Вдоволь накрасовавшись, Горыныч подлетел поближе и тяжело опустился на чуть шероховатый пол. В тот же миг Огнегор шевельнул пальцами, и погасшие светильники вновь вспыхнули багровым огнем.
– Рад видеть тебя, Змей Горыныч, – колдун развел руки, будто собирался обнять чешуйчатую тушу. Рядом с гостем повелитель Бугры-горы казался крохотной зверюшкой. – Легок ли был твой путь?
– Летел высоко, глядел далеко, путь не близок, да крылья сильны, – усмехнулись все три головы одновременно.
Слова они произносили разом, и голоса сливались в один – утробный, глубокий, оглушающий, под стать внешности. Сложив крылья за спиной, Змей Горыныч приподнялся и…
Что именно произошло, Нияда толком не разглядела, но суть поняла: Змей оборачивается своей людской ипостасью. Во всполохах огненного смерча тело его вдруг сузилось, сжалось, забурлило, распалось, роняя на пол быстро затухающие искры… и на месте трехголового чудища возникли три высокие мужские фигуры. Видом напоминающие братьев-близнецов, они отпрянули друг от друга и неспешно направились к встречающим. Смок, Змий и Змай. В человечьем облике они – одно существо, но в трех телах. Огнегор предполагал, что Змей будет оборачиваться, а потому и помощницу заранее предупредил, чтоб «без чувств ненароком не упала при виде трех молодцев». Порой казалось, что колдун очень плохо ее знает. Несмотря на незабываемые впечатления от прибытия дорогого гостя, в обморок Нияда уж точно падать не собиралась.
«Близнецы» были похожи, как горошины из одного стручка, однако различить их, припомнив объяснения повелителя, ведьма все же смогла. Тот, что справа, Змай, чуть коренастей, левый – Смок, самый вертлявый, а посередке – Змий, этот на вид умнее своих «братьев» и куда как серьезней. А еще у всех троих разные глаза. То есть они у них вообще странные: правый похож на человеческий, а левый – на змеиный, но при этом еще и оттенки различаются. У Смока зеленоватые, у Змая желтые, а у Змия с оранжево-красноватым отсветом.
На людей высокие во всех смыслах гости походили только издали, нечисть в них опознавалась без труда. Носолобые, с продолговатыми, лежащими внахлёст темными чешуйками вместо волос на головах… Поначалу Нияде показалось, что братья закованы в ощерившиеся пластинами и шипами доспехи, но вскоре ведьма поняла свою ошибку. То, что она приняла за вороненую сталь, оказалось змеиной кожей, так легшей на человеческие тела, что вышло нечто вроде цельной живой брони. Смоку и Змаю после оборота достались еще и странные скошенные длинные плащи – видимо, преобразившиеся крылья. У среднего, Змия, «плаща» не имелось, зато на грудной броне горел багровым причудливый выпуклый камень.
«Близнецы» шли к Огнегору и Нияде нога в ногу – и в самом деле, как единое существо.
Да, любит мерзавец пустить пыль в глаза! На того, кто змеевичей никогда не видел, трехголовое чудище произвело бы впечатление, и немалое, но Огнегор лично знавал Старшего Змея. Тот был в разы и крупнее, и страшнее, а внучок, пусть силен да внушителен, не дотягивает… Нет, не дотягивает.
Впечатлил он колдуна не своим истинным обликом, и даже не оборотом в трех молодцев, а тем, как изменились механические крылья, превратившись в плащи. Многоопытный Огнегор подобной волшбы раньше не встречал – а потому прищурился, приглядываясь. Камень в груди Змия, похоже, управлял преображением крыльев… Он что, вживлен в грудь? Ого, как любопытно. Может, не так прост Горыныч, раз столь занятными секретами владеет? Надо будет разузнать да разведать, но не сейчас. Поначалу нужно союз заключить.
Хорошо, что Змей обернулся, как и в предыдущие встречи. Разговаривать с задранной головой – то еще удовольствие, но даже в образе близнецов гость изрядно превосходил хозяина ростом. Смотреть на будущего союзника снизу вверх все же пришлось, однако долго терпеть подобное колдун не собирался.
Заставив себя настроиться на радушный лад, владыка Бугры-горы приветливо улыбнулся.
– Что ж, добро пожаловать в Громовые Палаты, дорогой гость!
Змей будто не услышал. В его светящихся глазах, казалось, плещется пламя – как в масляных светильниках-чашах. И сам взгляд стал масляным: Горыныч увидел Нияду.
– Это…
– …кто ш-ш-ш…
– …такой…
– …крас-с-с-с-ивый…
– …тут…
– …у нас-с-с-с?
«Близнецы» говорили по очереди, по кругу, друг за другом, быстро и складно, будто произносило слова одно существо. При этом выговаривали все чисто, а шипение и свист, вырывающиеся из тонкогубых ртов, совсем не отвлекали. Потому и сказанное прозвучало цельно и внятно: «Это кто ж такой красивый тут у нас?» Отчего Горыныч в змеином обличье говорит одновременно всеми головами, а как «близнецы» – по очереди, Огнегор не знал, да его это и не волновало, к причудливой речи владыки Змеиных Нор он уже успел привыкнуть.
– Хороша у тебя девонька, – продолжал гость, достаточно громко, чтобы «девонька» услышала. – Умеешь помощниц выбирать.
