Понятно, что при таком соотношении сил наш флот мог безраздельно господствовать на Чёрном море. Причём у румын не было ни сил, ни желания выходить на советские торговые коммуникации, и Черноморский флот мог быть свободен от тяжкой обязанности конвоировать торговые суда. В случае же вывода из строя береговой батареи «Тирпиц» советский флот мог без особых проблем производить обстрелы всего румынского побережья.
Глава 5 Бомбардировки Румынии
Бомбардировка Констанцы советскими кораблями и самолётами в конце июня 1941 г. хорошо описана в советских и западных источниках. И что нечасто случается, обе стороны в целом положительно оценивают её. Тем не менее даже столь хорошо изученная операция содержит множество тайн и белых пятен.
Начну с того, что все наши и западные авторы неверно указывают цель налётов на Констанцу. К примеру, в официальном труде «Боевой путь Советского Военно-Морского Флота» говорится: «В ходе войны Румыния была основным источником снабжения фашистской Германии и её сателлитов нефтью – важнейшим стратегическим сырьем, необходимым для обеспечения боевой деятельности мотомеханизированных частей армии, воздушных сил и военно-морского флота. Потому удары по морским сообщениям противника должны были затруднить снабжение его горючим. Основным портом вывоза нефти морским путем была Констанца – главная военно-морская база противника на Чёрном море.
Флот должен был нарушать перевозки румынской нефти морским и речным путем в страны фашистского блока и пресечь морские перевозки по линии Констанца, Босфор»[26].
Вроде бы всё сказанное абсолютно верно, тут можно лишь добавить, что по Дунаю со всей Центральной Европы шел поток грузов в Чёрное море, Проливы и далее в порты Средиземноморья.
Даже одной трети Черноморского флота хватило бы, чтобы полностью блокировать все порты Румынии и пресечь вражеские перевозки по Чёрному морю.
Для этого достаточно было направить 25–30 торпедных катеров и столько же катеров типа «МО-4» в дельту Дуная и создать там для них операционные базы. Радиус действия торпедных катеров можно было увеличить за счёт дозаправки в море или буксировки катерами МО-4. Запас топлива на МО-4 позволял без проблем действовать им у всего побережья Румынии. Катера МО-4 не несли торпед, но пара таких катеров (вооружённых четырьмя 45-мм пушками) могла стать серьёзной угрозой для любого торгового судна и идущих без сопровождения боевых кораблей. И торпедные катера, и катера МО-4 могли использоваться для активных минных постановок у берегов Румынии.
Противопоставить нашим катерам Румынии было практически нечего. Разве что вывести в море свои 4 эсминца, но на этот случай у нас было более чем достаточно лидеров и эсминцев.
Таким образом, одни катера могли полностью парализовать все грузопассажирские перевозки противника на Чёрном море. Наконец, торпедные катера и катера МО-4 могли из пушек и пулемётов производить обстрелы мелких населённых пунктов Румынии.
Уверен, что кто-то из читателей бросит упрек автору, мол, хорошо воевать «задним числом». Но я пишу только об очевидных вещах, которые был обязан сделать даже самый заурядный морской офицер. Летом 1941 г. ни торпедным катерам, ни катерам типа «МО-4» делать на Чёрном море было нечего. Для торпедных катеров не было вражеских надводных кораблей, а для катеров МО-4 – подводных лодок.
Между прочим, многие офицеры Черноморского флота в июне – июле 1941 г. предлагали использовать торпедные катера по назначению. Так, командующий Дунайской флотилией 25 июня просил командование Черноморского флота прислать торпедные катера Г-5 на Дунай для атаки румынских мониторов у Тулчи или Галаца. Октябрьский послал только 4 катера Г-5. Они прибыли в Кислицу (базу на Дунае) только 28 июня. А уже через 5 дней Октябрьский приказал вернуть их обратно в Очаков. Ну не хватало там 24 торпедных катеров! А вдруг появится итальянский линкор «Джулио Чезаре» и начнет палить из 320-мм пушек по Очакову, и тогда эти 4 катера должны были решить исход боя!
Нарком Кузнецов предложил Военному совету Черноморского флота проработать и донести план использования для ударов по базам противника торпедных катеров волнового управления, начиненных взрывчатыми веществами.
26 июня Октябрьский доложил Кузнецову план набеговой операции на Констанцу двумя торпедными катерами волнового управления, начиненными взрывчатыми веществами по 2,6 т каждый.
Операцию предполагалось произвести следующим образом. Развертывание средств должно было происходить из главной базы. В светлое время суток до Тарханкута торпедные катера должны следовать на буксире тральщиков. В районе Тарханкута до наступления темноты к тральщикам присоединяются два эсминца. Ровно в полночь в точке с координатами ш = 44°03′5, д = 31°35′0 тральщики отдают буксиры и возвращаются в базу, а торпедные катера следуют своим ходом за эсминцами со скоростью 25 узлов.
С рассветом в исходной точке было намечено рандеву с самолётами-водителями, настройка аппаратуры и съёмка личного состава с торпедных катеров на борт эсминца. Другой эсминец должен был осуществлять противолодочную оборону. На отходе эсминцы предполагалось прикрыть истребительной авиацией.
Атака Констанцы намечалась на 6 ч. 00 мин. – 6 ч. 30 мин. Объектами атаки должны были стать корабли, транспорты и плавучий док. Запасной целью были намечены причалы. Решение задачи требовало прорыва торпедных катеров в гавань.
Одновременно с атакой торпедных катеров предполагалось нанести удар по Констанце авиацией. Однако по неизвестным причинам эта операция была отменена.
