кий танковый батальон двинулся вперед и напоролся на Т-34 и КВ. Как указывается в отчете 204-го тп: «В довершение ко всему 2-я рота и левое крыло 3-й роты налетели на еще не снятое минное поле».
Схема из приложения к одному из немецких отчетов по итогам провала контрудара 22-я тд 20 марта 1942 г. Обозначены высоты и населенные пункты – Тулумчак, Корпечь (NARA).
Кто же стал противником немецких танкистов? В ходе недели боев с 13 марта 51-й армией были понесены чувствительные потери в танках. По состоянию на 19 марта 1942 г. ее танковые войска были представлены 55-й тбр и сводным танковым батальоном из боевых машин 39, 40 тбр и 229 отб (8 КВ и 6 Т-60 на 19.3[636], есть данные, что к 20.3 был введен в строй еще по крайней мере один танк Т-34). Днем 19 марта 51-я армия наступала с ограниченными целями, также теряя танки. Утром 20 марта 1942 г. 55-я тбр находилась в районе селения Тулумчак, имея задачу «быть в полной боевой готовности для отражения контратак противника и особенно его танков»[637]. К 5.00 20 марта в бригаде насчитывалось в строю 23 Т-26 пушечных и 12 ХТ-133[638]. Таким образом, превосходство в танках 20 марта 1942 г., безусловно, на стороне немцев, танковый «кулак» армии В.Н. Львова был ослаблен потерями в неудачных наступлениях. Тем не менее 55-я тбр М.Д. Синенко и сводный батальон были выдвинуты для отражения танковой атаки противника.
Прикрываясь складками местности, советские танкисты вышли к Корпечи и встретили противника огнем с места, подбив 9 танков и расстроив боевые порядки атакующих. Танки Pz.II с 20-мм и Pz.38(t) с 37-мм пушкой мало что могли сделать КВ, больше шансов имели Pz.IV с 75-мм орудием (кумулятивные боеприпасы к которому в 11-й А в этот период имелись и расходовались[639]). Командир немецкого батальона запросил помощь, Коппенбург отправил вперед танковую роту, которая в тумане ничего не нашла. В итоге, ссылаясь на большие потери, командир I батальона запросил разрешения на отход и получил его, отойдя в район Владиславовки. Закрепляя успех, танкисты М.Д. Синенко преследовали противника до района трех курганов, затем вернулись в лощину у Корпечи.
Сопровождавшая танки I тб мотопехота была остановлена заградительным огнем. В отчете 129-го сп указывалось: «Огонь вражеской артиллерии выглядел не как тонкий занавес, а как стена глубиной несколько сотен метров». Перешедшая в наступление на этом же направлении группа Хитцфельда также попала под огонь советской артиллерии. Как указывалось в отчете о действиях 213-го полка: «Наступающая пехота сначала продвигалась вперед, не встречая достойного упоминания сопротивления. Однако затем она была остановлена сильным фланкирующим огнем противника. Штурмовые орудия также не смогли помочь продолжить наступление»[640]. Эти слова отчетливо перекликаются с донесениями о неудачных советских атаках в ходе февральского и мартовского наступлений.
Тем временем II тб 204-го тп, штаба 204-го тп и мотопехота, в том числе БТРы, вышли к Корпечи. В первый момент атакованные танками (напомню, ранее противником бронетехника массированно не применялась) части 390-й сд полковника С.Г. Закияна дрогнули и начали отходить, вплоть до высоты 28,2[641]. Ситуация была близка к критической. Позднее особо отмечалось, что именно 20 марта имела место передача радиограммы штабом 51-й армии открытым текстом: «Танки вышли северо-восточнее Корпечи. Вахрушев»[642]. На этом этапе ситуацию выправил командир 143-й сбр Г.Г. Курашвили, по собственной инициативе выдвинувшийся вперед и удержавший Корпечь в ходе уличных боев[643]. Немалую роль сыграл тот факт, что советские части противопоставили танковым атакам противника 76,2-мм орудия УСВ, как позднее отмечалось в отчете 11-й А в ОКВ: «Потери в танках на 50 % вызваны вражеской артиллерией и только на 25 % минами и на 25 % танками противника»[644].
