льшие трудности со снабжением Севастополя продолжала оказывать авиация противника, в мае – июне установившая настоящую воздушную блокаду главной базы Черноморского флота.
Новое наступление немцев началось 7 июня после пятидневной артиллерийской подготовки. Столкнувшись в первые дни штурма с ожесточенным сопротивлением, армия Манштейна понесла большие потери. Стало очевидно, что возможность немцев сломить оборону во многом зависела от эффективности блокады морских перевозок в осажденный город.
Пребывание кораблей в бухте из-за авиации противника в дневное время становилось крайне опасным. Практиковавшееся задымление причалов, равно как и зенитное прикрытие района разгрузки, не обеспечивали должной безопасности. В отличие от первых двух штурмов корабли практически не привлекались для артиллерийской поддержки войск, обороняющих Севастополь. Корабельная артиллерия вела огонь изредка в ночное время. С 1 по 16 июня было проведено всего 23 стрельбы, израсходовано 1856 снарядов[1203].
Военные корабли стали все чаще использоваться с транспортными целями. Во-первых, они могли двигаться с большей скоростью, а во-вторых, имели возможность самостоятельно защищаться. После разгрузки или погрузки корабли спешили покинуть Севастополь. 27–28 мая крейсер «Ворошилов» и два эсминца доставили из Батуми в Севастополь 9-ю бригаду морской пехоты. На подходах к Севастополю и при выходе из базы корабли несколько раз подвергались атакам авиации. Но попаданий в корабли не было. Два самолета было сбито зенитчиками. Успешный поход совершил крейсер «Молотов», доставивший 12–15 июня свыше 6 тыс. пополнения и около 1 тыс. т боеприпасов и других грузов.
Всего в течение июня в Севастополь было доставлено 11,5 тыс. т грузов и 23,5 тыс. солдат, обратными рейсами эвакуировано 23 тыс. раненых[1204]. В этот месяц базу продолжали обслуживать пять транспортных судов, но четыре из них оказались потеряны, после чего транспортники для перевозок в Севастополь больше не привлекались.
2 июня в результате попадания вражеских бомб на подходе к Севастополю загорелся и затонул танкер «Михаил Громов», который должен был доставить 745 т бензина. 10 июня у причалов Сухарной балки был потоплен не до конца выгруженный транспорт «Абхазия», в этот же день в бухте погиб новейший эсминец «Свободный». В результате налета 27 самолетов корабль получил 9 прямых попаданий бомбами весом 100–250 кг. Корабль затонул, оставив над водой носовую надстройку, которая из-за разлития мазута продолжала гореть в течение 3 суток. 14 июня стал последним для транспорта «Грузия». Маршевое пополнение в количестве почти 700 человек спаслось вплавь, но на борту судна осталось почти 500 т столь необходимых боеприпасов, не считая спасенных водолазами 38 тонн.
18 июля до базы не добрался лидер миноносцев «Харьков». После обнаружения немецким самолетом-разведчиком в 65 км от побережья Турции корабль был атакован двенадцатью пикировщиками, нанесшими ему серьезные повреждения. «Харьков», потеряв на 4 часа ход, вынужден был затем вернуться в Поти.
19 июня транспорт «Белосток», приняв в Севастополе 500 раненых и 200 гражданских в сопровождении тральщика и пяти сторожевых катеров, покинул порт и в 20 милях южнее мыса Фиолент был атакован итальянскими торпедными катерами. Капитану удалось уклонить судно от одной торпеды, но вторая попала в борт. Судно затонуло, из воды было спасено 79 членов экипажа, 75 раненых и 3 эвакуируемых. «Белосток» стал последним транспортом, побывавшим в Севастополе.
К этому времени противник занял северное побережье Севастопольской бухты, и в связи с этим были созданы приемные пункты кораблей в Стрелецкой, Камышовой, Казачьей бухтах, в районе 35-й башенной батареи, ставшие последними причалами снабжения СОРа.
26 июня из Новороссийска в Севастополь вышли лидер «Ташкент» и эсминец «Безупречный», перевозившие бойцов и технику 142-й стрелковой бригады и боеприпасы. Недалеко от мыса Аю-Даг «Безупречный» был атакован и в результате несколько прямых попаданий затонул за несколько минут. «Ташкенту» удалось прорваться вместе с двумя тральщиками. Но на следующий день на обратном пути противник бросил на перехват корабля до 50 самолетов. После нескольких налетов эсминец получил серьезные повреждения, но продолжил движение, несмотря на затопление ряда отсеков (вода заполнила 45 % водоизмещения корабля). На помощь лидеру отправились два эсминца, спасательный корабль и буксир, доставившие наполовину затопленный «Ташкент» в Новороссийск. На его борту оказалось 50 погибших, в том числе работники машинного отделения, ценою своей жизни потушившие котлы, предотвратив на корабле взрыв[1205].