Были и другие планы активного использования черноморских торпедных катеров, но и они все остались на бумаге.
Эти и другие действия командования Черноморского флота невозможно объяснить без учета самого важного фактора – патологического страха перед атакой итальянского флота и германского морского десанта в Крыму. Поэтому торпедные катера были необходимы для обороны наших военно-морских баз, а катера типа «МО-4» – для противолодочной обороны от многочисленных итальянских подводных лодок.
Удары же по Констанце командование ЧФ предприняло не столько для пресечения добычи и транспортировки нефти в Румынии, сколько для уничтожения скопища десантных судов, на которые уже загрузили отборные дивизии вермахта.
Начну по порядку. 22 июня в 7 ч. 15 мин. утра Военные Советы приграничных военных округов и нарком ВМФ получили директиву № 607, подписанную Тимошенко, Маленковым и Жуковым, где, в частности, говорилось: «На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налётов не делать».
А между тем уже в 4 часа утра румынские бомбардировщики Хе-111 и SМ-79 бомбили Тирасполь, Кишинев и Болград. Румыны были перехвачены советскими истребителями И-16. По нашим данным, лётчики 67-го истребительного авиаполка утром 22 июня сбили 4 румынских бомбардировщика, а сами не потеряли ни одной машины. Румынские данные отличаются с точностью до наоборот: они сбили четыре И-16 и не потеряли ни одного своего бомбардировщика.
Вообще за день в районе действия румынской авиации, по советским данным, было потеряно на аэродромах и в воздухе 37 самолётов. Эти данные, увы, следует рассматривать как ориентировочные, как из-за фальсификации советских источников, так и в связи с тем, что в этих районах действовали и германские самолёты.
По румынским данным, за первый день войны румынская авиация потеряла 7 бомбардировщиков и 1 разведчика. (По другим данным, потери составили 11 самолётов.)
В течение 23 июня ВВС Черноморского флота произвели три налёта на Констанцу. В них принимали участие 2 полка ВВС Черноморского флота: 2-й минно-торпедный авиаполк, вооружённый ДБ-3Ф, и 40-й авиаполк, вооружённый бомбардировщиками СБ. Организационно оба полка входили в состав 63-й авиабригады.
Первый налёт был произведен с 6 ч. 35 мин. до 7 ч. 42 мин. 63-й авиабригадой в составе 33 ДБ-3 и 27 СБ, которые бомбардировали зернохранилище, элеватор, нефтегавань и нефтегородок в Констанце, аэродром Мамайя и батарею в Тапая. В ходе налёта был потерян один СБ.
Второй налёт силами семи ДБ-3 был произведен с 13 ч. 50 мин. до 14 ч. 04 мин. Наши самолёты бомбили военный мол, район железнодорожных мастерских и нефтегородок.
Третий налёт 9 ДБ-3 произвели в 17 ч. 35 мин., сбросив бомбы на нефтегородок, железнодорожные мастерские и элеватор.
В тот же день в 13 ч. 04 мин. 6 СБ бомбили склады и транспорты в Сулине. А всего за сутки на Констанцу и Сулину было сброшено 54 бомбы ФАБ-500, 22 ФАБ-250, 90 ФАБ-100 и 336 ЗАБ-2,5.
Румыны утверждали, что в течение этих трёх налётов было сбито 8 бомбардировщиков ДБ-3Ф и 8 СБ. Сведения эти явно преувеличенные. Румынский лейтенант Х. Агаричи утверждал, что сбил на своем «Харрикейне» два СБ. Его старший брат – модный бухарестский композитор – быстренько подсуетился и выпустил пластинку (как говорят сейчас, «альбом») с названием «Агаричи лупит большевичи». Когда же «большевичи» пришли к власти в Румынии, оба Агаричи «загремели под фанфары».
Утром 24 июня с 6 ч. 00 мин. до 6 ч. 35 мин. 14 бомбардировщиков ДБ-3Ф и 18 СБ вновь бомбили порт в Констанце и близлежащий аэродром Мамайя. На подходе к Констанце наши самолёты встретили 16 румынских истребителей Хе-113. Советские самолёты сумели отбомбиться, но потеряли 3 ДБ-3Ф и 7 СБ. По сообщениям наших лётчиков, было сбито 11 румынских истребителей, но это, видимо, преувеличение. На аэродроме Мамайя, по германским данным, было уничтожено 3 истребителя Ме-109Ф.
Вечером Констанцу бомбили два ДБ-3Ф. Их перехватили германские истребители. Наш бомбардировщик ДБ-3Ф сбил один Ме-109Ф, но пилот обер-фельдфебель Вальтер спрыгнул с парашютом и был спасен румынским гидросамолётом SМ-62.
Всего за день авиация Черноморского флота произвела на Констанцу 40 самолёто-вылетов, сбросив 2 ФАБ-100, 21 ФАБ-500, 30 ФАБ-250, 18 ФАБ-100 и 6 РРАБ-3.
Несколько забегая вперед, скажу, что действия авиации Черноморского флота были абсолютно неэффективны. А дабы избежать обвинений в предвзятости, процитирую «Хронику Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре»: «Командующий ЧФ указал командиру 63 авиабригады, что, несмотря на большое количество вылетов для бомбардировки транспортов и мониторов противника, самолёты не потопили ни одного вражеского корабля. Это произошло потому, что лётчики бригады не предпринимали решительных атак и производили сбрасывание бомб по двигавшимся судам с высоты 4000–6000м. Командующий приказал более решительно атаковать корабли противника и в случае необходимости сбрасывать бомбы со снижением до 600м»