Едва ли не решающую роль в этом успехе, по мнению вышестоящего командования, сыграл 7-й шак генерал-майора В.М. Филина – через два дня соединение, а также три из его штурмовых полков (686, 807 и 947-й шап) удостоились почетного наименования «Севастопольские». Отмечались заслуги авиакорпуса по нанесению бомбоштурмовых ударов на Сиваше и Перекопе, в ходе преследования отходящего в глубь Крыма врага, когда экипажи сумели нанести большие потери живой силе и технике, включая автомобильный и железнодорожный транспорт. Четко и продуманно управлял подчиненными на поле боя генерал Филин, применяя как массированные удары, так и действия эшелонированных групп. Хотя и собственные потери оказались немалыми; за первые три недели боев в Крымской операции одна безвозвратная потеря приходилась на 42 самолето-вылета, в следующие три недели – на 35. Как отмечалось в документах, «за успешное выполнение боевых задач командования по разгрому и уничтожению неприятельской группировки в Крыму, хорошую подготовку летного состава и организацию боевой работы частей корпуса» Виктор Михайлович Филин был награжден полководческим орденом Суворова 2 степени [ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 686043. Д. 65. Л. 165, 166.].
По данным штаба армии, при выполнении 755 боевых вылетов, преимущественно в район Сапун-горы, экипажи 8-й воздушной сбросили 7 мая 236 т бомб, провели 83 воздушных боя, в которых сбили 23 самолета. Собственные потери определили в 48 самолетов – наибольшее количество в истории объединения. Правда, потом число списанных самолетов сократилось до 35, включая 23 штурмовика; вероятно, 13 самолетов нашли на месте вынужденных посадок и признали пригодными к восстановлению. Сыграв огромную роль в успехе штурма Севастополя, летчики Хрюкина заплатили за него огромную цену. Самый опытный из погибших в бою – штурман 75-го гв. шап майор И.Г. Суклышкин, выполнявший в тот день 83-й боевой вылет на штурмовике.
Наши тяжелые потери можно объяснить тем обстоятельством, что вынужденные преодолевать сплошную стену зенитного огня «ильюши» не могли ни подняться на большую высоту, ни обойти огневую завесу стороной. Небронированные истребители опасались спускаться до земли и оказались не в состоянии прикрыть штурмовики от атак «мессершмиттов» снизу. Все же существенно снизить потери от огня с земли позволило подавление ряда зенитных пушек в ходе штурма. Начальник артиллерии 2-й гв. армии вспоминал: «Заранее было рассчитано, что до подхода нашей авиации на каждую батарею обрушится до пятидесяти 76-мм снарядов. Это был у нас первый опыт, и он превзошел все ожидания. Пленные зенитчики рассказывали, что когда они готовились к стрельбе, неожиданно кругом начали рваться снаряды и им пришлось уйти в укрытие. Позже некоторые гитлеровские батареи начали оживать, главным образом южнее Севастополя, но они для самолетов были не столь опасны» [Стрельбицкий И.С. В боях за Севастополь / Военно-исторический журнал. 1961. № 12. С. 71.].
Поэтому основную опасность для советских авиаторов представляли истребители врага. Впрочем, далеко не всегда германским асам доводилось праздновать победы. Г.А. Литвин, тогда ст. сержант, стрелок-радист 43-го гв. шап (230-я шад), вылетевший 7 мая со штурманом полка майором А.Я. Коноваловым, вспоминал: «Впервые за всю войну я наблюдаю одновременно в воздухе такое большое количество наших самолетов, созданных героическим трудом советского народа… Подходим к Севастополю. Легендарный город лежит в дыму пожарищ. Видны очертания береговой линии, бухты, заливы, вдали показался мыс Херсонес, где находится последний аэродром немцев. Группа наших «илов» снижается и ведет огонь по противнику из пушек, затем выпускает ракеты… Вдруг со стороны солнца появились две точки, они разрастаются в размерах, и я могу различить, что это истребители. Всматриваюсь через очки со светофильтрами. Сомнений нет – над нами «фокке-вульфы». Я включаю переговорное устройство, чтобы предупредить Коновалова, но он как раз включил передатчик и командует штурмовиками нашей группы. Тем временем «фокке-вульфы» берут в «клещи» именно наш самолет.
Истребитель атакует под большим углом сверху, и я не могу стрелять. Между тем огонь врага может быть смертельным не только для меня, но и для летчика – никакая броня не спасет от квартета вражеских пушек. Я мгновенно снимаю сиденье, становлюсь коленями на пол, доворачиваю пулемет вверх, и теперь истребитель противника попадает в прицел, но я умышленно не стреляю, жду, когда подойдет ближе. 800, 600, 400 м… Тут я, тщательно прицелившись, выпускаю длинную очередь, которая упирается в неприятельский самолет, прошивает кабину. Истребитель противника вспыхивает и, объятый пламенем, летит прямо на наш «Ил», как будто хочет таранить. К счастью, Коновалов, услышав длинную очередь моего пулемета, резко рванул самолет вправо, и горящий «фокке-вульф» пронесся мимо нас» [Литвин Г.А. и др. Высоты огневой юности. М., 1990. С. 108–110.].
Обращает внимание тот факт, что немецкие самолеты нередко сбивали над морем. Но безвозвратные потери в летчиках оказались небольшими. Причина кроется в хорошо налаженной работе спасательной службы Люфтваффе – за время Крымской операции из воды немецкие поплавковые самолеты и летающие лодки подняли 109 чел. Только в период с 4 по 14 мая отряд спасения Seenot 9 выполнил 87 боевых вылетов, преимущественно на самолетах Do 24. К сожалению, подобными результатами не могли похвастаться летчики-черноморцы. А ведь наряду с устаревшими летающими лодками МБР-2, 82-я эскадрилья была вооружена лодками Че-2, которые являлись вполне конкурентоспособными с Do 24 и самыми популярными тогда у немцев на Черном море BW 138 – их у нас почему-то называли «Гамбургами».
