дчинялись соответствующим немецким чиновникам – окружным или городским комиссарам. Если же такие органы самоуправления создавались в зоне действия военной администрации, то их руководители подчинялись шефам полевых или местных комендатур[1303].
В руках начальника районного управления находилось общее руководство районом. Он нес ответственность за все подчиненные ему местные учреждения и хозяйство, должен был обеспечивать «покой и порядок» на подведомственной территории, бороться с проявлениями саботажа, диверсиями, неподчинением оккупационным властям, организовывать изъятие продукции для нужд Германии и удовлетворять потребности подразделений Вермахта, которые были расквартированы на территории его района. Руководитель района назначался и увольнялся с должности по предложению полевой комендатуры, командующего тыловым районом армии или группы армий, а в генеральном комиссариате – коменданта местной комендатуры или окружного комиссара. Структура районного управления предусматривала такие основные отделы: общего управления, вспомогательной полиции, школ и культурных учреждений, охраны здоровья, ветеринарный, финансовый, строительства, промышленности, снабжения и обеспечения рабочей силой. Со временем появился еще один отдел – пропаганды. Их руководители назначались обычно начальником районного управления по согласованию с местным военным или гражданским немецким начальником[1304].
Следующей по значению фигурой органов местного самоуправления был бургомистр. В данном случае этот термин имел два значения: руководитель общинного управления (обычно бывший советский сельсовет, состоявший из нескольких сел) и руководитель городского управления, которые подчинялись начальнику соответствующего районного управления.
Для своей территории задачи бургомистра были абсолютно те же, что и у начальника районного управления для района. Таким же был порядок назначения и увольнения с занимаемой должности. Аппарат бургомистра состоял из тех же отделов, что и районное управление[1305]. Например, глава Симферопольского городского управления имел в своем подчинении следующие отделы: организационный, хозяйственный, общественного питания, культуры (с подотделами школы, искусства, религии и записей актов гражданского состояния), технический, финансовый, врачебно-санитарный и вспомогательной полиции[1306].
Низшей инстанцией местного самоуправления было сельское управление, во главе которого стоял староста. Последнего, как правило, назначал бургомистр общины. Практическая работа сельских управлений сводилась иногда к обычной бухгалтерской рутине. Однако в большинстве случаев, и это характерно для Крыма, вследствие трудностей со связью и, главное, активным сопротивлением населения оккупационной политике, работа в селах часто выходила за рамки предусмотренного объема. Дела сельского управления требовали зачастую приложения таких усилий, что в большинстве районов немцам пришлось выплачивать старостам зарплату. Сначала же они работали на общественных началах. Староста со своим помощником, бухгалтером и подчиненными управлению полицейскими должен был проводить в жизнь все распоряжения немецкой администрации, бургомистра и начальника районного управления. В их задачи входила регистрация прибывших, учет местного населения, сбор налогов, обеспечение поставок для частей Вермахта, предоставление рабочей силы, гужевого транспорта, квартир для воинских подразделений и многое другое[1307].
Как правило, на должности начальников местного самоуправления всех уровней назначались люди, которые уже зарекомендовали себя «политически благонадежными» и активными пособниками оккупантов. При назначении эти лица должны были пройти проверку полиции безопасности и СД (в гражданской зоне) или тайной полевой полиции (в военной зоне). Однако и в дальнейшем все эти люди продолжали находиться под наблюдением тех или иных немецких органов. Что же касается комплектования исполнительного аппарата управлений, то немцы старались набрать в них сотрудников, которые были уже знакомы с работой таких органов. Поэтому нет ничего удивительного, что в отделах тех или иных управлений осталось работать много бывших советских служащих, которые в целом ряде случаев продолжали сочувствовать советской власти[1308].
Карта административно-территориального устройства генерального округа «Крым» (по состоянию на 1 сентября 1941 г.)
Создаваемые немцами органы местного самоуправления должны были, в принципе, быть нейтральными в политико-идеологическом плане. Единственной идеологией, которая признавалась возможной для сотрудников самоуправления, был антикоммунизм в нацистском понимании, со всеми вытекающими из этого атрибутами (например, антисемитизм и т. п.). Одной из составляющих процесса создания самоуправления была местная инициатива. Как правило, в таком случае их формировали идейные противники советской власти, а не подобранные немцами лица. Нет необходимости говорить, что эти органы самоуправления имели значительные отличия от органов, созданных немецкими инстанциями. И главное из них – та идеология, которая была положена в основу работы этих органов.
