Сперва Садко непонимающе нахмурился, но потом до него дошло. А ведь верно! Берега Руси омывают кроме Северного еще три моря – отчего же их владыки на праздник не явились? Ну ладно, Латырь-морем правит супруг одной из Чернавушкиных сестриц – и тестюшка, как старший родич, его на пиру, видать, собой заменил. Но где властители Синего да Сурожского морей? Обошли их, что ли, приглашением? Быть того не может…
– У Сурожского моря государя больше нет, – горько вырвалось у царевны. – Два года назад погиб он. В бою с чудами-юдами… Эти твари три четверти его владений захватили. Хозяин Синего моря, его отец, поклялся за сына отомстить. Сейчас синеморцы вместе с сурожскими морянами войну против чуд-юд ведут… Не до пирований и забав их владыке.
– Ох ты… – чего-чего, но такого Садко услышать никак не ожидал. – Нам, людям, из-за этих вражин по Сурожскому да по Синему морям тоже ходить стало опасно. Я-то сам с ними не сталкивался еще, Белобог миловал, но в Алырском царстве восемь годков назад морские чуды-юды чуть ли не всё побережье дотла разорили! Дошло до того, что царь тамошний от них родной дочкой откупиться хотел. Хорошо, нашелся богатырь да навалял гадам…
– Всё так. У павшего морского царя-сурожанина тоже дочка-наследница осталась, но покуда она совсем несмышленая, – грустно вымолвила Чернава. – А если еще и Синее море чуды-юды захватят да укрепятся там… нет, даже думать не хочу, что тогда случится! Эта погань и так уже в южные моря дорожку проторила, с каждым годом всё наглей становится. Думаешь, почему здесь столько охраны? Хозяин опасается, как бы незваные гости на праздник не нагрянули. Вряд ли, конечно, но дерзости чудам-юдам не занимать…
– Отчего ж вы, морские владыки, против них не объединитесь? – Садко подергал себя за бороду. – Дружно – не грузно, а один и у каши загинет!
– А вы, люди, всегда ли эту поговорку вспоминаете, когда против общего врага плечом к плечу встать надобно? – царевна вздохнула и повернула на пальчике одно из своих колец. – Гордые мы слишком; каждый государь себя непобедимым мнит да считает, что сам с усами… Правда, батюшка мыслит, как ты. Два года назад он царю Синего моря помощь предлагал, да только тот сперва нашим послам отказом ответил: благодарствую, мол, один управлюсь. А когда мы военный союз с синеморцами всё же заключили, нелады у батюшки начались уже с моим дядькой. Рассорились они страшно, а отец на дядьку рассчитывал, когда владыке Синего моря пособить обещал…
– Ты про Ледяного, что ли?
– Что?
– Про брата батюшки твоего, он на Карачуна похож, потому я его так прозвал.
– Не про него, – покачала головой царевна. – Про другого дядьку – матушкиного брата. Черномор – могучий воин да искусный воевода, его дружина не один век в Синем море важную да почетную службу несет. Помочь тамошним морянам не отказался бы, да почудилось ему, что батюшка его об этом просил без должного уважения. Он и оскорбился: мол, я тебе не малец на побегушках, по какому праву мне приказы отдаешь? Ну, отец ему тоже в ответ всякого в сердцах наговорил… С тех пор вестей от дядьки нет, ровно сгинул без следа со своими богатырями… Вот и хочу я тебя попросить: найди его. И слово в слово повтори ему, что скажу.
– Коли такова твоя воля, сделаю, – удивленно поднял брови Садко, – но я ж не посыльный, вроде анчутки морского? Скажешь потом: то ж пустяк был, как такой безделицей должок избыть?
– Будь дело простым, я тебя о помощи не просила бы, – Чернава опустила голову и переплела пальцы. – Нарочно для того уговорила батюшку меня на праздник взять, знала, что здесь с тобой увижусь… Проведала я о кое-о чем важном – и для нас, и для вас, земных жителей. Вести эти дядьке Черномору как можно скорее переслать нужно… Но все посыльные мои возвращаются ни с чем. А иные… и вовсе не возвращаются.
– Правду она говорит, – коротко подтвердила Аля. – И встревожена очень.
– Так что нужен ты, Садко, и корабль твой волшебный, чтобы добраться к Черномору, – продолжила царевна. – Не ведаю, что встало между нами, что разделило нас – дядькина обида, ворожба темная или вражьи козни. Одно чувствую: большая беда грозит и вам, на суше, и нам, под водой, если мои новости вовремя не дойдут… Плыви сперва на остров Луда в Синем море, говорили мне, что там его видели. А не найдешь на острове, по всем морям ищи! И послание мое ему передай. Грамотка, даже зачарованная, может в чужие руки попасть, а чернила – расплыться… Им не верю. Тебе – верю. Слушай и запоминай накрепко!
И, приникнув к самому уху Садко, зашептала.
Свои слова она повторила трижды, прежде чем убедилась, что новеградец затвердил их наизусть.
– А что это значит-то, царевна? Не понять, хоть убей… – не выдержал капитан. – Любишь ты загадками говорить!
– Понимать тебе ничего пока и не надо, – серьезно, без тени улыбки, ответила Чернава. – Просто перескажи всё дядьке, он тебе и растолкует, что к чему.
– Ежели снизойдет до сухопута, – Садко честно не хотел язвить, но смолчать не сумел. – Я и без того уже три года голову над другой загадкой ломаю: с какой нечаянной радости твой батюшка так расщедрился, что мне обиду простил и «Соколика» подарил… Дар драгоценный, спору нет, благодарен за него безмерно… но всё же ради чего меня таким чудом пожаловали? Для того лишь, чтобы сундуки у северного морского царя безделушками из дальних стран пополнялись?
