Тот же зал. Тот же висящий на стене над троном цветной тканый ковер с гербом Гопона Первого – двумя скрещенными саблями. Тот же человек на троне, глядящий Добрыне в глаза… да уже не тот. И взгляд у него иной.
Теперь глаза Прова – это глаза друга. И – царя, имеющего полное право так называться. Правителя, понявшего наконец, что за свою державу и за своих подданных он отвечает прежде всего перед собственной совестью. И что власть – груз нелегкий, такой, что жилы и кости трещат…
Волчья прыть
Со временем ко всему привыкаешь, даже к невероятному волчьему бегу. Было дело, даже полчаса верхом на Первозвере казались Варваре суровым испытанием, а сейчас – хоть бы хны! То ли и правда освоилась, то ли выспалась хорошенько да сил набралась. Перед поездкой Серый честно предупредил: «До Ражего леса далеко, так что пойду быстро. Коли устанешь или худо станет, пару раз за загривок дерни, я пойму, ход сбавлю», но час пролетает за часом, а она в порядке! И пальцы привыкли к постоянному напряжению, и спину не так ломит, и бьющий в лицо ветер не помеха. Не поездка, а сплошное удовольствие! А что? Лежишь себе на мохнатой спине, прячешься за мощным загривком, только и дел, что держаться крепко, чтоб ненароком не свалиться.
Варя и прежде не сомневалась в прыти Волка, но стоило им выбраться из велигорских лесов на открытые просторы, как Первозверь показал, на что способен. Прежде он так не бегал, а тут – помчался быстрее, чем в тайге, быстрее… молнии! Вокруг заревел ветер, пришлось, чтоб не сдуло, утопить лицо в густом меху, но вскоре девушка с изумлением отметила, что упругие потоки воздуха словно бы обходят их с Серым стороной. По звуку – будто летучкой одуванчика в урагане несешься, а по ощущениям – всего лишь крепкий ветерок! Не сильнее, чем когда они бежали по ущелью к Кущанским Воротам. При желании даже голову поднять можно и слезящимися глазами по сторонам поглядеть, если, конечно, не боишься, что замутит. Варя не боялась – и время от времени озиралась, чтоб хотя бы примерно понять, где они скачут.
Вот пронеслись мимо Когтистых скал, их причудливые острые очертания не узнать сложно. Пересекли словно бы обугленное Черное поле, на котором в незапамятные времена бились китежанские Охотники с таежной нечистью. Слева протянулась на юг гряда Вертогорья, можно было даже разглядеть темную Лысую гору с плоской вершиной, а справа полезли ввысь Оболоковские горы. Мимо пролетали редкие дворы и заставы, но Волк, хоть и держался Восходного тракта, людских поселений сторонился – как говорится: люди дорогой, а волк стороной.
Было что-то бесконечно волшебное в этом пожирающем время беге. Привычное понимание расстояния как-то совсем смялось и спуталось, и это кружило голову почище мелькавших перед глазами постоянно сменяющихся рек и лесов.
Обогнув южные отроги Оболоковских гор, они понеслись по каменистым холмам на север, удаляясь от большака, и тут Серый слегка замедлил свой бег, видимо, жалея наездницу. Ветер утих, и Волк, повернув к Варе голову, поинтересовался:
– Ты как там? Держишься?
– Держусь, – она и впрямь вцепилась в густую шерсть как клещ.
– Молодец! – одобрил ее выносливость Первозверь. – Давай-ка тут в лесу остановимся ненадолго, мне перекусить надо.
– Как скажешь, – с легким разочарованием согласилась девушка. Она совсем не устала и готова была скакать и скакать! Да только скакун, видать, притомился.
Обещанный лес оказался рядом, сразу за холмами. Там поблизости от опушки они отыскали небольшую полянку, поперек которой лежала давным-давно упавшая толстенная сосна, уже целиком обросшая толстым слоем ярко-зеленого мха.
– Тут подожди, – велел Волк, задирая голову и принюхиваясь. – Я скоро.
Сказал – и тут же исчез в кустах, даже удачной охоты не дал пожелать. Варя уселась на сосновом стволе и, повесив любимый «заплечник» на обломанный сук, вытащила собранные Эйты разносолы. Раз уж Волку необходимо подкрепиться, то и она отставать не будет! Перекусив, девушка решила отдохнуть и улеглась на стволе. Ну чем не кровать с мягкой периной? Красота! Можно праздно поваляться, поднабраться сил в дорогу.
Кто его знает, сколько Волк будет охотиться? Закинув руки за голову, Ласка прикрыла глаза, вслушиваясь в лесные звуки: вот дятел где-то далеко застучал, убаюкивающе зашумели ветви высоко над головой, прошелестели падающие на землю листья, букашка какая-то мимо прожужжала… Здесь уютно, спокойно и тепло – да так, что девушка сама не поняла, как задремала.
– Я готов.
Голос Волка раздался так неожиданно, что Варя чудом не свалилась в сухую траву. Серый с перемазанной кровью мордой сидел рядом и невозмутимо облизывался.
– Быстро ты, – заметила Варя, спрыгивая на землю.
– Дело нехитрое.
– Морду-то вытереть?
– Времени нет, – Волк потянулся и улегся на живот, – и так задержались. Ничего, в речке потом искупаюсь. Полезай.
Варя послушно сняла с ветки «заплечник» и под объяснения Серого вскарабкалась на волчью спину:
– У Ша зайчатинка неплохая была, да только на один укус. Немудрено, что вы, люди, такие слабенькие. Я вот поохотился недурно, теперь полон сил – не переел, не недоел, а ровно сколько надо съел, так что побежим быстро.
