Одним из главных препятствий к налаживанию работы предприятий службы быта являлся недостаток электричества. Сделанный в октябре 1942 г. расчет необходимого количества электроэнергии для дежурных парикмахерских города на осенне-зимний период 1942–1943 гг. (при продолжительности их работы 13 часов) составлял, за вычетом работы при естественном освещении, 170 киловатт/ час. Технические возможности Ленэнергосбыта позволяли подключить к электросети 37 парикмахерских, но сделать это можно было только по распоряжению Ленгорсовета [9, д. 58, л. 87–88]. Соответствующим решением (от 26 ноября) исполком обязал управляющего Ленэнерго И. П. Карася выделять потребные 170 киловатт/час в сутки и провести подключение парикмахерских к сети не позднее первой половины декабря [7, с. 343].
Но в ходе проверки бригадой исполкома работы сети предприятий бытового обслуживания Октябрьского района выяснилось, что решение не выполняется. Как заявил один из докладчиков на заседании в Ленгорсовете, «мы начали кое-где включать, послали монтеров в парикмахерскую под рестораном “Москва”, самая культурная парикмахерская, они включили, а на другой день приехали монтеры Ленэнерго и обрезали нам провода, и не восстанавливают» [7, с. 366].
Решением исполкома от 20 ноября 1942 г. были установлены часы работы парикмахерских с 9 утра до 17 часов. Однако совершенно обычной являлась ситуация, когда мастера опаздывали на 10–30 минут или раньше прекращали обслуживание клиентов. Однако по озвученным на заседании исполкома данным, лишь в одной парикмахерской (Выборгского района) на основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. работники были отданы под суд за то, что, пока клиенты сидели и ждали, маникюрша и дамский мастер ушли неизвестно куда [7, с. 336].
На заседании отмечалось также, что все парикмахерские Октябрьского района не обеспечены топливом, водопровод и канализация не работали, стирка и сушка белья производились прямо в помещениях, инструменты были грязные, дезинфицирующие средства не отпускались, машинки для стрижки волос не обжигались, дезинфицированных кистей для бритья парикмахерские с фабрики не получали, белье имело крайне неприглядный вид («застирано, кучи волос»). Внешний вид обслуживающего персонала отличался неряшливостью: волосы растрепанные, халаты грязные, а в некоторых парикмахерских мастера работали в пальто и шапках. Имели место мародерство и злоупотребления [7, с. 364].
Как свидетельствуют документы, ситуация в других районах города была похожая. Одна из мастерских Красногвардейского района получила 14 л керосина для освещения, при том что была подключена к электросети. Проверяющим объяснили, что топливо было израсходовано на подогрев воды, хотя имелась возможность воспользоваться для этой цели кипятильником. Очевидно, керосин из парикмахерских поступал на рынок, где цена его весной 1942 г. достигала 200 руб. за литр. С горожан же за завивку брали по пол-литра керосина. Именно тогда появилась поговорка: «Заходите с керосинками, выходите блондинками». За неимением лака для ногтей маникюрши доставали его сами, произвольно устанавливая и цены: от 1 руб. (в Смольнинском районе) до 5 руб. (в Куйбышевском). Даже когда появилась возможность обеспечивать лаком (который производился одной из артелей), маникюрши не советовали им пользоваться, ввиду якобы плохого качества («этим лаком только пэвэошницы пользуются»), и предлагали свой лак (по средней цене 3 руб.), а равно и растворитель для снятия лака (2 руб. 50 коп.). Парикмахер мог попросить за подкраску волос 40 руб. внести в кассу, а сто рублей – за материал – заплатить ему лично в руки. Особенно не любили парикмахеры посетителей, которые отказывались от одеколона, нередко разбавленного водой в пропорции 1:3, но отпускаемого по цене полноценного продукта (от 5 до 15 руб.). Освежающая жидкость для лица и вовсе на 98,1 % состояла из воды (оставшиеся 1,5 % представляли собой спирт-рек-тификат и 0,4 % – душистые вещества). Крем для массажа, расфасованный предприятиями «Ленпарфюмера» в стеклянные банки, покрытые пергаментной бумагой, мог простоять 5–6 месяцев, пока попадал в парикмахерскую. Упаковка многих банок, как было выявлено при проверке, оказалась попорчена мышами. Кровоостанавливающими средствами парикмахерские не обеспечивались, мастера использовали обычно раствор квасцов, приготовленный в парикмахерской, хранившийся в открытых бутылках, куда попадали мухи. Для очистки инструментов применялся карболовый или формалиновый раствор, но дезинфицировали после каждого посетителя только бритву, путем промывания в так называемой дезжидкости. Машинку же дезинфицировали только по требованию посетителя путем прожигания в пламени спиртовой горелки. Кисточки для бритья оказались загрязнены различными видами кокков, спороносными микроорганизмами и грамотрицательными палочками.
4 марта 1943 г. горисполком вновь обсуждал вопросы бытового обслуживания горожан и отметил, что в целом ряде парикмахерских (проинспектированных в Василеостровском и Куйбышевском районах) не работали водопровод и канализация, в помещениях не поддерживалась нормальная температура, массово практиковалось взимание мастерами платы за работу продуктами и другие злоупотребления [8, с. 133].
