. Также о нем было сказано: «не умеет настоять на своем». Здесь нужно отметить, что Аврамеску в тот момент был уже довольно пожилым человеком – 1884 г. рождения. Вместе с тем, фон Нагелем положительно оценивалась его лояльность по отношению к немцам. Также высоко оценивалась работа и готовность к сотрудничеству с немцами штаба корпуса во главе с подполковником Замфиреску.
Командир 18-й пд генерал-майор Р. Балдеску (R. Băldescu) оценивался в общем положительно, но без восторга: «В физическом и эмоциональном отношении подвижен, командует очень схематически, дружественно настроен по отношению к немцам»[979]. Руководство дивизией в целом получило не слишком лестную оценку: «В благоприятной ситуации склонность к переоценке своих сил, в неблагоприятной противоположная крайность»[980]. Тем не менее констатировалось, что участвовавшими в боях совместно с немцами солдатами была преодолена танкобоязнь и «в последнее время сражаются хорошо». Помимо этого было отмечено отсутствие радио в управлении огнем артиллерии и «несколько замедленные» действия в вопросах управления огнем при общем усердии артиллерийских офицеров.
800-мм орудие «Дора» в собранном состоянии.
Высокую оценку немцев получил 55-летний командир 1-й горной дивизии румын бригадный генерал К. Василиу-Раскану (C. Vasiliu-Rascanu), назначенный командовать соединением в феврале 1942 г., будучи переведен с должности инспектора пехоты румынской армии. Про него было сказано, что Раскану постоянно посещает подразделения, включая передовые, и «пользуется полным доверием своих солдат»[981]. По мнению немцев, Раскану «удалось поднять несколько ослабевший боевой дух горной дивизии»[982]. Вместе с тем отмечалось, что «унтер-офицерский корпус в численном отношении слишком слаб», а также общая усталость от войны, в первую очередь офицерского корпуса. Также указывалось на устаревание матчасти: «Орудия горной артиллерии совершенно устаревшие, лишь условно пригодны для фронта»[983].
«Дора» перед выстрелом. Обратите внимание на угол возвышения орудия.
Наивысшую оценку получил командир 4-й горной дивизии румын генерал бригадный генерал Г. Манолиу (G. Manoliu): «Ловкий, оживленный офицер, французская школа, в выполнении полученных приказов энергичен и последователен. В тяжелой обстановке не всегда проявляет нужную решительность и инициативы, нуждается в помощи, охотно принимает советы немецких офицеров и проводит их в жизнь». Отмечалось также, что нахождение 4-й гсд в береговой обороне благотворно сказалось на укомплектованности дивизии.
Выстрел сверхпушки «Дора». 7-тонный снаряд ушел в направлении цели.
В целом оценку румын можно признать достаточно доброжелательной, хотя и далекой от восторженности. Румынам явно не хватало выучки для решения наступательных задач в сложных условиях, как это требовалось в Севастополе. Также в апрельских докладах отмечался некомплект в румынских дивизиях, но приведенные в том же блоке документов планы укомплектования заставляют сделать вывод, что к началу июня эта проблема была в целом решена.
После завершения операции «Охота на дроф» основные силы 22-й тд были переброшены на Донбасс, но III батальон 204-го танкового полка дивизии остался в подчинении 11-й армии (5 Pz.II, 15 Pz.38(t) и 5 Pz.IV на 4 июня[984]). Однако в начальном этапе штурма Севастополя он не участвовал и был подчинен «группе Маттенклота» на Керченском полуострове[985]. Опасность высадки десантов немцами расценивалась как достаточно высокая, и подвижный танковый резерв для ее парирования являлся суровой необходимостью.
Основным видом бронетехники немецкой армии в штурме Севастополя стали штурмовые орудия. Соответственно LIV AK были подчинены 190-й и 197-й батальоны штурмовых орудий (13 и 18 боеготовых САУ на 3 и 4 июня[986]), XXX AK – 249-й батальон штурмовых орудий (15 машин на 4 июня[987]). Также в наступлении была задействована 223-я рота трофейных танков (5 боеготовых, 2 в ремонте и 14 неисправных машин на 4 июня[988]). Какие именно танки использовались, в немецких отчетных документах не указывается. В советском «Докладе об использовании танков в Севастопольской операции» указывалось: «В ходе боев в полосе 345 СД (сев. участок фронта) отмечено применение противником танков КВ (4 штуки)»[989]. Возможность такого использования не исключается – на Крымском фронте применялось значительное количество тяжелых танков КВ, их захват и восстановление до ходового состояния было вполне возможно.
600-мм орудие «Карл» перед выстрелом.