На дне темно-зеленых очей Чернавы блеснули серебряные искры. Словно вода в двух бездонных омутах всплеснулась, вспышки дальних зарниц в себе отразив. Царевна поджала губы, будто решая, отвечать или нет, и вдруг поднялась с лавки.
– Пойдем назад. Отцовские слуги меня наверняка уже ищут.
Знает она что-то, а говорить отказывается! Нет, так не пойдет! Садко нагнал царевну у дверей в зал и придержал ее, легонько взяв под локоток.
– Ответ хочу получить, Чернава, – настойчиво произнес он. – Вижу, что знаешь – так скажи!
Дочка морского владыки мягко отвела руку капитана, стрельнула взглядом на сидящего на троне отца, хохочущего над чьей-то шуткой. Посмотрела на Алю, которая уже уселась на стол, возвращаясь к недопитой чаше. Наконец решившись, Чернава развернулась к Садко и, положив ладонь ему на грудь, приблизила губы почти к самому уху новеградца.
– Ты и впрямь думаешь, что батюшка тебе такой подарок сделал из прихоти, а сам ты для него не больше, чем скоморох или игрушка занятная? – царевна произнесла это торопливо, будто чего-то боялась. – Ох, Садко, много чего ты не знаешь об отце да о его замыслах тайных… А дары его… они всегда щедрые, истинно царские, но… вспомни, чем батюшка тебе напоследок пригрозил, когда вы в саду беседовали.
Выходит, она и там была, подслушивала…
– Ты, видать, его слова мимо ушей пропустил, а зря. Поразмысли над ними, как он тебе велел, – и поймешь, какую плату страшную с тебя отец взять может, если из покорности выйдешь… Сказал ведь, что достанет тебя – и на море, и на…
Докончить фразу Чернава не успела. Посуда на соседнем столе зазвенела, мелко задребезжав. Подпрыгнули кубки на скатерти, опрокинулся набок кувшин с вином, и между блюд и мисок потек бирюзовый ручей. А следом заходил под ногами пол, задрожали стены, погасли в зале волшебные огни, будто задутые резким порывом ветра. Прозрачный купол чертога полыхнул холодным, ослепительным бледно-лазоревым сиянием, и дворец сотрясся от рокочущего трубного звука.
Теперь исполинский подводный рог пел уже не торжественно и не радостно-звонко, как совсем недавно, созывая гостей коралловых палат на праздник. В его голосе гремело предупреждение: «Беда! Тревога!»
Первыми поднялись с тронов, схватившись за оружие, морские владыки. Переглянулись, на глазах суровея лицами, молча обменялись короткими кивками. Пирующие тоже вскакивали со скамей, ничего толком не понимая и растерянно озираясь. Расправив крылья, взмыла со стола Аля, взлетела к сияющему бледно-голубым пламенем своду зала, а в зал уже торопливо вплывали зеленокожие воины дворцовой охраны, вооруженные как для боя – при обнаженных мечах и копьях-гарпунах, с закинутыми за спины круглыми чешуйчатыми щитами. Трое морян в богатых узорчатых доспехах – видать, сотники или даже воеводы – подплыли к южному морскому царю. Что-то принялись быстро ему докладывать, и лицо Смугляка чем дальше, тем больше каменело.
Землетрясение подводное, что ли? Это было первое, о чем подумал Садко, прижав к себе сдавленно ахнувшую Чернавушку и готовясь в любой миг заслонить царевну своим телом от неведомой опасности. Но, когда в зале раздались испуганные вскрики, а народ начал задирать вверх головы, новеградец понял: нет, никакое это не землетрясение. Это кое-что похуже.
– Смотри! За окном! – услыхал он тревожный и звонкий мысленный крик алконоста-птицы.
Мимо высокого полукруглого окна промелькнула гигантская вытянутая тень. Смутная, темная, размытая – перламутровые витражи, украшающие зал, отменно справлялись с тем, чтобы пропускать снаружи мягкий рассеянный свет, но что творится вокруг дворца, видно сквозь них было плохо. Однако Садко уже догадался, что это такое.
Точнее, кто.
Хватило все-таки наглости чудам-юдам морским испоганить Смугляку и его гостям пир в честь Осеннего Солнцеворота. Гады не просто потревожили окрестности рифа – они осмелились напасть на дворец!
Еще одна черная тень пронеслась за другим окном. Да ведь чудища эти – прямо за стенами, ошарашенно сообразил Садко, еще крепче прижав к себе Чернаву. Что же так поздно-то врагов заметили? Не иначе ворожбу какую-то хитрую они в ход пустили? И что случилось с защитой царских чертогов? Не выдержала, поддалась? Ну да, у морских чуд-юд, говорят, есть свои колдуны, умеющие творить боевые заклятия, а еще погань из Иномирья зачарованным оружием вовсю пользуется, вдобавок к когтям и клыкам… Но сколько же тогда там, снаружи, вражин собралось?! И что с охранниками дворца, наездниками на рыбоящерах?
Видать, южный морской царь тоже до последнего не верил, что чуды-юды настолько обнаглеют. Однако, как бы там ни было, врасплох его не застали, а в зале никто не заметался бестолково и малодушно меж столами, вопя от ужаса. Подводные жители не привыкли праздновать труса, сталкиваясь с опасностями, скрытыми в океанских глубинах, а люди и сухопутные диволюды, приглашенные на пир, в жизни навидались всякого и головы не потеряли.