Как известно, и для Российской империи, и для Советского Союза основным условием их выживания как государств было правильное решение национального вопроса. События Гражданской войны 1918–1922 годов ярко показали, что любой внутренний конфликт приобретает здесь не только политико-идеологическую, но и национальную окраску. Более того, своя, окрашенная в национальные цвета, идеология является для участников этого конфликта основой для борьбы за политическую власть или социальное освобождение.
Этого не могли не понимать нацисты, для которых национальный вопрос в Советском Союзе стал одним из ключевых еще до подготовки плана «Барбаросса». Однако и здесь, как и в случае с оккупационной политикой, у германского военно-политического руководства не было единой концепции. В целом такая полярность мнений просуществовала на протяжении всей войны и привела к тому, что в каждом из оккупированных регионов каждая ветвь немецкой оккупационной администрации имела «свое» национальное движение. И если эта администрация была полностью доминирующей, она поддерживала, конечно, в определенных пределах, «своих» националистов, а другие национальные движения преследовала наравне с коммунистическим подпольем. Зачастую представители доминирующего движения, которые занимали все ответственные посты в администрации и полиции, с неменьшим рвением уничтожали своих конкурентов. Если же в немецких силах наблюдался паритет, а взаимоотношения проживавших на этой территории народов были отягощены национальными или религиозными противоречиями, то гражданское противостояние приобретало здесь формы жестокой обоюдной резни, со всеми вытекающими отсюда последствиями (для Второй мировой войны классическим примером такого хода события является Югославия).
Уже самим фактом того, что здесь действовало несколько типов немецкой оккупационной администрации и проживало значительное количество разных народов, Крым был просто обречен стать таким регионом, где коллаборационизм неминуемо принимал этнические формы. Естественно, что не все народы, проживающие на полуострове, могли претендовать на выражение своей национальной идеи. Поэтому основными из них оказались крымские татары, украинцы и русские, как наиболее многочисленные.
Для нерусских народов организациями, где они пытались развивать свою политическую активность, стали так называемые национальные комитеты. Из немецких документов известно, что с зимы 1941-го и в 1942 году на полуострове появились крымско-татарские, армянские, болгарские, украинские и другие комитеты. Эти комитеты создавались одновременно с органами самоуправления, но не являлись параллельной им властью (хотя многие националисты и претендовали на это). В принципе, они не являлись властью вообще, даже в том урезанном виде, какой имели районные, городские и сельские управления. Это были представительные органы, так как их основной задачей являлось отстаивание интересов данной национальной группы (или влияние на членов этой группы в нужном оккупантам направлении). Культурные, религиозные, экономические, но ни в коем случае не политические интересы. Еще одним их отличием от органов местного самоуправления, подчиненных военной администрации, было то, что вся их деятельность направлялась и контролировалась полицией безопасности и СД. Далее. Финансирование органов местного самоуправления происходило за счет собранных с населения налогов (т. е. из оккупационного бюджета). Национальные комитеты должны были содержаться в целом на средства, собранные от деятельности подведомственных ему культурных учреждений (например, театров, музыкальных ансамблей и т. п.), а также за счет добровольных пожертвований. Какой-либо предпринимательской деятельностью членам комитета заниматься запрещали. Наконец, о том, что эти организации не могли дублировать местное самоуправление, свидетельствует также и тот факт, что руководителями последнего могли быть представители любой населявшей Крым этнической группы. Приведем только несколько фактов. Например, 6 ноября 1941 года было создано Симферопольское городское управление, начальником которого назначили М.Н. Каневского – русского по национальности. Позднее его перевели на должность бургомистра Ялты. 15 декабря 1941 года начальниками, соответственно, Феодосийского городского и районного управлений стали русский В.С. Грузинов и украинец Н.И. Андржеевский. Позднее Грузинова сменил белорус И.С. Харченко. Но эти назначения нисколько не говорят о том, что немцы при создании органов самоуправления отдавали предпочтение, допустим, русским, украинцам или белорусам. Так, вторым человеком в Симферопольском городском управлении – начальником его отдела вспомогательной полиции стал болгарин Средов, а начальником отдела культуры там же работала крымская татарка Ф. Болатукова. Членом же национального комитета мог быть представитель только определенной национальности