– Тебе не тяжело меня таскать?
– Вот еще! Ты легче пушинки.
И опять они мчались во весь дух вперед и вперед, влет перепрыгивая холмы да ручьи. Мимо мелькали поля и леса, названия которых Варя-Ласка не знала, а когда ближе к закату на горизонте вырос знакомый двойной пик Елеонской горы, Варя аж глазам не поверила. Они же только что были на далеком-далеком востоке, и вдруг – раз! – уже почти в самом сердце Руси! На обычной лошади месяц-полтора пришлось бы ехать, если не больше.
Волк сбавил скорость, помчался полем, вдоль края уже вовсю желтеющего древнего леса, обходя горы с севера. Эта часть поездки Варю утомила настолько, что она даже стала сомневаться, сможет ли разогнуть пальцы, так их свело. Будто почуяв ее усталость, Серый бросил, обнадеживая:
– Недалече уже, потерпи малёк.
Несколько минут бодрой рыси вдоль восточных отрогов Светозарных гор, и Серый меняет направление, поворачивая к лесу, – похоже, отыскал нужные приметы. Над путниками смыкают ветви могучие дубы, Волк переходит на шаг и принимается принюхиваться да фыркать.
– Добрались? – спросила Варвара, выпрямляясь и разминая онемевшие пальцы.
– Почти. Нужную тропку ищу. Давно тута не бывал, подзабыл. Ничего, справимся.
– И спросить некого, – заметила девушка. – Сколько вокруг леса скакали – ни одной деревни на глаза не попалось, даже странно.
Когда Варя, еще только направляясь на восток, проезжала мимо Светозарных гор, ее изрядно удивило почти полное безлюдье. Вроде же исконно русские земли, ан нет – ни городка тебе, ни села, лишь пара застав на большом Восходном тракте. Отчего так?
– Здешние края на Руси заветными почитаются, – пояснил Волк. – Говорят, с давних пор тута запретили селиться, потому и деревья не рубят, и жилья не строят, и вообще стороной обоходят. И правильно делают, лесожители местные суровы больно, людей не жалуют.
– И они тоже? – расстроилась Варя, вспомнив про Лису.
– У них тоже причины имеются. Причины всегда есть… – Волк дернул ухом с серьгой и вдруг остановился. – Ты вот что… Когда до места доберемся, схоронись – и сиди тихо, как мышка. Я-то тебя в обиду не дам, но лучше будет, если укроешься. И про разговоры да вопросы свои вечные пока забудь, тут уж точно привлекать внимание незачем, пойдем молча. По рукам?
– По рукам, – согласилась Варя, оглядываясь и поеживаясь.
Древние леса на любого гнетущее впечатление произвести могут, и Ражий не был исключением, особенно в осеннюю пору. Неторопливо роняющие медную листву огромадные, раскоряченные дубы стояли плотной замшелой стеной, переплетаясь корнями, раскинув узловатые толстые ветви в вышине и покачивая ими, будто угрожая. Еще густые кроны больших деревьев скрывали землю от солнышка, а жмущиеся к черным дубам осины и расцвеченные красными гроздьями рябины тонули в зарослях можжевельника и лещины. К счастью, подлесок был не слишком плотным и передвигаться пока не мешал. Было в лесу тихо и тревожно, лишь изредка раздавались какие-то жуткие скрипы да шуршала под лапами Волка устилавшая землю толстым ковром листва.
Ехали долго. Уворачиваться от ветвей становилось все сложнее – и Варя не выдержала, спешилась, пошла за Волком на своих двоих. Близился вечер, и на душе становилось все неуютней. Лес вокруг стремительно темнел, над землей пополз негустой туман. В сумерках посреди старой чащи будет просто страшно, а судя по рассказам Серого, тут и костерок не развести – не любят лесожители огня…
Волк вдруг совсем по-собачьи завилял хвостом и обернулся.
– Пришли, – шепотом сообщил он.
Ласка глянула вперед и увидела маленькую прогалину, окруженную дубами, вязами и разлапистыми елями.
– Вон там – видишь? – указал головой Волк, – вяз старый? Спрячься в кустах под ним и сиди молчком, покудова я тебя не заберу. – Чуть подумав, он добавил: – И будь наготове. Может, бежать придется.
Варя честно уняла любопытство и лишних вопросов задавать не стала – всё как договаривались. Прокралась к указанному вязу, скрылась за кустами и, прижавшись щекой к прохладной коре, стала смотреть, как Волк неспешно выходит на поляну.
Остановился Первозверь перед дубом, что сильно отличался от своих собратьев – был невысоким, будто молодым, но при этом кряжистым, темным и толстенным, обхвата четыре, не меньше. Мощные нижние ветви тянулись низко над землей, а некоторые так и вовсе, похоже, в землю вросли, из-за чего дерево напоминало многоногое чудовище. Света пока хватало, и можно было разглядеть, что странный дуб уже почти полностью облетел, лишь на самом верху кроны, состоявшей из переплетения тонких ветвей, виднелись пяток жухлых листочков да с десяток желудей.
Волк уселся перед морщинистым стволом, склонил на бок голову и заговорил тихой скороговоркой, причем слов Варя разобрать не могла, как слух ни напрягала. Что это Кузьма Егорыч делает? Неужели заклинание читает? Слыхала Ласка раньше, как чародеи волшбу творят – очень похоже…