[829]. Причем следует отметить, что в документе указывается: «Размер пробоины до 80 мм». Это говорит о попадании калиберного бронебойного снаряда. В последующем, при широком распространении новейших 75-мм орудий на советско-германском фронте, они до 1943 г. чаще использовались немцами с кумулятивными снарядами (как их называли в Красной Армии, «термитными»). В Крыму новейшая техника Вермахта использовала наиболее эффективные калиберные бронебойные снаряды, пробивавшие броню и взрывавшиеся внутри танка. Отчет 229-го отб гласит: «Противник против наших танков КВ применил стрельбу снарядами, которые пробивали танки КВ с 4–5 выстрела. При пробивании брони танк КВ внутри воспламеняется»[830]. Фраза «с 4–5 выстрела», вероятно, относится к стрельбе на большие дистанции, по немецким источникам отмечается стрельба по КВ с дистанции до 1800 метров с поражением с 4-го выстрела.
Поле боя осталось за немцами, и они имели возможность осмотреть подбитые машины. Вывод был ожидаемый: «Основная масса КВ и Т-34 была однозначно уничтожена снарядами 7,62 и 7,5-см»[831]. Соответственно 140-й противотанковый дивизион 22-й тд, перевооруженный на самоходные орудия калибром 76,2 мм на шасси танка 38(t), заявил об уничтожении 24 советских танков, в том числе около 10 КВ и 2–3 Т-34, а 204-й тп 22-й тд (12 Pz.IV c KwK40, 20 Pz.III c KwK39) претендовал на уничтожение «около 50 русских» танков, в том числе 12 КВ и 2–3 Т-34[832]. Относительно 6 новых штурмовых орудий указывалось, что ими «уничтожено в среднем по 3 русских танка» (без указания типа, 15–20 машин, часть, очевидно, КВ или Т-34). По советским данным, в майских боях было потеряно 27 КВ и 3 Т-34, пораженных артиллерийским огнем противника[833]. В этом отношении советские и немецкие данные неплохо сходятся – большая часть КВ и Т-34 стала жертвой орудий новых типов. Разумеется, бои проходили не с «сухим счетом» – немцами признается потеря безвозвратно из состава 22-й тд в майских боях 21 танка, в том числе 2–3 Pz.IV c KwK40, 2–3 Pz.III[834]. Общие потери можно оценить по донесению дивизии от 28 мая 1942 г., согласно которому боеготовыми насчитывалось 10 Pz.II, 50 Pz.38(t), 6 Pz.III, 6 Pz.IV (с короткой 75-мм пушкой) и 4 Pz.IV (с длинноствольным орудием)[835], т. е. в строю было 76 машин из имевшихся на 1 мая 1942 г. 212.
Что касается воздействия на советские танки с воздуха, то советские данные не подтверждают больших успехов противотанковых штурмовиков Хш-129. Жертвой авиаударов по документам БТ и МВ Крымского фронта стали всего 15 танков, в основном Т-26 из 126 отб[836]. В своем отчете и действиях 55-й тбр М.Д. Синенко прямо отрицал значимое воздействие с воздуха, по его словам, к Огуз-Тобе его части вышли «не имея потерь в личном составе и материальной части от бомбардировки»[837].
Легкий крейсер «Молотов» входит в Северную бухту Севастополя. 1942 г.
В итоге неудачных для советской стороны танковых боев во второй половине дня 10 мая 1942 г. оказалось фактически замкнуто кольцо окружения основных сил 51-й и 47-й армий. В распоряжении советских частей оставался лишь узкий коридор по берегу Арабатского залива. В отчете о действиях 28-й лпд признавалось: «Только на самом севере у моря, севернее высот Огуз-Тобе, куда танковая дивизия не смогла быстро прорваться, отходят крупные подразделения противника. Однако свою тяжелую технику и вооружение они вынуждены оставить застрявшей в раскисшей почве»[838]. Типичным для военных катастроф стало превращение важных магистралей в «дорогу смерти». Дорога Парпач – Султанова – Керчь была забита в четыре ряда и подвергалась опустошительным налетам авиации противника.
Ранним утром, в 4.30–5.00 11 мая, немецкое наступление в северном направлении от Арма-Эли продолжилось. Под удар попали 138-я и 77-я гсд и частично 236-я сд. Немцам удалось овладеть селением Огуз-Тобе и скатами горы Огуз-Тобе. Тем самым они получали возможность контролировать прорыв вдоль берега огнем.
Тем же утром, в 11.30, от налета немецких самолетов на командный пункт, расположенный на горе Кончи, был убит командующий 51-й армией генерал-лейтенант В.Н. Львов[839]. Армию возглавил начальник штаба полковник Г.И. Котов. Несмотря на нараставший хаос, тело В.Н. Львова было вывезено и 13 мая 1942 г. отправлено на самолете ПС-84 в Тбилиси[840]. Генерал Львов пользовался большим уважением и авторитетом, был деятельным и энергичным командующим.