Советские летчики заявили о многочисленных победах, одержанных 7 мая. Однако противник, отказавшись от прикрытия поля боя и своих ударных самолетов, – они перестали действовать в районе Севастополя – сконцентрировал все усилия на ведении «свободной охоты», в открытый бой не вступал и сбить врага оказывалось очень непросто. Как отмечается в наших отчетах, исключительно активной была так называемая «асовская группа». Ее летчики отлично взаимодействовали со своими зенитчиками, стремились выбрать момент для результативной атаки с короткой дистанции. Чьи же победы подтверждаются двухсторонними данными? Оказывается, одним из самых удачливых был лейтенант П.В. Селезнев из 159-го гв. иап, которому в двух боевых вылетах в тот день засчитали два сбитых Bf 109 и один FW 190. В журнале боевых действий 7 мая 229-й иад написано:
«В период 10.27–11.25 8 истребителей ЛаГГ-3, ведущий капитан А.П. Лукин, вылетела на сопровождение штурмовиков Ил-2 206-й шад в район Карань. При подходе к цели группа Лукина на высоте 700 м встретила 4 Bf 109 и 4 FW 190, с которыми завязался воздушный бой…» После выхода из атаки, когда лейтенанту Селезневу удалось поразить «мессершмитт» сзади, летчик предпринял еще одну на другой самолет – на этот раз сверху-сбоку. Наш летчик, как отмечалось в документе, «выходя из атаки боевым разворотом влево, короткой очередью с дистанции 50 м сбил второго Bf 109, который упал в 3 км северо-восточнее Балаклавы, немецкий летчик выбросился с парашютом и взят в плен наземными войсками». Из того боя не вернулся подчиненный Лукина мл. лейтенант П.М. Чихал: его подбитый в бою самолет приземлился в расположении врага и дальнейшая судьба летчика осталась неизвестной. Попавший в плен фельдфебель М. Штольпе (M. Stolpe) из 6/JG52 уже вечером был допрошен в штабе Приморской армии [Ф. 20214. Оп. 1. Д. 20. Л. 57 об.].
Эффективность ударов советских летчиков можно оценить по немецким источникам. Дольше других остававшиеся на полуострове группы II и III/JG52, вынуждены были использовать для приземления «мессершмиттов» небольшие площадки, в частности созданные для временного базирования транспортных самолетов. Несмотря на значительное количество зенитных батарей, собранных на мысе Херсонес в начале мая, часто посадки проходили под завывания падающих бомб и грохот взрывов, а сразу после остановки мотора летчик выпрыгивал из кабин и прятался в капонире или ином укрытии. Большинство имевшихся немецких самолетов и использовавшихся специальных машин имели следы пулевых или осколочных пробоин. Командир 6-го отряда 52-й эскадры обер-лейтенант В. Липферт, одержавший к этому времени 117 побед, из которых 25 ему засчитали с начала советской наступательной операции у Сиваша и Перекопа, записал в дневнике:
«При возвращении из единственного за 8 мая боевого вылета я, перед самым приземлением, вдруг услышал по радио, что русские снова бомбят наш аэродром. Затем я увидел гигантское облако дыма и пыли. С земли мне сообщили, что посадка запрещена… За последние дни пребывания в Херсонесе русские четыре раза бомбили наш аэродром. Мы не могли подняться в воздух и в ходе этих налетов потеряли шесть машин. После страшной ночи наступил рассвет 9 мая. В результате ужасных событий последних 36 ч я утратил большую часть своей уверенности, а во всех последующих вылетах [в Крыму] не одержал ни одной победы. Я дошел до предела своих сил и возможностей, как и все другие пилоты, и, в конце концов, должен был быть благодарен судьбе, что меня самого не сбили…» [Липферт Г. Дневник капитана Люфтваффе / Пер. с нем. М., 2006. С. 141.].
Немало вылетов на бомбардировку аэродромов врага, а также судов в бухтах и у пирсов, скопление живой силы и техники выполнили экипажи 6-й гв. бад на Пе-2 и А-20. Были в дивизии подбитые самолеты, раненые члены экипажей, но безвозвратных потерь в эти майские дни удалось избежать. Однажды пара «мессершмиттов» атаковала над Херсонесом отставший от строя Пе-2 мл. лейтенанта И.П. Анучикова, но экипаж, совершавший лишь второй боевой вылет, отбил 4 атаки, в том числе одну из мертвой зоны, выполненной сперед-сбоку, после чего стрелок-радист вызвал по рации прикрывавших истребителей, а летчик посадил сильно поврежденный самолет среди разбитой вражеской техники (после приземления «пешка» сгорела).
В другой раз ведущий подполковник Д.Д. Валентик, не найдя транспорты врага в Казачьей бухте, решил искать их в море, удалился от берега до 50 км, а заметив дымы, атаковал с пикирования энергично маневрировавшие неприятельские суда и добился попадания. В донесении отдавалось должное истребителям сопровождения: «Весь личный состав 135-го гв. бап глубоко признателен боевым друзьям из 9-го гв. иап, которые прикрывали отлично, держались близко, компактно, умело маневрировали, неотрывно наблюдали за строем и воздухом, сопровождали отставших и доводили их до места посадки, принимали по радио просьбы о помощи и немедленно откликались на них – благодаря этому полк не понес потерь» [ЦАМО РФ. Ф. 20034. Оп. 1. Д. 30. Л. 410.].