Препятствием для развития немецкого наступления (в отсутствие саперов, еще не прибывших в 22-ю тд) стал ручей между Корпечь и Тулумчак, в отчете соединения представленный «равнозначным противотанковому рву». В отчете Манштейна в ОКХ от 30 марта ручей не рассматривался как препятствие: «Согласно донесению XXXXII AK, эта долина лишь в нескольких местах представляет собой препятствие для танков, в остальных местах ее мог пересечь «кюбельваген» [легкий штабной автомобиль]»[645]. Командир 204-го тп 22-й тд полковник Коппенбург с оценкой «пересекаем кюбельвагеном» в своем отчете не согласился[646]. Более того, он объяснил, что «склон был сделан отвесным, став противотанковым препятствием»[647]. В отчете роты 22-й тд на БТР ров описывался как «глубокое и заболоченное русло ручья, берега которого противник искусственно сделал еще более крутыми»[648]. Судя по всему, ручей был эскарпирован советскими саперами вскоре после произошедшего за несколько дней до этого захвата Корпечи. Задержка на рубеже ручья подставила боевые порядки 22-й тд под огонь советской артиллерии. С большим трудом была начата переправа через ручей. Как писал Коппенбург в своем отчете: «Трем Pz.IV удалось переправиться, в то время как четвертый Pz.IV и один Pz.II застряли в этом месте и перекрыли переправу». Переправившиеся через ров танки двинулись к выс. 28, 2, но вскоре были подбиты, их «пришлось бросить под обстрелом». Ввиду отсутствия радиосвязи о выходе к выс. 28, 2 Коппенбург информации не получил, горючее было на исходе, и вскоре фон Аппель санкционировал отход танков II тб 204-го тп.
По советским данным, в 15.00 20 марта немецкая танковая атака была повторена при поддержке пехоты. Судя по немецким документам, речь идет о повторном вводе в бой I батальона, который получил от фон Аппеля приказ вновь атаковать Корпечь. На этот раз 55-я тбр одним танковым батальоном контратаковала врага в лоб, а вторым – во фланг. Этим маневром противник был обращен в бегство. Подбив еще 4 танка противника, советские танкисты перешли в преследование, уничтожая живую силу огнем пушек, пулеметов и огнеметов. Фон Аппель признает беспорядочный отход своих подразделений: «Под впечатлением массированного огня артиллерии противника на левом крыле дивизии началось бегство, которое распространилось и на правое крыло». Как отмечалось в отчете 55-й тбр по итогам боев, «особенно эффективно действовали огнеметные танки, уничтожая своим огнем бегущую назад пехоту противника»[649]. Немцами было замечено использование огнеметных танков, в отчете 22-й тд оно упоминается.
Однако обвалить немецкую оборону на плечах отступающих частей 22-й тд все же не удалось. Достигнув района трех курганов, танки 55-й тбр попали под сильный противотанковый огонь противника и вернулись в исходное положение. Уже вечером 55-я тбр попыталась развить успех, атаковав высоту с тремя курганами танками с десантом пехоты, но под сильным огнем противника отошла на исходные позиции.
Потери 55-й тбр за день составили 6 Т-26, 2 КВ и 3 Т-60 подбитыми, 2 ХТ-133 и 1 Т-34 сгоревшими[650]. Потери бронетехники немцев оказались существенно выше: только ремонтные службы Крымского фронта отчитались об эвакуации 4 Pz.IV, 7 Pz.II, 13 «ЧКД» (Pz.38(t). – Прим. автора). Общие потери танков 22-й тд, по немецким данным, показаны в таблице 11. Первоначально «наверх» было доложено о потере всего 12 танков, в отчете для фюрера число возросло до 32[651], однако действительное число оказалось даже больше.
ТАБЛИЦА 11
Как позднее писал командир 204-го тп, попытки вытащить подбитые машины успеха не имели[653]. Фотоснимки советских военных корреспондентов с Крымского фронта говорят о захвате по крайней мере двух танков Pz.IV и одного Pz.38(t) исправными, без видимых повреждений. Они позднее использовались с советскими опознавательными знаками. Скорее всего, это были машины, застрявшие на рубеже ручья. В документах фронта эти трофеи в составе бригад и полков не отражены.
По существу, неудача 22-й тд 20 марта 1942 г. показала весьма сложные условия войны в Крыму. Ее особенности в докладе в ОКХ Манштейн обрисовал яркими красками: «Большой расход артиллерийских боеприпасов, постоянные атаки очень крупных сил авиации, применение установок залпового огня и большое число танков (среди них много тяжелейших) превращают бои в сражение техники, ничем не уступающее сражениям Мировой войны»[654]. Причем следует отметить, что неудача постигла не только новичка на фронте, 22-ю тд, но и наступавшую рядом группу Хитцфельда и давно находившихся в данном районе подразделений. Крымский фронт во второй половине марта был уже достаточно «крепким орешком», несмотря на имеющиеся недостатки.
Однако после избиения немецкой 22-й тд Крымскому фронту было рано почивать на лаврах. Предпринимается еще одна попытка сокрушить оборону противника. 22 марта 77-я и 236-я сд 51-й армии передаются в подчинение 47-й армии К.С. Колганова. 12-я сбр и 138-я гсд сменяются 320-й сд, 398-я сд сменяется 400-й сд