С июня 1941 по март 1943 г., по официальным данным, ленинградские парикмахерские обслужили 5025 тысяч посетителей [9, д. 111, л. 5]. На 1 июля 1943 г. в Ленинграде имелось 198 работающих парикмахерских, которые распределялись по районам следующим образом: Куйбышевский – 24, Октябрьский, Смольнинский, Ленинский – по 16 в каждом, Красногвардейский – 14, Приморский – 13, Петроградский, Дзержинский и Фрунзенский – по 12 в каждом, Василеостровский и Володарский – по 11 в каждом, Свердловский – 10, Московский – 9, Кировский и Выборгский – по 7. Из общего числа парикмахерских насчитывалось мужских 41 (20,7 %), женских 8 (4 %), смешанных 149 (75,3 %). Общее число рабочих мест составляло 1378: 913 мужских мастеров, 322 женских, предусматривалось также 143 мастера по маникюру [10, д. 48, л. 44].
По мере стабилизации жизни в городе, деятельность предприятий бытового обслуживания стала приобретать и символическую роль, знаменующую возвращение к довоенной мирной жизни. 7 октября 1943 г. П. С. Попков после доклада заместителя заведующего отделом местной промышленности Н. Я. Эйзова заявил: «Приехавшие из Сибири советуют нам послать туда руководителей парикмахерских поучиться работать. Там парикмахерские культурные, мастера хорошие, чистота, культурное обхождение. У нас тоже это было, но куда-то пропало. Над культурой парикмахерских никто не работал по-настоящему, а если оболванили человека, и он недоволен, то ему заявляют: “А зачем к нам ходите, вон рядом парикмахерская, туда и идите”. Появилось хамство в парикмахерских. Мы дали парикмахерам 1 категорию сознательно, но, если вы не выправите в течение октября работу парикмахерских, мы по голове гладить вас не будем. На завивку волос надо дать энергию во все парикмахерские, где можно завивать» [8, с. 428–429].
Судя по дневниковым записям бухгалтера Н. П. Горшкова от 8 октября 1943 г., с наступлением темного времени в большинстве парикмахерских зажигался электрический свет, чего не было с осени 1941 г. [3, с. 201]. Согласно решению горисполкома от 7 октября 1943 г., парикмахерским разрешалось пользоваться электроэнергией для утюжки и электрозавивки волос [8, с. 433]. Первоначально Ленэнергосбыт обеспечивал энергией на эти цели только 10 парикмахерских, притом что спрос на парикмахерские услуги был велик. Современники отмечали, что среди молодых женщин появилось в этот период очень много цветущих, светловолосых («при явном участии перекиси») и причесанных одинаково: спереди надо лбом два локона, а сзади грива до плеч. 16-летняя Г. Зимницкая, учившаяся в 1943 г. в художественном промышленном училище, писала в дневнике: «Настроение хорошее, приподнятое. Часто захожу в парикмахерскую на Литейном, делаю завивку щипцами. Волосы у меня послушные, этой прически хватает на всю неделю» [5, с. 93]. Улучшилось и санитарное состояние предприятий бытового обслуживания.
Можно сказать, что к осени 1943 г., во многом благодаря постоянному вниманию со стороны Ленгорисполкома, удалось нормализовать работу сети городских парикмахерских и тем самым предотвратить массовое распространение педикулеза. Кроме того, возможность побриться в парикмахерском салоне, сделать завивку и маникюр становилась для многих ленинградцев символом возрождения мирной жизни.
1. Бюллетень Ленинградского городского совета депутатов трудящихся. 1942. № 3/4.
2. Винокуров А. И. Блокадный дневник // Блокадные дневники и документы. СПб., 2007.
3. Горшков Н. П. Блокадный дневник // Блокадные дневники и документы. СПб., 2007.
4. Зеленская И. Д. Когда я буду занята, то буду счастлива // Записки оставшейся в живых. СПб., 2014.
5. Зимницкая Г. Блокадные будни (дневник ленинградской девочки) // Блокада глазами очевидцев. Дневники и воспоминания. СПб., 2012.
6. Сапаров А. Страницы блокадного дневника [Электронный ресурс]. URL: http://www.nasledie-rus.ru/red_port/saparov_1.php (дата обращения: 15.01.2019).
7. Стенограммы заседаний исполкома Ленинградского городского Совета. Записи обсуждений, замечаний к проектам, решения ноябрь 1941 – декабрь 1942 г. Сборник документов. СПб., 2017.
8. Стенограммы заседаний исполкома Ленинградского городского Совета. Записи докладов, обсуждений, замечаний к проектам, решения, январь – декабрь 1943 г. Сб. док. СПб., 2018.
9. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф. 3200.
10. ЦГА СПб. Ф. 9448.
E. D. Tverdyukova
(Saint-Petersburg State University, Doctor of History, e.tverdyukova@spbu.ru)
You come with paraffin stoves, you leave blondes
In article problems of work of hairdressing salons in besieged Leningrad, questions of control of them are considered from Leningrad Executive Committee, the statistical data characterizing activity of hairdressing salons are provided.