Некоторое число выпущенных по Севастополю 600-мм снарядов не взорвалось, и защитники города могли ознакомиться с необычным оружием, которое использовалось против них.
Кроме того, к операции «Лов осетра» привлекался 300-й батальон дистанционно управляемых танков, поровну разделенный между LIV AK и XXX AK. На 4 июня в XXX AK было 13 Pz.III 300-го батальона[990]. Согласно вечернему донесению от 7 июня в подчинении LIV AK находилось 14 Pz.III, 31 танкетка «Боргвард» B.IV, 19 «Голиафов» и 6 трофейных танков из состава 300-го батальона[991]. Это были новейшие образцы вооружения, производство «Боргвардов» B.IV началось только в апреле 1942 г., первые машины попали как раз в 300-й батальон. Их функция заключалась в передвижении под радиоуправлением и выгрузке мощного заряда взрывчатки перед целью. «Голиафы» управлялись по проводам, это была своего рода сухопутная торпеда на гусеницах. Трофейные машины в 300-м батальоне были отнюдь не советскими. Это были английские артиллерийские тягачи «Виккерс» и БТР «Универсал», переделанные под радиоуправление, функционально аналогичные «Боргвардам»[992].
Однако отнюдь не бронетехника являлась главной ударной силой операции «Лов осетра». Если в разгроме Крымского фронта основная ставка была сделана на 22-ю тд и импровизированные подвижные группы, то в штурме СОРа ключевая роль по планам немецкого командования досталась артиллерии. Всего для штурма было собрано 1300 орудий и 700 минометов. К городу подтянули сверхтяжелые орудия: 420-мм «Гамма», 600-мм мортиры «Карл» и 800-мм сверхпушку «Дора», крупнейшее артиллерийское орудие в мировой истории. Причем решение об использовании «Доры» было принято еще в марте. Э. фон Манштейн был извещен о решении фюрера задействовать в Крыму 672-й ж.д. батареи 16 марта 1942 г.[993].
В документах 11-й армии есть таблица со сравнением сил артиллерии для декабрьского 1941 г. и июньского 1942 г. штурмов (см. табл. 4).
ТАБЛИЦА 4
Хорошо видно, что переброской под Севастополь чудо-оружия немецкое командование не ограничилось, прибавка имеет место практически по всем позициям. Наиболее существенный прирост в процентном отношении получили 210-мм мортиры и 305-мм чешские гаубицы. Следует подчеркнуть, что еще в апреле 1942 г., еще до прибытия массы тяжелых артсистем, командование LIV AK высказалось следующим образом: «Большое число тяжелейших орудий само по себе желательно, однако от них возможно отказаться, если взамен будут предоставлены дивизионы тяжелых полевых гаубиц (на которые ложится главная тяжесть борьбы с артиллерией противника) и большее число 21-см мортир»[995]. Командование LIV корпуса было услышано. Также по приведенным данным видно, что существенно усилилась румынская артиллерия.
Сам Манштейн позднее писал: «В целом во Второй мировой войне немцы никогда не достигали такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь»[996]. Основная масса орудий сосредотачивалась в LIV корпусе, нацеленном на Северную бухту. Здесь были собраны 41 легкая и 56 тяжелых батарей, а также 18 батарей реактивной артиллерии. Управление этой массой артиллерии осуществляло то же 306-е артиллерийское командование генерал-лейтенанта Й. Цукерторта, которое проводило операцию «Охота на дроф». Вспомогательный удар наносился XXX корпусом вдоль Ялтинского шоссе, корпус располагал 25 легкими и 25 тяжелыми батареями. Артиллерией XXX AK управляло 101-е артиллерийское командование генерала Мартинека. Позднее Э. Манштейн в мемуарах отозвался о нем так: «Бывший австрийский генерал Мартинек, который был выдающимся артиллеристом». Связку между двумя немецкими корпусами обеспечивал румынский корпус, с 22 легкими и 12 тяжелыми батареями. Его артиллерия была формально самостоятельной, но включалась в общий план обеспечения наступления.
Вместе с тем нельзя не отметить, что артиллерия 11-й армии у стен Севастополя представляла собой причудливый набор старых и новых, немецких и трофейных орудий, были даже три 194-мм французские пушки. Обе 420-мм мортиры и 280-мм[997] гаубицы в 12 калибров, а также чехословацкие 305-мм мортиры были артсистемами времен Первой мировой войны.
Однако, как показал декабрьский штурм, ключевое значение имеет боекомплект собранных орудий, без которого они становятся никчемной массой металла. Общая картина по боезапасу артиллерии 11-й армии калибром 105 мм и выше к началу штурма Севастополя показана в табл. 5.