В дальнейшем в Севастополь прорывались только небольшие корабли, но их транспортные возможности были крайне ограниченны. В этих условиях советская сторона переключилась на приоритетное привлечение к перевозкам подводных лодок, несмотря на их малую грузоподъемность. Если транспортное судно могло за один рейс доставить от 1 до 5 тыс. т груза, то подлодка могла вместить от 9 до 85 т. Использование для транспортных целей подлодок началось в мае 1942 г. и было вынужденной мерой, способствовавшей большей скрытости перевозок в условиях усиления вражеской блокады.
Как вспоминал командир подлодки Л-4 Н.Н. Прозуменщиков, «никто из нас не имел практики использования лодок в качестве транспортных средств. И мы удивились, когда к причалу подтянули железнодорожные вагоны, и все, что в них находилось, нам предстояло загрузить на лодку. Но потом это нас уже не удивляло, Севастополь требовал продовольствие и боеприпасы, горючее и медикаменты. Все инструкции полетели к чертям. Мы перевозили боезапас при недопустимо высоких температурах в артиллерийских погребах, размещали ящики или просто консервные банки в таких «святых» местах, какими являлись проходы у аккумуляторных батарей, обычно содержащихся в идеальной чистоте»[1206].
Проблемы транспортного использования подводных лодок были связаны не только с недостаточной грузоподъемностью. Как такового управления движением военных кораблей и лодок по одному и тому же фарватеру не было организовано. Имели место случаи подводного столкновения. Однако подводники в этих неблагоприятных условиях проявляли невероятное мужество. Широко известным стал подвиг старшины Н.К. Пустовойтенко, который, несмотря на отравление угарным газом и парами бензина всей команды, в тяжелейших условиях сумел в одиночку поднять свою М-32 в назначенное время для возвращения из Севастополя в Новороссийск.
Всего за время обороны 23 подводные лодки совершили 81 поход в Севастополь. Потерь и среди них не удалось избежать. Одной из наиболее заметных стала гибель лодки С-32, перевозившей 32 т бензина и боеприпасы. 26 июня в результате попадания в лодку немецкой авиабомбы произошел взрыв, имевший такую огромную силу, что его было видно на расстоянии 20 миль.
Подводниками было перевезено в Севастополь 1169 т продовольствия, 2264 т боеприпасов (в основном – зенитных), 574 т бензина (в балластных цистернах). Из Севастополя лодки вывезли 1411 раненых и ценности банка на сумму 14,5 млн. руб.[1207].
Всего в период третьего штурма Севастополя гитлеровскими войсками в осажденный город были перевезены три стрелковые бригады и маршевые пополнения общей численностью около 36 тыс. человек. Это не восполняло понесенные защитниками потери. Особенно критичным был расход материальных средств – боеприпасов, горючего, медикаментов и др. Напряженность боев возрастала, а вместе с ней и расход боеприпасов. В середине июня суточные потребности в горючем превышали имеющееся количество в 2–5 раз, продовольствия требовалось в 5 раз больше присылаемого. Но главное, что для поддержки обороны на занимаемых рубежах требовался расход снарядов 500 т в сутки. Однако город в среднем получал не более 100 т боезапаса в день. Вместе со снижением суточного расхода снарядов уменьшалась плотность огня артиллерии, слабела оборона.
130-мм орудие крейсера «Червона Украина», установленное на береговой батарее. Немецкий снимок, сделанный после окончания боев за Севастополь.
Нарушение морских коммуникаций стало одной из главных причин провала севастопольской обороны. По этой же причине не была организована своевременная эвакуация гарнизона, к которой флот оказался попросту не готов. Стойкость обороны СОРа напрямую зависела от возможностей регулярного восполнения потерь частей гарнизона, боезапаса и продовольствия. Понимая это, немецкое командование с помощью блокирования советских морских перевозок получило шанс на решение «севастопольской» проблемы, в полной мере воспользовавшись им. К сожалению, критический момент в обороне не был замечен Ставкой.
Неоднозначным выглядит решение об эвакуации командного состава СОРа. Ф.С. Октябрьский и Н.М. Кулаков предложили в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 200–250 ответственных работников и командиров на Кавказ. Ставка в итоге поддержала это предложение. Частичная эвакуация производилась не только по воздуху, но и морем. Подлодка Щ-209 вывезла 63 человека, Л-23 – 117 человек. Тральщики и катера, отправленные для вывоза комсостава с мыса Херсонес, понесли потери: из 4 тральщиков людей смогли принять 2, из 10 сторожевиков – только 7. Два из них были потоплены на обратном пути немецкими катерами, остальные смогли вывезти около 800 человек. В ночь на 3 июля были отправлены еще семь катеров, из которых пять смогли спасти до 400 человек, затем командование флотом решило больше не высылать корабли. Однако Генеральный штаб приказал вывезти всех людей из Херсонеса, имея данные докладов сухопутных командиров, и с этой целью в ночь на 6 и 7 июля 1942 г. шесть сторожевых катеров отправились в этот район. Берег был уже занят противником, и катера смогли поднять на борт с воды лишь 21 человека.