Гибель командующего, безусловно, ухудшила положение 51-й армии. Имелся также еще один неблагоприятный действующий фактор. В своем докладе Л.З. Мехлису от 13.40 11 мая и.о. командующего 51-й армии Котов писал: «Военный совет армии не имеет плана и указаний фронта о дальнейших действиях частей 51 А»[841]. При этом существует приказ за подписью начальника штаба фронта П.П. Вечного, датированный 10 мая и предписывавший 51-й армии: «Отход начать в ночь на 11.5»[842]. Отход предполагался за линию Турецкого вала. Аналогичные по содержанию приказы существовали в адрес 44-й и 47-й армий[843]. При этом ни в описании действий 44-й армии А. Житником, ни в оправдательном письме С.И. Черняка такой приказ не упоминается. Все упомянутые приказы написаны от руки на бланке начштаба фронта (судя по всему, лично П.П. Вечным), но не имеют ни номеров, ни подписей Военного совета фронта, ни отметок об отправке. Это заставляет сделать вывод, что приказы не были оформлены и отправлены в войска. Тем самым были потеряны почти сутки драгоценного времени.
Основной задачей 11 мая командование 51-й армии видело в выводе из полуокружения 138, 302 и 77-й сд. Как докладывал и.о. командующего 51-й армии Котов Мехлису, этого удалось добиться «благодаря исключительного геройства 77-й сд». Также в бою участвовали остатки 55-й тбр, в том числе обездвиженные танки КВ, стрелявшие с места. Все это вместе позволило вырваться из «котла» 138-й и 304-й дивизиям. Соответственно 236-я и 390-я сд, 83-я мсбр оставались на внешнем фронте окружения, ожидая прорыва. Как отмечал Котов в том же докладе, был возможен планомерный отход, «но 390 сд еще раз подвела. Ее два полка сбежали с фронта»[844].
Судьба оставшихся в окружении была незавидной. Одним из последних средств воздействия на окруженных стали залпы реактивных минометов, в отчете об их действиях подчеркивается «решающее значение 11 мая при нанесении удара по противнику, сгрудившемуся у станции Ак-Монай». По документам противоположной стороны, положение «котла» к вечеру 11 мая уже было близко к распаду и разгрому. Как отмечается в ЖБД 11-й армии, «сопротивление врага ослабевает». При подведении итогов дня в ЖБД армии Манштейна указывалось: «По неполным данным, пока что взято в плен 26 710 человек, захвачены и уничтожены 223 орудия, 14 зениток, 2 установки залпового огня, 88 ПТО, 137 минометов, 173 танка, 66 самолетов и огромная масса ручного оружия, техники и запасов различного имущества»[845].
В.С. Абрамов в своей книге высказывает сомнения относительно размеров «котла» под Ак-Монаем. Однако окружение крупных сил Крымского фронта действительно имело место. Немцами было заявлено уже в донесении в 0.20 12 мая (видимо, после уточнения) о 40 260 пленных, захваченных в качестве трофеев 402 орудиях, 41 зенитке, 197 танках, 153 противотанковых пушках, 210 минометах, 66 самолетах, 2000 машин всех типов[846]. Это, разумеется, не самый высокий показатель в череде «котлов» 1941–1942 гг. В 1941 г. в окружениях у Умани и Мелитополя заявлялось минимум в 2–2,5 раза больше пленных. Тем не менее для Крымского фронта это было серьезным ударом.
Тяжелая артиллерия стягивается к Севастополю. На марше ствольная повозка 420-мм мортиры чешского производства.
Тем временем С.И. Черняк обнаружил факт глубокого охвата фланга вновь восстановленного фронта своей армии. 11 мая он пытается организовать контрудар во фланг и тыл «Кенегезской группы пр-ка» (т. е. бригады Гроддека) из района Кары силами остатков 404-й сд, выводимой из второго эшелона 276-й сд и 190-го кавполка 72-й кд[847]. Однако 276-я сд в назначенное время в Кары не вышла, а атаки подразделений 404-й сд успеха не имели. Остальные части 44-й армии были скованы с фронта пехотой XXX AK.
В ЖБД 11-й армии имеется запись, относящаяся к вечеру 11 мая: «Бригада Гроддека после прорыва позиций противника на Татарском рву ведет бой с крупными силами противника чуть юго-западнее Сараймина»[848]. Факт преодоления противником линии Турецкого вала уже 11 мая подтверждается советскими документами. В вечерней оперсводке 156-й сд указывается, что ее 530-й сп ведет бой в районе к юго-западу от Сайрамина[849]. Это резко ухудшало положение Крымского фронта. В то время как главные силы 51-й и 47-й армий еще вели бой в окружении в районе Ак-Моная, спасительный рубеж Турецкого вала был уже прорван наступающим противником.
Лафет 210-мм мортиры на марше в Крыму. Тяжелые артсистемы возились разобранными и приводились в положение для стрельбы уже на позиции.