[805]. Выдвигающиеся 236-я сд и 157-я сд вынуждены были вступить в бой до полного сосредоточения. Вместе с тем продвижение 22-й тд и 28-й лпд вечером 9 мая ограничилось районом примерно в 3 км севернее Арма-Эли. Невысокий темп немецкого наступления пока позволил сохранять относительный порядок и отступать организованно. Несколько полков артиллерии, действующей в районе Арма-Эли, в ночь на 11 мая отошли в район Кията.
Куда больше походили на «блицкриг» действия немцев в полосе 44-й армии. Как указывается в ЖБД 11-й армии, бригада Гроддека, не встречая сопротивления (и обстрелов со стороны ЧФ с моря), продвигалась по берегу в глубину Керченского полуострова. Уже утром 8.30 9 мая она прошла Сейтджеут. Как отмечается в ЖБД армии Манштейна, жертвой наступления стала еще уцелевшая артиллерия 44-й армии: «Передовое соединение Гроддека уничтожило несколько батарей противника»[806]. В условиях распада фронта даже пехотные соединения быстро продвигались вперед. В 17.30 9 мая удару подразделений 132-й пд подвергся штаб 44-й армии в районе Узун-Аяк, «вынудив штаарм к уничтожению документов и к отходу под непосредственным огнем танков и автоматчиков пр-ка»[807]. В итоге и без того крайне сложная обстановка усугублялась потерей управления.
В одном из распоряжений, отданном вечером 9 мая, П.П. Вечный писал: «Военный совет фронта у Львова. Связи с ним не имею»[808]. С одной стороны, практика управления с передовой имела безусловные положительные черты. Ее использовали такие признанные мастера своего дела, как Г.К. Жуков, В. Модель, Э. Роммель. С одной стороны, Д.Т. Козлова и Л.З. Мехлиса можно понять, контрудар 51-й армии решал очень многое. С другой стороны, в условиях неустойчивой связи это приводило к несвоевременным решениям на других направлениях.
«Дорога смерти». Брошенные на дороге, ведущей в Керчь, советские автомашины.
На начальника штаба фронта генерал-майора П.П. Вечного днем 9 мая легла большая нагрузка и ответственность в принятии решений. Он отнюдь не сидел сложа руки. Именно 9 мая он предпринимает попытку восстановить целостность левого крыла фронта. Так, в середине дня в 44-ю армию передаются из резерва 12-я и 143-я сбр[809]. Причем первая подчинялась С.И. Черняку прямо на месте своего расположения, в районе Агибель, Кр. Шар, а вторая совершала марш в район Адык с выходом в назначенный район к 4.00 10 мая. Численность бригады, впрочем, оставляла желать лучшего, на 23 апреля 143-я сбр насчитывала 2208 человек, значительно меньше штата[810]. Южнее, в район Баш-Киргиз, Мавлюш выдвигалась 72-я кд. Однако выстроить сплошную линию обороны этими силами не удалось. Фронт от Парпачских позиций воронкообразно расширялся. В результате от левого фланга 72-й кд под Мамлюшем до моря оставалось пространство, прикрытое лишь остатками 404-й сд и 63-й гсд, 54-м мсп и курсами младших лейтенантов. Ситуация усугублялась тем, что германское командование также вводило в бой резервы, в данном случае 170-ю пд XXX AK[811]. Она нацеливалась на Агибель, сковывая собранные П.П. Вечным резервы. Более того, бригада Гроддека, двигаясь вдоль приморской дороги, встречая слабое сопротивление, уже к вечеру 9 мая вышла в район совхоза Кенегез[812]. Т. е. оказалась буквально в двух шагах от Турецкого вала. Только еще выстраиваемый командованием фронт оказался глубоко обойден с фланга.
«Абхазия» в Севастополе. Май 1942 г.
Вечером 9 мая последовал приказ С.М. Буденного на «удар группы Львова в направлении балки Песчаная»[813]. Однако на состоявшихся в 3.00 ночи 10 мая переговорах Л.З. Мехлиса и Д.Т. Козлова с И.В. Сталиным прослеживается отказ от попыток переломить ситуацию в свою пользу решительными действиями в пользу отхода на новый рубеж обороны. Командование Крымского фронта уже сомневалось в целесообразности продолжения наступления: «танки не пройдут». В итоге Сталин прямо сказал: «Если вы сумеете и успеете задержать противника перед Турецким валом, мы будем считать это достижением»[814].
