[602]. Т. е. реактивные снаряды ложились за спиной первого эшелона. Также в бою приняла участие советская реактивная артиллерия: 19-й гмп дал залп по выс. 25, 3.
Однако атаку нельзя было назвать безупречной. Направленный Мехлисом в войска бригадный комиссар Веселов писал о действиях 77-й гсд в первый день наступления: «Пехота, как правило, в период наступления идет во весь рост, скученно, пренебрегая перебежками и самоокапыванием, что ведет к излишним потерям»[603]. На выс. 25, 3 за танками КВ пехота шла группами по 50–70 человек и несла потери от минометного и артиллерийского огня. Соседний 509-й сп 236-й сд также двигался в рост и скученно. Это было достаточно распространенной проблемой в Красной Армии в тот период. Скученные боевые порядки отмечались также в боях под Ржевом летом 1942 г.
Несмотря на перечисленные недостатки, атака завершилась успешно. Ворвавшиеся на высоту танки КВ нарушили систему обороны врага, а по следам танков прошла пехота. Командир батальона 236-й сд капитан Присс по своей инициативе посадил пехоту на танки Т-34 и Т-26 39-й тбр, и этот танковый десант в атаке на выс. 25, 3, несмотря на потери, имел успех[604]. В итоге наступающими советскими частями было захвачено 10 шестиствольных минометов с боеприпасами[605], тех самых, что произвели сильное впечатление на полк 77-й сд в ходе немецкого контрудара 2 марта.
Судя по имеющимся данным, подготовка немцев к наступлению сыграла свою роль в потере ими выс. 25, 3. Как указывалось в отчете о действиях 213-го полка (батальон которого оставил выс. 25, 3): «Если бы штурмовые орудия имелись в распоряжении с самого начала вражеской атаки, можно утверждать, что столь трудного положения можно было бы избежать»[606]. Штурмовые орудия действительно стали основным сдерживающим средством, помешавшим развить наступление с выс. 25, 3. Также здесь был использован батальон 46-й пд, переброшенный на передовую из Сеит-Асана.
Потери танков 51-й армии показаны в табл. 10. По приведенным данным видно, что уже в первый день наступления были выведены из строя все имевшиеся на утро 13 марта КВ 229-м отб и все Т-34 39-й тбр (танки КВ бригады в бою не участвовали). По отчету 39-й тбр, обстоятельства потери были следующими: два Т-34 сгорели, три были подбиты и два оторвались и ушли в глубину обороны противника, пропали без вести с экипажами[607].
ТАБЛИЦА 10
Как назло, после мешавшей слякоти 13 марта резко похолодало, землю сковал мороз. Условия для наступления улучшились, но после боев 13 марта танковый кулак 51-й армии изрядно поредел. В бой в связи с улучшением погоды были введены танки КВ, но их было мало для решительного результата. Напротив, немцами был подтянут для противодействия советским атакам 249-й батальон штурмовых орудий. Наступлению 51-й армии все же сопутствовал частичный успех: 14 марта пехота 398-й сд при поддержке 40-й и 56-й тбр ворвалась в селение Корпечь. Как позднее высказался В.Н. Львов: «Я сам наблюдал, как танки вошли в Корпечь, а за ними пошла пехота. […] …ничего не выходило, пока не двинули туда танки»[609]. Атака развития не получила, пехота залегла, но еще один опорный пункт немцев попал в руки Красной Армии. Судя по донесению о потерях за 13 и 14 марта, утрата Корпечи весьма недешево обошлась немцам. Числились потерянными: 9 гаубиц leFH, две чешские гаубицы, 4 легких пехотных орудия leIG, 2 88-мм зенитки, 9 50-мм ПАК-38, 42 37-мм ПАК-35/36 и 3 миномета[610].
Ситуация для 11-й армии, с одной стороны, была критической, с другой – в распоряжение Манштейна уже прибывали свежие 22-я танковая и 28-я егерская дивизии. Судя по ЖБД 11-й армии, штаб Манштейна в дни советского наступления был озабочен тем, как ввести эти резервы в бой. В ЖБД армии есть запись об использовании прибывших частей 28-й лпд и 22-й тд «только в случае крайней необходимости»[611]. Особо отмечается: «Эти дивизии должны быть сохранены для запланированных на более позднее время операций»[612]. Здесь нельзя не отметить, что в случае успеха наступательных действий советских войск, их в глубине обороны немцев ждал неприятный сюрприз. Однако, разумеется, втягивание в бой по частям 28-й лпд и 22-й тд само по себе было бы достижением.
В связи с погодными условиями переход в наступление частей 44-й армии 13 марта оказался по форме весьма своеобразным. Части армии С.И. Черняка оставались главными силами на исходных позициях, но вели разведку противника отдельными разведотрядами из состава 302-й гсд и 157-й сд численностью всего около роты[613]. Также велась расчистка минных полей силами саперов и стрельбой артиллерией по площади. Танки ввиду раскисания почвы и специфики действий небольших отрядов в бой не вводились. Несмотря на небольшие масштабы наступления, по немецким данным, был уничтожен передовой опорный пункт с кодовым наименованием «Фабиан»[614]. Потери в «прощупывании» немецкой обороны были понесены умеренные, не в пример 27 февраля. За первый день второго наступления Крымского фронта 302-я гсд потеряла 92 человека убитыми и 225 ранеными, 157-я сд – 6 убитыми и 31 ранеными, 404-я сд – 1 убитым и 56 ранеными, 63-я гсд – 4 убитыми и 44 ранеными[615].
