наша пехота залегла, понеся большие потери. Тогда дважды штурмовики обрабатывали этот участок, открыла огонь прямой наводкой советская артиллерия, после чего пехота продвинулась на 100 м, ворвавшись в нижний ярус траншей неприятеля. В критический момент боя за Сапун-гору три группы штурмовиков (в отдельные моменты общий состав доходил до 24–30 Ил-2), управляемые с КП 8-й ВА в течение 20 мин, замкнув круг, прицельно били по немецким огневым точкам, заставив их временно прекратить огонь. Этой заминки оказалось достаточно, чтобы и здесь, на важнейшем участке обороны, добиться решающего успеха.