Ишь ты, ведь прямо раздевает и ощупывает взглядом… Огнегор мельком глянул на Нияду, заметив, как исказилось от гнева красивое лицо. Да что ж ты будешь делать! Чуть ли не все гости на ведьму облизываются, сил уже нет это безобразие терпеть! А она-то чего ожидала, так вырядившись? Что известный своей похотью сластолюбец на нее внимания не обратит? Приказать ей, что ли, принимать облик старой карги – может, меньше внимания к себе привлекать будет?..
Огнегора смущала непоследовательность помощницы, сам он подобное поведение не понимал и не принимал. Колдун любил лад и порядок, а потому всегда поступал в соответствии со своими убеждениями, у Нияды же – ветер в голове, и вся она из себя какая-то… противоречивая.
Впрочем, толк от красотки есть даже сейчас. Своим нарядом ведьма невольно подсказала, как из произошедшего извлечь выгоду. Слухи не врут – Змей баб любит, раз в такую стойку сразу встал. Это слабость, и ею нужно воспользоваться. Правда, не сейчас, и уж точно не с Ниядой – чересчур гордая, ишь, как яро глазюки сверкают, еще немного – и учудит со злости что-нибудь эдакое, переговоры сорвет…
Огнегор сделал знак головой, приказывая Нияде отойти подальше, и глава шабаша без разговоров поплыла к дальнему концу площадки, позволив колдуну и Змею вести важные беседы с глазу на глаз.
– Подкрепимся? – предложил хозяин Громовых Палат, продолжая улыбаться и указывая на приготовленный заранее стол, уставленный всевозможными яствами. Стояли там и три стула для Змея, и огнегорово особое кресло с высоким сиденьем. – Небось проголодался в дороге?
– Нет, благодарим, плотно поели три недели назад, – не сводя глаз с идущей прочь Нияды, сообщили «близнецы», но к столу направились.
– Послушай совета, – тихо и доверительно произнес колдун, забравшись в кресло, – с этой – не связывайся, не выйдет ничего. Мужчин она не жалует.
– А змеев? – плотоядно улыбнулась чешуйчатая троица.
– И змеев, коли они мужеска полу, – нашелся Огнегор.
На лицах рассевшихся за столом «близнецов» читалось разочарование.
– Вина не желаешь? – если не голоден, может, от крепкого не откажется, а там, глядишь, и языки змеиные развяжутся…
– Не желаем, – качнули головами «близнецы».
– Ну, коли от угощения отказываешься, значит, настрой у тебя деловой. Что ж, давай говорить по сути.
– Про дела поговорить – это мы завсегда готовы, это нам нравится. Сделали круг над твоей горой, рассмотрели огни в долине. Похоже, ты великое войско собрал…
– Собираю, – уточнил колдун, наливая себе в кубок темно-красного вина. – Жду отряды, что сейчас в пути. И, конечно, обещанных тобой турхау́дов.
– Будут тебе турхауды, – заверил Горыныч. – Готовы уже, только нашего приказа ждут. Как вернемся со Змёдой в Норы, так сразу их к тебе и отправим. Мы свое слово держим.
– Как и я – свое. Но прежде, чем отдать тебе Змёду, хочу обсудить кое-какие условия. В прошлый раз так ведь и не договорились толком, а потому спрошу прямо – могу ли я рассчитывать на дальнейшую помощь, и что ты за нее желаешь?
В их последнюю встречу речь шла лишь об одной разовой сделке; сейчас следовало убедиться, что Змей не против заключить долгосрочный союз. Огнегор не исключал, что у них с Горынычем цели могут не совпадать – трехголовый себе на уме и дела ведет по-своему. Определиться лучше сразу, чтобы понять, как вести дальнейший разговор.
Услышав вопрос, «близнецы» заулыбались. Огнегор уже и позабыл, насколько неприятные у них улыбки – холодные, змеиные. Губы, почитай, не размыкаются, зато уголки растягиваются чуть ли не до ушей…
– Зависит это от многого, – три пары внимательных глаз разом сузились. – Ты с нами своими намерениями и чаяньями не делишься, откуда же нам знать, что ты можешь предложить?
При первой встрече Огнегор и впрямь держал свои мысли при себе и соловьем не разливался. Жизнь научила лишнего не болтать, особенно при тех, кому мало веры, а со Змеем пока не все ясно… Но он определенно дает понять, что не против союза – для начала уже хорошо, – и колдун немного расслабился.
По меркам Ужемирья Горыныч еще совсем юнец, что, надо думать, и объясняет его поведение, подчас ребяческое. Чего уж там, возрастом, опытом и мудростью ему с Огнегором не равняться, не дорос еще. Однако ценность такого подельника глупо недооценивать, и сейчас, когда их союз стремительно укрепляется, можно и пооткровенничать… и даже кое-какие обещания дать. Кто знает, вдруг да удастся дорогого гостя на ответную искренность сподвигнуть? Эх, только бы он шутить не принялся, а продолжал, как сейчас – делово…
– Если мне удастся осуществить задуманное, – неторопливо начал Огнегор, тщательно подбирая слова, – в скором времени Русь станет беззащитна, и мы с тобой сможем поджечь всю Золотую Цепь. Посеем смуту среди русичей и прочих народов Славии, а потом, со временем, подомнем под себя все их земли от Немых до Градимирских гор, от Поморских земель до Синего моря. Ну а там посмотрим, может, расширим владения и в других частях Белосветья…