Перелом в боях на подступах к Кой-Асанскому узлу обороны немцев произошел с захватом во второй половине дня 14 марта подразделениями 831-го гсп 302-й гсд ключевой высоты 69,4 к западу от Крым-Шибань. К утру следующего дня 44-я армия наконец добилась частичного успеха в борьбе с немецким «угловым столбом» в районе Кой-Асана. 302-я гсд во взаимодействии с 157-й сд в 10.30 15 марта овладела селением Крым-Шибань, как отмечалось в оперсводке, «представлявший к этому времени груду развалин, заваленную трупами немецких солдат 122 пех. полка и 114 ап 46 пд»[616]. Высокие потери подтверждаются немецкими данными. В отчете о действиях подразделений 122-го пп указывалось: «Из-за тяжелых потерь в живой силе и вооружении батальон был не в состоянии отражать новые атаки противника»[617]. Понесшие большие потери подразделения («роты, превратившиеся в слабые взводы») были выведены из боя. Как отмечал офицер ГШ КА в 44-й А.А. Житник, залогом успеха атаки Крым-Шибань стали ночные действия. Днем опорный пункт интенсивно обработали артиллерия и авиация, а взят он был уже ночной атакой пехоты. Следует отметить, что потери 44-й армии на тот момент были весьма умеренными. 302-я гсд за три дня потеряла, по предварительным данным, 600–750 человек, 404-я сд – около 400 человек, 157-я сд – 750 человек, 63-я гсд – 300–400 человек[618].
Захватив после долгих боев Крым-Шибань, бойцы и командиры Крымского фронта могли наконец увидеть, что собой представляет опорный пункт противника. В этом отношении небезынтересен доклад представителя ГШ КА в 44-й А капитана А.А. Житника. Он писал, что в немецком опорном пункте в жилых домах подвалы использовались для размещения огневых средств и пехоты. Там, где подвалов не было, они были выкопаны, глубокие и вместительные. На закрывавший подвал деревянный пол укладывались камни, засыпаемые сверху землей. Стены и кровля зданий при этом «перехватывали» снаряды. В стенах прорезывались амбразуры, выходящие во все стороны здания. В каждой такой точке размещалось 15–20 солдат. Как писал в своем отчете капитан А. Житник «Количество солдат в домовых укреплениях, от 15 до 20 человек подтверждается наличием убитых в них, в результате прямых попаданий артснарядов крупных калибров»[619]. Вторым типом сооружения был наблюдательный пункт (НП), связанный телефоном с артиллерийскими позициями. В Крым-Шибань насчитали около сорока таких импровизированных ДОТов или НП.
Армия В.Н. Львова также продолжала атаки, упорно пытаясь продвинуться вперед. 14–15 марта в бой вновь вводится 138-я гсд, и с полудня 15 марта дивизия наступала на Сеит-Асан. Первой целью 138-й гсд стала высота 26,7, атакованная совместно с 12-й сбр. Однако с ходу взять ее не удается. Тем не менее немцы уже с трудом удерживают свои позиции. Как пишет Манштейн в своих мемуарах: «18 марта штаб 42-го корпуса вынужден был доложить, что корпус не в состоянии выдержать еще одно крупное наступление противника»[620]. Наконец, в ночном бою 19 марта 12-я сбр занимает высоту 26,7.
Кто же был противником советских танкистов? Противостоявший 51-й армии XXXXII корпус претендовал на уничтожение в период с 27 февраля по 20 марта 1942 г. 261 советского танка. Из этого числа поддавались идентификации причин 243 машины. Соответственно 197-й батальон штурмовых орудий претендовал на 71 танк, 249-й батальон штурмовых орудий – на 22 танка, артиллеристы – на 51 танк, расчеты 37-мм ПАК-35/36 – на 26 танков, ПТР – 1 танк, 50-мм ПАК-38 – 39 танков, 88-мм зенитками считались уничтоженными 14 танков, минами – 10 танков, подрывными зарядами – еще около 10 танков. Артиллерия использовала против советских танков 75-мм и 105-мм кумулятивные снаряды.
Как мы видим, достаточно большую роль в немецкой противотанковой обороне играли штурмовые орудия, на их долю приходились 38 % заявок на уничтоженные советские танки. Советские источники отмечают штурмовые орудия, идентифицируя их как «тяжелые танки», ведущие огонь из засад. Так, офицер ГШ КА в 44-й А капитан А. Житник отмечал своеобразную тактику штурмовых орудий немцев: выходили на огневые позиции, обстреливали наши войска и быстро уходили, скрывались за складками местности.