К тому моменту уже были приняты меры по заполнению оборонительного рубежа Турецкого вала. По приказу штаба Крымского фронта на Турецкий вал выдвигалась из резерва 156-я сд, которой предписывалось «к исходу 10.5 закончить выход для обороны рубежа Турецкого вала [на] фронте Наташино, Бикеч»[815]. Этот фронт составлял около 20 км и не полностью закрывал Турецкий вал. По состоянию на 23 апреля 156-я сд насчитывала 10 603 человека личного состава и располагала 131 ручным и 59 станковыми пулеметами[816]. Это было неплохими показателями, но 20 км фронт вдвое превышал уставную норму. Правый фланг 156-й сд, примыкавший к Азовскому морю, должны были прикрыть отходящие части, а на левый от Бикеч до Узунлар – выдвигались сборные части из резерва фронта. Это были четыре запасных стрелковых полка, курсы младших лейтенантов, два батальона фронтовых курсов. На переговорах с А.М. Василевским в ночь на 11 мая Д.Т. Козлов выражал беспокойство, что 156-я сд «почти на 50 % укомплектована дагестанцами»[817]. Забегая вперед, нужно сказать, что дивизия с учетом обстановки показала себя неплохо.
Позднее Манштейн писал в мемуарах: «Если бы противнику удалось, после того как он оставит Парпачскую позицию, снова где-либо занять оборону, наше наступление захлебнулось бы»[818]. В этом, с одной стороны, присутствовал элемент драматизации ситуации. С другой стороны, именно для упреждения занятия промежуточных позиций командующий 11-й армией направил к Турецкому валу бригаду Гроддека. Речь шла, скорее, о проведении операции «Охота на дроф» максимально высокими темпами. Причем следует отметить, что именно 10 мая Манштейн дал определенную фору своим противникам, направив бригаду Гроддека на север, «чтобы как можно скорее перекрыть дороги, ведущие через Марфовку и Султановку»[819]. В некотором смысле такой поворот может быть оправдан стремлением не допустить занятия Турецкого вала отходящими советскими частями.
Поворот бригады Гроддека на Марфовку 10 мая традиционно описывался в отечественных работах как воздушный десант с последующим посадочным[820]. Таковым он был обозначен в донесении штаба фронта от 12 мая[821]. В.С. Абрамов справедливо отметил, что за десант могли принять парашюты контейнеров снабжения[822].
Несмотря на достаточно скептическое отношение командования фронтом к контрудару 51-й армии, он имел продолжение днем 10 мая. По существу он становился средством вывода из намечающегося окружения войск 51-й и 47-й армий. Осознавая нарастания кризиса, командование фронта бросает в бой свой последний резерв – 55-ю тбр М.Д. Синенко, изъятую с правого фланга фронта. Она получила приказ в 20.00 9 мая (еще от К.С. Колганова) на сосредоточение в районе Огуз-Тобе. Вследствие раскисания дорог выдвижение проходило медленно и закончилось только к 8.00 10 мая. Сюда же, к Огуз-Тобе, выводится 77-я гсд полковника М.В. Волкова. Приказ на контрудар М.Д. Синенко получил с опозданием, в итоге назначенный на 11.00 контрудар последовал только во второй половине дня 10 мая.
Хаос катастрофы. Брошенная техника на берегу в Керчи. Май 1942 г.
В итоге контрудар 51-й армии начался с атак бездействовавшей в предыдущий день 40-й тбр с 650-м сп 138-й сд. Ввиду раскисшего грунта в бой из состава бригады идут 6 КВ и 3 Т-34, встреченные сильным огнем на южных скатах кургана Сюрук-Оба. В результате 3 КВ и 1 Т-34 были сожжены[823]. В отчете о действиях 28-й лпд отмечается «сильнейшее огневое воздействие противника с западного фланга» и пишется о необходимости «отразить несколько сильных атак противника, в том числе с танковой поддержкой». Однако на направлении главного удара немцам удается к 14.30 взять выс. 66, 2. Только после 16.00 бригада М.Д. Синенко пошла в бой и столкнулась с 22-й тд в районе Огуз-Тобе, когда кольцо окружения уже было почти замкнуто. Контрудар успеха не имел, было сожжено 5 и подбито 2 танка КВ 55-й бригады, еще 2 вышли из строя по техническим причинам[824]. Факт танкового боя подтверждается ЖБД 22-й тд, немцы претендовали на 20 подбитых советских танков[825]. Действительно, 55-я тбр также потеряла 11 Т-26 и Т-60. Уже после 19.00 в бою участвовал 229-й отб, потеряв один КВ[826]. По фронтовому отчету это был единственный исправный на тот момент КВ[827]. Таким образом, вполне в духе разрозненных атак предыдущих дней, советские танковые части атаковали последовательно, позволяя противнику постепенно выбивать наиболее опасные для них КВ и Т-34. В ЖБД 11-й армии констатировалось: «Попытки танков противника не допустить окружения контрударами с севера на Огуз-Тобе были сорваны действиями 22-й тд и VIII авиакорпуса. Множество танков противника уничтожены»[828].
Отчеты танковых частей и соединений практически единодушно отмечают появление у противника нового высокоэффективного оружия. Отчет 55-й тбр сообщает: «Противником применяется новая система противотанкового орудия, установленная на танке или же прицепленного к танку, которая при наличии большой начальной скорости снаряда пробила в лобовой части танка КВ броню толщиной 140 мм на вылет»